– Нельзя, чтобы Алидризи заподозрил неладное, если он сегодня же отправится дальше в Калессос.
– Что бы он сделал с каретой? – спросил я. – И с лошадьми? Просто оставил бы здесь на всю ночь? Иначе им пришлось бы идти лишние десять миль до убежища и обратно, а это не легкая прогулка.
– Его лошади хорошо обучены. И прогулка по каменистой долине во время шторма им вполне по силам, я уверена, – ответила Палатина. – Алидризи не может их оставить. С каретой ничего не случится, но не с лошадьми. Или слугами. Катан, я думаю, тебе придется обойти холм и посмотреть.
– Я должен где-то переправиться через реку, а значит, надо брать лошадь. – Я посмотрел на залитые дождем камни. – А мы не можем все вместе выехать и посмотреть? Или вы думаете, что там до сих пор кто-то следит за дорогой? Он бы сдох уже в такую погоду.
– Попробуй свое теневое зрение, если оно работает.
– Ладно.
Я пошел обратно к опушке, где мы стояли раньше. Теневое зрение было простейшей магией, настолько укоренившейся во мне, что его применение стало второй натурой. Но даже ночью я не использовал его без особой нужды, потому что оно превращало мир в серое царство, похожее на пейзаж из кошмарного сна, лишенное цвета жизни и населенное призраками.
Но с ним все предметы становились намного отчетливее. Я немного сдвинул назад капюшон, закрыл глаза и на секунду как следует сосредоточился. Глаза слегка защипало, и, открыв их, я увидел совершенно другой, пустынный мир. Все прочее осталось тем же самым – шум дождя, гром, запах мокрого леса, листьев и сырости всей моей одежды. Изменилось только то, что доступно зрению. Теперь я ясно видел горы, темно-серые с черными неровностями… потом ослепительно белые с серым. Глаза словно опалило огнем, и я инстинктивно зажмурился.
Почему я об этом не подумал? Теневое зрение работает тем лучше, чем меньше вокруг света, но трудно найти что-нибудь ярче молний. Они будут ослеплять меня при каждой вспышке – и как надолго? Я рискнул снова открыть глаза, страшась новой молнии, и как можно быстрее стал осматривать гребень напротив, пока меня не ослепит новая вспышка. Хуже всего, что их нельзя было предвидеть и вовремя закрывать глаза. Как, скажите на милость, я отыщу убежище в таких условиях?
Когда я закончил, глаза жгло. Зато я убедился, что за дорогой никто не наблюдает. Быстро вернувшись к нормальному зрению, я пошел обратно к остальным, не совсем уверенный, что мое нормальное зрение не пострадало тоже.
– Ну? – спросил Мауриз.
Но Палатина заметила, что я моргаю, и спросила:
– Что с тобой?
– Молнии, – ответил я, тряся головой, чтобы очистить глаза, как будто это помогло бы. – Из-за них теневое зрение половину времени бесполезно.
– Чудесно, – протянул Мауриз. – Слепой слепого ведет.
– Это просьба? Я буду счастлив ее исполнить, – сердито сказал Текрей. – По крайней мере для вас.
– Господа, довольно! – Бамалко встал между ними. – Текрей, мы сюда не ссориться приехали.
– Он, похоже, для того и приехал.
– Прекратите, – велела Палатина. – Оба. Мауриз в известном смысле прав: мы должны ехать сейчас. Возвращается Алидризи или нет – не важно, если мы дождемся темноты, то не сможем найти дорогу в горах. Значит, надо ехать сейчас. Так что мы будем делать, если карету кто-то стережет?
– Без убитых, – заявил Текрей в редкую для него минуту здравомыслия. – Если там есть люди, мы должны постараться захватить их в плен.
– Очень непрактично. – Голос Мауриза.
– Очень благоразумно, – возразил Бамалко с возмущенным видом. – Их можно разоружить и связать, чтобы они не погнались за нами или не поехали за помощью. Убить их – значит создать проблемы. На сегодня вы убили уже достаточно.
Бамалко повернулся к Мауризу спиной и пошел отвязывать свою лошадь. Мы последовали за ним.
– Давайте проедем немного назад вдоль опушки и там переправимся. Оттуда стук копыт будет меньше слышен. И остальные должны ждать где-то за поворотом.
Продвижение через лес было медленным. Пробираясь между стволами, приходилось остерегаться корней и валежника. Лошадей мы вели под уздцы. Так было меньше вероятности упасть и что-нибудь себе сломать. И мы не могли позволить себе покалечить даже одну лошадь. В первый раз, когда мы направились обратно к реке, мы наткнулись на глубокую лужу, и пришлось пойти дальше. Но во второй раз нам больше повезло. Мы свернули клеенчатые попоны, которыми укрывали спины лошадей, чтобы они не слишком промокли, и сели в седла – нелегкая работенка, когда стоишь по колено в грязи.
