– А теперь вперед! Держитесь поближе ко мне.
Они двинулись, а у Жанны все еще звучал в ушах этот смех. Неужели она ошибалась, уловив в нем насмешливую нотку? Внезапно она почувствовала себя беспомощной и несчастной. Они въехали в ущелье. Извилистая тропинка, бежавшая теперь вдоль желтых стен, судя по виду, вероятно, редко кому служила проезжей дорогой. Громкий треск диких зверей в кустах, почти ручных кроликов и тетеревов, медленно разбегавшихся при их появлении, свидетельствовали о дремучей глуши этого места.
Наконец они проехали мимо старого развалившегося блокгауза, вероятно, когда-то служившего убежищем для золотоискателей и охотников. В этом месте тропинка кончалась, и Келс свернул в сторону. Горы становились все выше, деревья гуще, окрестности шире.
На одном из поворотов вторая нагруженная лошадь, видимо, еще не приученная к такой работе, вдруг целиком показалась глазам Жанны, и та сразу же решила, что где-то раньше видела эту лошадь. Вряд ли то было мимолетное впечатление, оставленное лошадьми Келса или Билла. Она принялась внимательно следить за животным, изучая его ход и повадку. Ей вовсе не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что то была не вьючная лошадь. Поклажа явно раздражала ее, и она всячески старалась подладиться под груз. Это обстоятельство сильно взволновало Жанну, и она стала еще внимательнее следить за лошадью. Вдруг ей вспомнилась лошадь Робертса. У нее разом захватило дыхание, снова зашевелился прежний холодный, грызущий страх. Жанна закрыла глаза, желая как можно точнее припомнить все особенности жеребца, принадлежавшего Робертсу: белая передняя нога, старый ожог, лохматая челка и затем один совершенно особый признак – белая узкая полоска поперек морды. Вспомнив все эти признаки, Жанна почувствовала, что обязательно найдет их у этой лошади, и боялась открыть глаза. Но, принудив себя взглянуть на нее и найти три первые отметины, она все-таки еще надеялась не встретить последней решающей. Но в эту минуту осторожно ступавшая лошадь повернулась к ней и показала свою морду с поперечной белой полоской.
Итак, Робертс не поехал домой. Келс солгал ей. Келс убил Робертса. Как это просто и ужасно! Он оправдал мрачные предсказания Робертса. Жанна почувствовала себя несчастной, голова ее закружилась, и она закачалась в своем седле. С охватившим ее ужасом она боролась, как с диким зверем. Низко наклонившись вперед, закрыв глаза, она предоставила своему пони самому выбирать дорогу. Открытие ошеломило ее. Борясь со своей мучительной слабостью, она остро и ярко проникла в сущность своего положения. Она поняла Келса и грозившую ей опасность. Все стало ясно, беспощадно и неотвратимо. Как ребенок, дала она себя обморочить. Вся эта болтовня о выкупе – сплошная ложь; ложь и то, что он расстался с Биллом и Галлоуэем только из одного нежелания поделиться с ними деньгами. Всякая мысль о выкупе казалась попросту смешной. С самого первого мгновения Келс хотел только одну ее; он пробовал убедить Робертса оставить ее у него, а когда это не удалось, убил его. Точно так же отделался он и от тех двух бандитов. Теперь Жанна знала, что слышанный ею шум у ручья действительно был выстрелами. Все эти мрачные размышления еще больше подчеркнули намерения Келса. Перед ее глазами ясно встала ее судьба – страшнее всякого плена, пытки и даже самой смерти, – худшее из несчастий, когда-либо постигавших женщину.
Действительность оказывалась тем чудовищнее и невероятнее, чем менее она раньше верила подобным рассказам. Если ее друзья вдалеке от опасности, мирно сидя за своей работой, пытались иногда описывать подобные истории, то они и наполовину не постигали всего того ужаса, который теперь ожидал ее. Нападение разбойников на почтовую карету, убийство и ограбление какого-нибудь одинокого золотоискателя, схватки в кабаках и на дорогах, бесполезное преследование отчаянных бандитов на границе, хитрых, как арабы, и ловких, как апаши, – все это достаточно страшно, но есть нечто еще более страшное. Настоящий смысл ее плена действовал на ум и мужество Жанны Рэндль подобно грубым, возмутительным ударам острых шпор. Теперь она должна бороться с Келсом всем, что только есть в ее распоряжении, всеми кошачьими хитростями, всем лукавством, всей особенной чертовской ловкостью, на какую только когда-либо была способна женщина. Она должна обмануть его, провести, убить… или же покончить с собой. Ее страх и отвращение ушли в самую глубину души и разбудили незнакомые до сих пор ей силы. Страха она больше не испытывала. Она почувствовала себя равной этому человеку. Что ж, хорошо! Она пойдет ему навстречу, и кто проиграет – неизвестно.
