Я усмехнулся:
– Это только начало.
Я сам почти верил своим словам.
Всю дорогу назад мы прошли пешком и остановились в темном дворе возле дверей. Я взглянул на нее. Это была ошибка. Поднятое кверху лицо, свет звезд, отражавшийся в затененных глазах, темные волосы, растрепанные нашей прогулкой, гибкая линия шеи, выступающая грудь так близко к моей руке – меня охватило то невыносимое волнение, которое я подавлял весь вечер.
– Спасибо, что пришла, – отрывисто бросил я. – Спокойной ночи, Джоанна.
Она удивилась:
– Разве ты не зайдешь выпить кофе… или что-нибудь еще?
Или что-нибудь еще? Да. Я сказал:
– Больше я бы ничего не смог ни есть, ни пить. Кроме того… там Брайен…
– Брайен в Манчестере, на гастролях. – Но это было просто констатацией факта, не приглашением.
– Ну все равно, думаю, мне лучше отправиться спать.
– Хорошо. – Она ни капельки не была встревожена. – Ужин был великолепен, Роб, благодарю тебя. – Она дружелюбно положила руку мне на плечо и улыбнулась, желая спокойной ночи, потом вставила ключ в дверь, открыла ее и слегка помахала мне рукой, когда я обернулся. Она хлопнула дверью. Клянусь, с силой, слишком громко. Слабое утешение.
5
На телевидении меня встретили на том уровне, который в семье Финнов называется ДВП, «Довольно Важная Персона», то есть меня принял достаточно высоко стоявший в иерархии чиновник, тем самым показав, что обо мне позаботились.
Моя мать прекрасно разбиралась во всех различиях между Особо Важной Персоной и Довольно Важной Персоной и неизменно замечала каждую деталь в поведении чиновников, сопровождавших ее. Ее стремление быть всегда Особо Важной Персоной я чувствовал с самого раннего детства, и, когда я вырос, эта игра немало забавляла меня. И поскольку я долгие годы был СНВП (Совсем Не Важная Персона), то восприятие нюансов во мне обострилось.
Через вертящуюся стеклянную дверь я вошел в большой вестибюль и спросил девушку, сидевшую за справочным столом, куда мне идти. Она любезно улыбнулась, не присяду ли я, жестом показывая на рядом стоявший диван. Я сел:
– Мистер Финн здесь. Гордон, – сообщила она по телефону.
Через десять секунд плотный молодой человек с веснушками в пиджаке типа растущий-молодой-управляющий стремительно появился в одном из коридоров.
– Мистер Финн? – радостно воскликнул он, протягивая руку, которая высовывалась из белоснежного с золотыми запонками манжета.
– Да. – Я встал и пожал руку.
– Рад видеть вас здесь. Я Гордон Килдэйр, помощник продюсера. Морис – в студии, улаживает последние детали, я предлагаю сначала пойти немного выпить и съесть по бутерброду. – Он повел меня по коридору, и мы вошли в маленькую безликую приемную. На столе стояли бутылки, бокалы и четыре блюда со свеженарезанными пышными бутербродами, выглядевшими весьма аппетитно.
– Что вы будете? ¦ – гостеприимно спросил он, и его рука потянулась к бутылкам.
– Спасибо, ничего.
– Тогда, возможно, потом. – Он налил в стакан немного виски, добавил содовой, поднял бокал и, улыбаясь, проговорил: – Удачи вам. Вы первый раз на телевидении?
Я кивнул.
– Великое дело быть естественным. – Он выбрал бутерброд с филе молодого лосося и принялся, захлебываясь, жевать.
Двери открылись, и вошли еще двое мужчин. Они представились как Дан такой-то и Пол такой-то. Они были одеты чуть менее тщательно, чем Гордон Килдэйр, которому явно уступали по значению. Они тоже взяли по бутерброду, наполнили бокалы виски с содовой, пожелали мне удачи и посоветовали быть естественным.
Затем стремительно вошел Морис Кемп-Лоур в сопровождении пары помощников в спортивных куртках.
– Привет, старина, – воскликнул он и тепло пожал мне руку. – Рад видеть вас здесь вовремя. Гордон позаботился о вас? Все в порядке? Как насчет того, чтобы выпить?
– Сейчас не стоит, – отказался я.
– О? Ну хорошо. Может, потом? Вы получили лист с вопросами, вам все ясно?
Я кивнул.
Гордон протянул ему почти полный бокал и предложил бутерброды. Помощники принялись за еду. Меня вдруг осенило, что закуска, предназначенная для участников передач, вероятно, заменяет им ужин.
Раздался телефонный звонок. Гордон поднял трубку, кратко выслушал, сказал: «Он здесь, Морис», – и открыл двери.
Кэмп-Лоур вышел первым, за ним последовали Гордон и то ли Дан, то ли Пол, они выглядели почти одинаково. Им предстояла более важная встреча. Я улыбнулся, подумав, что бы сказала моя мать.
Я лениво размышлял, кто бы мог быть другой гость и знаю ли я его. На пороге появилась почтительная спина Кемп-Лоура, который держал дверь, чтобы гость вошел первым. Вперед выдвинулся живот и очки, мистер Джон Боллертон позволил ввести себя в комнату.
Кемп-Лоур представил ему всех своих помощников, и «Роб Финн, которого вы, наверное, знаете?» – добавил он.
Боллертон холодно кивнул в мою сторону, стараясь не встретиться со мной глазами. Очевидно, ему было неприятно, что я видел, как его рвало возле тела Арта, и, по-видимому, он знал, что я не скрыл этого от других жокеев.
– Думаю, пора идти в студию, – сказал Кемп-Лоур, вопросительно глядя на Гордона. Тот кивнул.
Проходя мимо стола, я заметил, что на блюдах с бутербродами ничего не осталось, кроме крошек и мятых листьев салата.
В маленькой студии стояло небольшое, покрытое ковром возвышение и на нем три низких кресла и чайный столик.
Кемп-Лоур подвел Боллертона и меня к возвышению.
– Нам надо выглядеть как можно естественнее, – ласково объяснял он. – Будто мы только что вместе пообедали и теперь беседуем за кофе, бренди и сигарами.
Он попросил Боллертона сесть в левое кресло, меня – . в правое, и сам занял место посередине. Впереди, чуть сбоку, стоял монитор с темным экраном, и полукругом выстроилась батарея камер с направленными в нашу сторону пугающими черными объективами.
Гордон и его помощники проверили свет, несколько минут падавший на нас с ослепляющей интенсивностью, затем звук. Когда Гордон удостоверился, что все в порядке, он обратился к нам:
– Вам всем нужен грим. Морис, вы, как всегда, справитесь сами? Мистер Боллертон и мистер Финн, я покажу вам, где гримерная, прошу за мной.
Он повел нас в маленькую комнату в другом конце студии, где нас встретили ослепительными улыбками две девушки в ярко-розовых комбинезонах.
– Это не займет много времени, – заверили они, втирая темный крем. – Чуть затенить под глазами… вот так. Теперь припудрить… – Они окунули ватные тампоны в пудру, осторожно стряхнули лишнюю. – Вот и все.
Я посмотрел в зеркало. Грим смягчил и сгладил линии лица и неровности кожи. Меня это совсем не заботило.
– Грим нужен для того, чтобы выглядеть естественнее и здоровее, – убеждали нас девушки.
Боллертон нахмурился и пожаловался, что одна из них припудрила ему залысины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58