После долгого пребывания в лесу звук нескончаемой капели начал действовать на нервы. Поэтому я был рад выйти из-под деревьев и вновь очутиться на открытом месте. Это чувство облегчения продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы переехать реку под дождем, неутомимо бьющим по капюшону и спине моего плаща.
С развилок нас почти не было видно, и заехать за очередной утес, который полностью скроет нас из виду, было делом нескольких секунд. Где-то здесь должны находиться остальные, но где? Кроме нас, на дороге не было ни души, а рядом с дорогой, казалось, спрятаться негде. Мы проехали чуть дальше, и тогда я с облегчением увидел, как подлесок на опушке зашевелился, и один из охранников Телесты уговорил свою лошадь спуститься с берега и войти в реку. Сразу за ним следовала Персея, затем остальные. Мы встретились с ними там, где они выезжали на дорогу.
– Что случилось? – спросила Персея, едва мы оказались в пределах слышимости. – Алидризи проехал мимо, но он еще не успел добраться до убежища и вернуться.
– У нас проблемы, – ответила Палатина и, как только все благополучно собрались на одном берегу, объяснила, в чем дело. К счастью, Телеста обошлась без едких замечаний, в отличие от Мауриза, но остальные казались встревоженными, когда Палатина рассказала им, почему мы решили изменить план.
– Мне это не нравится, – с сомнением проговорила Персея. – Как, например, Катан будет взбираться по стенам, не видя, что он делает?
– Мы уже здесь, теперь поздно отступать. Когда вытащим Равенну, шторм будет нам на руку, потому что люди Алидризи будут почти в таком же невыгодном положении, как мы.
– А дополнительные охранники, а сам Алидризи? – спросила Персея. – Теперь ее так просто не вытащишь.
– Об этом подумаем, когда доберемся до места, – ответила Палатина. – Сейчас нам нужно разобраться с каретой и ее сторожами.
Мы решили не возвращаться в лес, а рискнуть и поехать по дороге. Держась подальше от булыжников, мы ехали в грязи у обочины, где копыта лошадей производили меньше шума. Все лошади были по холки забрызганы грязью, и даже жеребец Маури-за растерял все свое великолепие.
Казалось, мы слишком долго ехали эту пару сотен ярдов от утеса до второй развилки – любые охранники должны были увидеть нас, если они вели наблюдение, которого я не заметил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Что бы он сделал с каретой? – спросил я. – И с лошадьми? Просто оставил бы здесь на всю ночь? Иначе им пришлось бы идти лишние десять миль до убежища и обратно, а это не легкая прогулка.
– Его лошади хорошо обучены. И прогулка по каменистой долине во время шторма им вполне по силам, я уверена, – ответила Палатина. – Алидризи не может их оставить. С каретой ничего не случится, но не с лошадьми. Или слугами. Катан, я думаю, тебе придется обойти холм и посмотреть.
– Я должен где-то переправиться через реку, а значит, надо брать лошадь. – Я посмотрел на залитые дождем камни. – А мы не можем все вместе выехать и посмотреть? Или вы думаете, что там до сих пор кто-то следит за дорогой? Он бы сдох уже в такую погоду.
– Попробуй свое теневое зрение, если оно работает.
– Ладно.
Я пошел обратно к опушке, где мы стояли раньше. Теневое зрение было простейшей магией, настолько укоренившейся во мне, что его применение стало второй натурой. Но даже ночью я не использовал его без особой нужды, потому что оно превращало мир в серое царство, похожее на пейзаж из кошмарного сна, лишенное цвета жизни и населенное призраками.
Но с ним все предметы становились намного отчетливее. Я немного сдвинул назад капюшон, закрыл глаза и на секунду как следует сосредоточился. Глаза слегка защипало, и, открыв их, я увидел совершенно другой, пустынный мир. Все прочее осталось тем же самым – шум дождя, гром, запах мокрого леса, листьев и сырости всей моей одежды. Изменилось только то, что доступно зрению. Теперь я ясно видел горы, темно-серые с черными неровностями… потом ослепительно белые с серым. Глаза словно опалило огнем, и я инстинктивно зажмурился.
Почему я об этом не подумал? Теневое зрение работает тем лучше, чем меньше вокруг света, но трудно найти что-нибудь ярче молний. Они будут ослеплять меня при каждой вспышке – и как надолго? Я рискнул снова открыть глаза, страшась новой молнии, и как можно быстрее стал осматривать гребень напротив, пока меня не ослепит новая вспышка. Хуже всего, что их нельзя было предвидеть и вовремя закрывать глаза. Как, скажите на милость, я отыщу убежище в таких условиях?