Глава IV
Жанна ехала все дальше и все больше собиралась с силами, стараясь не встречаться с Келсом глазами. Наконец почувствовала, что больше ничем не выдаст себя.
Этого она добилась как раз в тот момент, когда путь их круто пошел под гору и ей пришлось следить за своей лошадью и думать о собственной безопасности. Затем Келс начал подниматься на одну из сплошь усыпанных глыбами гор. Временами Жанне приходилось идти за ним пешком. Бесконечно тянулась эта каменистая пустыня. Пробегавшие по полянкам лисицы и волки пугливо оглядывались на незнакомцев. Кругом высились темные вершины. Полдень уже давно прошел, когда они снова начали спускаться, зигзагами двигаясь по прорытым бурей ущельям и острым выступам.
Освещенная красным закатом, одинокая вершина отчетливо вырисовывалась на голубом небе. Наконец Келс остановил свою лошадь. Закончился самый длинный путь, когда-либо совершавшийся Жанной. Милю за милей пробиралась она то вверх, то вниз по едва уловимым извилистым тропкам и вот проникла в самую сердцевину гор.
Место, где они остановились, представляло собой самое дикое и прекрасное зрелище, какое ей когда-либо приходилось встречать. Отсюда начиналась узкая ложбина, окруженная невысокими стенами, сплошь покрытыми густой травой, дикими розами, соснами и бальзамином. Между деревьями, навостривши уши, неподвижно стояли любопытные лани. В волнующейся траве сновала масса мелких зверьков.
Под громадным бальзаминовым деревом Жанна увидела открытый маленький блокгауз. Судя по свежей желтизне балок, домик этот был построен совсем недавно.
Одним быстрым взглядом охватила Жанна особенности этого уголка. Сойдя с лошади, Келс подошел к ней. Она открыто взглянула на него, хотя и не прямо в глаза.
– Я так устала, что, пожалуй, мне даже не слезть самой, – сказала она.
– Пятьдесят миль то в гору, то под гору. И ни разу не заныть при этом! – воскликнул он, пораженный. – Вы настоящий молодец!
– Где мы находимся?
– Это «Последняя ложбина». Очень немногие знают ее, и эти немногие – мои подчиненные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Они двинулись, а у Жанны все еще звучал в ушах этот смех. Неужели она ошибалась, уловив в нем насмешливую нотку? Внезапно она почувствовала себя беспомощной и несчастной. Они въехали в ущелье. Извилистая тропинка, бежавшая теперь вдоль желтых стен, судя по виду, вероятно, редко кому служила проезжей дорогой. Громкий треск диких зверей в кустах, почти ручных кроликов и тетеревов, медленно разбегавшихся при их появлении, свидетельствовали о дремучей глуши этого места.
Наконец они проехали мимо старого развалившегося блокгауза, вероятно, когда-то служившего убежищем для золотоискателей и охотников. В этом месте тропинка кончалась, и Келс свернул в сторону. Горы становились все выше, деревья гуще, окрестности шире.
На одном из поворотов вторая нагруженная лошадь, видимо, еще не приученная к такой работе, вдруг целиком показалась глазам Жанны, и та сразу же решила, что где-то раньше видела эту лошадь. Вряд ли то было мимолетное впечатление, оставленное лошадьми Келса или Билла. Она принялась внимательно следить за животным, изучая его ход и повадку. Ей вовсе не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что то была не вьючная лошадь. Поклажа явно раздражала ее, и она всячески старалась подладиться под груз. Это обстоятельство сильно взволновало Жанну, и она стала еще внимательнее следить за лошадью. Вдруг ей вспомнилась лошадь Робертса. У нее разом захватило дыхание, снова зашевелился прежний холодный, грызущий страх. Жанна закрыла глаза, желая как можно точнее припомнить все особенности жеребца, принадлежавшего Робертсу: белая передняя нога, старый ожог, лохматая челка и затем один совершенно особый признак – белая узкая полоска поперек морды. Вспомнив все эти признаки, Жанна почувствовала, что обязательно найдет их у этой лошади, и боялась открыть глаза. Но, принудив себя взглянуть на нее и найти три первые отметины, она все-таки еще надеялась не встретить последней решающей. Но в эту минуту осторожно ступавшая лошадь повернулась к ней и показала свою морду с поперечной белой полоской.
