В конце концов, он ведь прекрасно обращается со мной.
– Прекрасно!.. А кто держит вас в плену, словно индеец, и велит мне сторожить и запирать вас?..
Возмущение Вуда казалось очень естественным. Однако Жанна отлично сознавала, что не смеет доверять ему так же, как Пирсу и вообще всем остальным бандитам. Их примитивные чувства разом бы изменились, попади она к ним в руки. Но несмотря на это, Жанна все-таки решила извлечь какую-нибудь пользу из дружеского расположения Вуда.
– Итак, я нахожусь под строгим наблюдением? – спросила она.
– Очевидно.
– И не смею ни с кем разговаривать?
– Ба! На то я здесь, если вам угодно. Правда, это не совсем то, чего вам хочется. Но я могу рассказать вам кучу прехорошеньких историй. А когда Келса нет поблизости и вы увидите, что меня не накроют за это, то можете делать все, что взбредет вам в голову.
– Спасибо, Бейд. Вы мне очень нравитесь, – искренне заметила Жанна и после этого вернулась обратно в свою комнату. Ее ждало шитье. Когда совсем стемнело, она отложила работу и встала к своему маленькому окошечку, следя глазами за закатом солнца.
Внезапно в конце тропинки Жанна заметила сидящую мужскую фигуру. Вглядевшись пристальнее, она узнала Джима. Он тоже смотрел на нее. Убедившись, что никого поблизости нет, Жанна просунула руку и помахала ему. Джим осторожно показал, что заметил ее приветствие; спустя мгновение он встал и удалился. Для Жанны этого было вполне достаточно. Сегодня ночью они встретятся. Жанна почувствовала, как по ее телу прокатилась горячая волна восхищения. Таинственность и опасность такой встречи придавали ей в то же время особую сладость, глубокое наслаждение и трепетность.
Вскоре Бейд Вуд позвал ее к ужину. Пирс, Смит и Клэв тоже подсели к столу; Келс выглядел болезненно. Его лицо было бледно и влажно; какие-то тени лежали на нем, точно под его белой кожей находилось что-то темное. Жанна еще никогда не видела его таким. Он показался ей отталкивающим. Пирс и Смит держались вполне естественно: они много ели и охотно болтали о золотоносных полях.
Снаружи царила глубокая темень. Жанна прилегла, чтобы прислушиваться и ждать. Наконец мужчины покинули блокгауз. Спустя немного Бейд Вуд загремел своими горшками и сковородками. Он очень любил готовить, но мытье посуды ненавидел от всей души. Справившись со своим делом, он вышел на улицу, сел у порога и закурил трубку. Наступила глубокая тишина. Жанна поднялась с постели и подошла к окошечку.
Ей не пришлось долго дожидаться. Мягкие, почти неслышные шаги заставили биться ее сердце сильнее. Она высунула голову, и в тот же миг перед окошечком выросла темная фигура.
– Жанна! – прошептал Джим.
– Джим! – радостно воскликнула она.
Ее рука ощупью нашла его и по плечу скользнула к его шее. Его лицо выделилось из темноты, и губы их соединились. Жанна закрыла глаза. О, сколько надежды и силы черпала она в этом поцелуе!
– Джим! Я так рада, что ты, наконец, возле меня и я могу чувствовать тебя, – прошептала она.
– Ты меня еще любишь? – шепотом спросил он.
– Еще! Я люблю тебя все больше и больше.
– Тогда скажи мне это.
– Джим, мой единственный, я люблю тебя.
И снова их губы замирали в долгом поцелуе. И он не первый прерывал его.
– Ах, любимая моя, почему ты тогда не послушалась меня и мы поехали в этот лагерь.
– Но ведь я же тебе говорила почему. Я боюсь бежать. Нас обязательно бы поймали. И Гульден…
– Но здесь и вполовину нет той возможности, какая была там. Келс поручил строго сторожить тебя. Он очень переменился, стал хитрым и черствым. Всем же остальным золотоискателям здесь, в Олдер-Крике, я еще меньше доверяю, чем какому-нибудь Вуду или Пирсу. Все охвачены безумием золотой горячки. Ведь этот лагерь вырос в одну ночь. Мне кажется, когда найдут большие залежи, то люди уподобятся койотам, дерущимся из-за падали.
– Ах, Джим, я так же боюсь будущего, как и ты. Но мы убежим отсюда. Узнай наверное, где мы находимся, далеко ли отсюда до Хоудли. Может быть, с кем-нибудь можно подружиться в этом лагере?
– Подружиться? Вряд ли после того, что произошло сегодня, – шепнул он.
– А что такое? Расскажи, – быстро спросила Жанна.
– Неужели ты еще не догадалась, для чего Келс посылал тебя сегодня в лагерь?
– Нет.
– Ну так слушай. Я отправился вместе с Келсом, Пирсом и Смитом. Они двинулись прямо к «Последнему самородку». Перед входом толпился народ. Пирс подошел к одному из мужчин, судя по одежде, игроку, и громко заявил: «Вот этот»… Игрок сильно вздрогнул, побледнел и схватился за револьвер. Но Келс опередил его… Он был мертв прежде, чем успел издать хоть один звук. Сначала окружающие подняли страшный шум, затем настала мертвая тишина. Келс продолжал держать в руке дымящийся револьвер. Еще никогда не видел я его таким холодным и повелительным. Затем он повернулся к толпе и сказал: «Этот человек оскорбил мою дочь. Мои люди видели это. Меня зовут Блайт. Я явился сюда для того, чтобы скупить некоторые золотоносные участки. И теперь я заявляю вам: в Олдер-Крике есть золото, но нет порядка. Необходимо, чтобы выборные как следует взялись за это и впредь всякая девушка могла бы свободно ходить по здешним улицам». Здорово, Жанна, а? На окружающих вся эта сцена произвела колоссальное впечатление. Когда Келс уходил, они громкими криками восхваляли его. Он хотел произвести впечатление энергичного и значительного человека и добился этого. В толпе не было ни одной рожи, которая не глядела бы на него с явным почтением. Я даже видел, как некоторые из них пинали ногами мертвого игрока!
– Джим! – шепнула Жанна. – Неужели он только для этого и убил его?
– Только для этого, эдакий кровожадный дьявол.
– О, значит, это было хладнокровнейшее убийство!
– Нет, шансы обоих были равны. Келс дал игроку вытащить свой револьвер. В этом отношении я должен защитить Келса.
– Все равно. Я почти забыла, какое он чудовище.
– О, его цели видны как на ладони. Олдер-Крик не ввел еще обычаев бессмысленного кровопролития. Весть о такой расправе молниеносно распространится повсюду, и внимание всех обратится на этого скупщика участков, Блайта. Его поступок подействовал на народ, как поступок честного человека, защищавшего свою дочь. Он завоевал всеобщее сочувствие. И, кроме того, он говорил тоном богатого человека. Очень скоро на него начнут смотреть, как на влиятельную величину. А в это время он начнет грабить лагерь, и никому в голову не придет заподозрить его. Его замысел так же грандиозен, как и он сам.
– Джим, а что если мы раскроем все эти преступления? – задрожав, шепнула Жанна.
– Я уже думал об этом. Но скажи сама, кому мы можем сообщить об этом? Меня сочтут за бандита, ты находишься у Келса. Ах, мне кажется, мы никогда не выберемся отсюда живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61