Когда я закончил, глаза жгло. Зато я убедился, что за дорогой никто не наблюдает. Быстро вернувшись к нормальному зрению, я пошел обратно к остальным, не совсем уверенный, что мое нормальное зрение не пострадало тоже.
– Ну? – спросил Мауриз.
Но Палатина заметила, что я моргаю, и спросила:
– Что с тобой?
– Молнии, – ответил я, тряся головой, чтобы очистить глаза, как будто это помогло бы. – Из-за них теневое зрение половину времени бесполезно.
– Чудесно, – протянул Мауриз. – Слепой слепого ведет.
– Это просьба? Я буду счастлив ее исполнить, – сердито сказал Текрей. – По крайней мере для вас.
– Господа, довольно! – Бамалко встал между ними. – Текрей, мы сюда не ссориться приехали.
– Он, похоже, для того и приехал.
– Прекратите, – велела Палатина. – Оба. Мауриз в известном смысле прав: мы должны ехать сейчас. Возвращается Алидризи или нет – не важно, если мы дождемся темноты, то не сможем найти дорогу в горах. Значит, надо ехать сейчас. Так что мы будем делать, если карету кто-то стережет?
– Без убитых, – заявил Текрей в редкую для него минуту здравомыслия. – Если там есть люди, мы должны постараться захватить их в плен.
– Очень непрактично. – Голос Мауриза.
– Очень благоразумно, – возразил Бамалко с возмущенным видом. – Их можно разоружить и связать, чтобы они не погнались за нами или не поехали за помощью. Убить их – значит создать проблемы. На сегодня вы убили уже достаточно.
Бамалко повернулся к Мауризу спиной и пошел отвязывать свою лошадь. Мы последовали за ним.
– Давайте проедем немного назад вдоль опушки и там переправимся. Оттуда стук копыт будет меньше слышен. И остальные должны ждать где-то за поворотом.
Продвижение через лес было медленным. Пробираясь между стволами, приходилось остерегаться корней и валежника. Лошадей мы вели под уздцы. Так было меньше вероятности упасть и что-нибудь себе сломать. И мы не могли позволить себе покалечить даже одну лошадь. В первый раз, когда мы направились обратно к реке, мы наткнулись на глубокую лужу, и пришлось пойти дальше. Но во второй раз нам больше повезло. Мы свернули клеенчатые попоны, которыми укрывали спины лошадей, чтобы они не слишком промокли, и сели в седла – нелегкая работенка, когда стоишь по колено в грязи.
После долгого пребывания в лесу звук нескончаемой капели начал действовать на нервы. Поэтому я был рад выйти из-под деревьев и вновь очутиться на открытом месте. Это чувство облегчения продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы переехать реку под дождем, неутомимо бьющим по капюшону и спине моего плаща.
С развилок нас почти не было видно, и заехать за очередной утес, который полностью скроет нас из виду, было делом нескольких секунд. Где-то здесь должны находиться остальные, но где? Кроме нас, на дороге не было ни души, а рядом с дорогой, казалось, спрятаться негде. Мы проехали чуть дальше, и тогда я с облегчением увидел, как подлесок на опушке зашевелился, и один из охранников Телесты уговорил свою лошадь спуститься с берега и войти в реку. Сразу за ним следовала Персея, затем остальные. Мы встретились с ними там, где они выезжали на дорогу.
– Что случилось? – спросила Персея, едва мы оказались в пределах слышимости. – Алидризи проехал мимо, но он еще не успел добраться до убежища и вернуться.
– У нас проблемы, – ответила Палатина и, как только все благополучно собрались на одном берегу, объяснила, в чем дело. К счастью, Телеста обошлась без едких замечаний, в отличие от Мауриза, но остальные казались встревоженными, когда Палатина рассказала им, почему мы решили изменить план.
– Мне это не нравится, – с сомнением проговорила Персея. – Как, например, Катан будет взбираться по стенам, не видя, что он делает?
– Мы уже здесь, теперь поздно отступать. Когда вытащим Равенну, шторм будет нам на руку, потому что люди Алидризи будут почти в таком же невыгодном положении, как мы.
– А дополнительные охранники, а сам Алидризи? – спросила Персея. – Теперь ее так просто не вытащишь.
– Об этом подумаем, когда доберемся до места, – ответила Палатина. – Сейчас нам нужно разобраться с каретой и ее сторожами.
Мы решили не возвращаться в лес, а рискнуть и поехать по дороге. Держась подальше от булыжников, мы ехали в грязи у обочины, где копыта лошадей производили меньше шума. Все лошади были по холки забрызганы грязью, и даже жеребец Маури-за растерял все свое великолепие.
Казалось, мы слишком долго ехали эту пару сотен ярдов от утеса до второй развилки – любые охранники должны были увидеть нас, если они вели наблюдение, которого я не заметил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138