Итак, Робертс не поехал домой. Келс солгал ей. Келс убил Робертса. Как это просто и ужасно! Он оправдал мрачные предсказания Робертса. Жанна почувствовала себя несчастной, голова ее закружилась, и она закачалась в своем седле. С охватившим ее ужасом она боролась, как с диким зверем. Низко наклонившись вперед, закрыв глаза, она предоставила своему пони самому выбирать дорогу. Открытие ошеломило ее. Борясь со своей мучительной слабостью, она остро и ярко проникла в сущность своего положения. Она поняла Келса и грозившую ей опасность. Все стало ясно, беспощадно и неотвратимо. Как ребенок, дала она себя обморочить. Вся эта болтовня о выкупе – сплошная ложь; ложь и то, что он расстался с Биллом и Галлоуэем только из одного нежелания поделиться с ними деньгами. Всякая мысль о выкупе казалась попросту смешной. С самого первого мгновения Келс хотел только одну ее; он пробовал убедить Робертса оставить ее у него, а когда это не удалось, убил его. Точно так же отделался он и от тех двух бандитов. Теперь Жанна знала, что слышанный ею шум у ручья действительно был выстрелами. Все эти мрачные размышления еще больше подчеркнули намерения Келса. Перед ее глазами ясно встала ее судьба – страшнее всякого плена, пытки и даже самой смерти, – худшее из несчастий, когда-либо постигавших женщину.
Действительность оказывалась тем чудовищнее и невероятнее, чем менее она раньше верила подобным рассказам. Если ее друзья вдалеке от опасности, мирно сидя за своей работой, пытались иногда описывать подобные истории, то они и наполовину не постигали всего того ужаса, который теперь ожидал ее. Нападение разбойников на почтовую карету, убийство и ограбление какого-нибудь одинокого золотоискателя, схватки в кабаках и на дорогах, бесполезное преследование отчаянных бандитов на границе, хитрых, как арабы, и ловких, как апаши, – все это достаточно страшно, но есть нечто еще более страшное. Настоящий смысл ее плена действовал на ум и мужество Жанны Рэндль подобно грубым, возмутительным ударам острых шпор. Теперь она должна бороться с Келсом всем, что только есть в ее распоряжении, всеми кошачьими хитростями, всем лукавством, всей особенной чертовской ловкостью, на какую только когда-либо была способна женщина. Она должна обмануть его, провести, убить… или же покончить с собой. Ее страх и отвращение ушли в самую глубину души и разбудили незнакомые до сих пор ей силы. Страха она больше не испытывала. Она почувствовала себя равной этому человеку. Что ж, хорошо! Она пойдет ему навстречу, и кто проиграет – неизвестно.
Глава IV
Жанна ехала все дальше и все больше собиралась с силами, стараясь не встречаться с Келсом глазами. Наконец почувствовала, что больше ничем не выдаст себя.
Этого она добилась как раз в тот момент, когда путь их круто пошел под гору и ей пришлось следить за своей лошадью и думать о собственной безопасности. Затем Келс начал подниматься на одну из сплошь усыпанных глыбами гор. Временами Жанне приходилось идти за ним пешком. Бесконечно тянулась эта каменистая пустыня. Пробегавшие по полянкам лисицы и волки пугливо оглядывались на незнакомцев. Кругом высились темные вершины. Полдень уже давно прошел, когда они снова начали спускаться, зигзагами двигаясь по прорытым бурей ущельям и острым выступам.
Освещенная красным закатом, одинокая вершина отчетливо вырисовывалась на голубом небе. Наконец Келс остановил свою лошадь. Закончился самый длинный путь, когда-либо совершавшийся Жанной. Милю за милей пробиралась она то вверх, то вниз по едва уловимым извилистым тропкам и вот проникла в самую сердцевину гор.
Место, где они остановились, представляло собой самое дикое и прекрасное зрелище, какое ей когда-либо приходилось встречать. Отсюда начиналась узкая ложбина, окруженная невысокими стенами, сплошь покрытыми густой травой, дикими розами, соснами и бальзамином. Между деревьями, навостривши уши, неподвижно стояли любопытные лани. В волнующейся траве сновала масса мелких зверьков.
Под громадным бальзаминовым деревом Жанна увидела открытый маленький блокгауз. Судя по свежей желтизне балок, домик этот был построен совсем недавно.
Одним быстрым взглядом охватила Жанна особенности этого уголка. Сойдя с лошади, Келс подошел к ней. Она открыто взглянула на него, хотя и не прямо в глаза.
– Я так устала, что, пожалуй, мне даже не слезть самой, – сказала она.
– Пятьдесят миль то в гору, то под гору. И ни разу не заныть при этом! – воскликнул он, пораженный. – Вы настоящий молодец!
– Где мы находимся?
– Это «Последняя ложбина». Очень немногие знают ее, и эти немногие – мои подчиненные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61