С Нового года это была всего лишь вторая ночь врозь, и я, помнится, обнял ее так крепко, что она пробормотала, что я ее раздавлю. Я пожелал ей удачи, поцеловал ее на прощание, а потом смотрел, как она уходит, стройная и прямая в длинном темном пальто, с черными волосами, которые блестели каждый раз, когда она проходила под фонарем.
Тем вечером в бар зашла одна шотландская пара. Они прилетели в Амстердам на неделю в отпуск. Он работал геологом в нефтяной компании, а она была художником-гримером. Их звали Билл и Эмма. Когда бар уже закрывался, они сказали мне, что собираются в клуб, и спросили, не хочу ли я к ним присоединиться. Обычно у меня было правило никогда никуда не ходить с посетителями бара. К тому же в половине второго ночи меня тянуло в тишину и покой собственной квартиры, а с начала января появился еще и дополнительный стимул – Джульетта, даже если она спала, когда я приходил. Но в ту ночь Джульетты не было, и я подумал: а почему бы нет?
На улице похолодало, мы все ускоряли шаг, и изо рта у нас шел пар. Эмма шла на высоких шпильках и все время спотыкалась на булыжниках мостовой и трамвайных рельсах, невольно чертыхалась. Однако она не выходила из себя и всякий раз улыбалась, нагоняя нас.
Сначала мы пошли в клуб на улице Сингел, затем в другой, на Регулирсдварсстрат. Билл и Эмма танцевали, а я пил пиво и смотрел. В клубе было жарко, но я наслаждался отдыхом и не жалел, что пошел с ними. В три пятнадцать утра мы сидели в зале второго этажа. Здесь были темно-красные стены, приглушенное освещение и синие бархатные диваны в форме раковин. Эмма рассказывала о том времени, когда она работала с Лайзой Минелли, а я думал, что могу рассказать, как Джульетта встретилась с Катрин Денев, когда заметил, что фужер Билла опустел.
– Повторить, Билл? – спросил я. Билл кивнул:
– Спасибо.
– Эмма?
Она покачала головой:
– Нет, спасибо.
Я подошел к стойке бара, которая имела изогнутую форму и удачно вписывалась в угол зала. На бармене были черный жилет и галстук-бабочка темно-синего цвета с блестками. Позади него на стеклянных полках, подсвеченных снизу, рядами стояли бутылки. Я встал между мужчиной и девушкой и заказал два пива.
Помню, что стоял и смотрел на свои руки, когда боковым зрением уловил какое-то легкое, замедленное движение. Потом я увидел, как сантиметрах в десяти от моей правой руки на стойку бара опускается волос. На черной лакированной поверхности он был отчетливо виден. Длиной с палец, волнистый и рыжий.
Я застыл, ощущая, что воздух вокруг меня сгустился и сомкнулся. И внутри этого застывшего шара громко стучало мое сердце. С каждым его ударом у меня перед глазами появлялось и исчезало черное расплывчатое пятно…
Когда я повернулся, чтобы посмотреть на девушку рядом со мной, она уже отходила от стойки. Я проследил, как она прошла через зал и села на один из диванов. И только тогда посмотрел на волос, который упал с ее головы. Я осторожно потрогал его пальцем, и меня захлестнуло волнение – я его узнал.
– Два пива.
Я посмотрел на бармена, который поставил передо мной две кружки и ждал, когда я расплачусь.
Я вернулся за столик. Девушка сидела позади меня, у окна.
Я медленно откинулся назад и оглянулся. Она сидела ко мне в профиль, с ней было еще два человека. Ее лицо не имело значения. У нее было тело Астрид, и это на минуту смутило меня. Мне всегда казалось, что рыжие волосы были у Гертруд. Но учитывая, в каком я был тогда состоянии, ничего удивительного, что мог все перепутать.
– С тобой все в порядке? – спросил Билл.
В моей голове звучали слова, которые я услышал в белой комнате, когда рыжий волос плавно опустился по воздуху на пол. «Скажи мне, что ты хочешь получить в награду». Я поднялся.
– Извините, я на минуту.
Я подошел к девушке и остановился напротив нее. На ней была черная блузка с длинными прозрачными рукавами и черная юбка. На большом пальце левой руки поблескивало широкое серебряное кольцо. Ей могло быть и лет тридцать – тридцать пять. Она хорошо выглядела. Она всегда хорошо выглядела. Наверное, всегда будет такой.
– Кажется, мы знакомы? – спросил я.
Она подняла на меня глаза. Блестящие глаза без всякого намека на любопытство. В них ничего не колыхнулось. Я смотрел, как она зажигает сигарету. Ее спутники, мужчина и женщина, повернулись друг к другу и начали разговаривать. По выговору мужчина был американцем.
– Мы встречались, – сказал я, – не так ли?
Теперь мои слова не походили на вопрос, и если она была удивлена или взволнована, то не показала этого.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила она, затягиваясь сигаретой. Затем, выпустив дым через ноздри, слегка отвернулась и стряхнула пепел о край пепельницы.
Я смотрел, как ее худая рука двигалась под газовой тканью блузки, изучал ее изящные, но сильные пальцы. Пепел упал с кончика сигареты и рассыпался. Я внимательно приглядывался к ней, и все ее движения были мне знакомы.
Потом она подняла лицо, и вдруг я заметил в нем жесткость.
– Отстань, – сказала она.
Ее спутники быстро переглянулись.
Вспышка гнева, такая же, как в белой комнате. Я улыбнулся ей. Ее глаза были грязно-зеленого, можно сказать, болотного цвета. Я опять улыбнулся и покачал головой.
– Я позову охрану, – процедила она.
Я отвернулся, все еще улыбаясь, и сел за свой столик рядом с Биллом, спиной к девушке. Билл замолчал на середине предложения.
– Что-то не так? – спросил он.
Эмма с любопытством смотрела на меня.
– Ты знаешь ее? – опять спросил Билл.
Я взял свою кружку. У меня все так же сильно билось сердце, но сейчас хотя бы перестали появляться черные пятна перед глазами. Я вспомнил, скольких женщин с тех пор перевидал, – и вот она здесь, почти через пять лет, одна из трех, которых я искал. Что теперь? – думал я. Что теперь?
Я посмотрел на Билла.
– Я знаю, кто она, – сказал я.
– Звучит таинственно, – сказала Эмма.
– Да, – рассмеялся я. – Действительно, – я отхлебнул пива. Оно было теплым и пенистым, похожим на слюну.
Оставив Билла и Эмму на диване за разговором, я отошел в общий зал клуба, сказав им, что иду в туалет. На самом деле мне хотелось побыть одному, чтобы никто на меня не смотрел. Я облокотился на металлические поручни, которые образовывали что-то вроде балкона над танцплощадкой. Взгляд мой упал вниз на танцующих. Музыка была громкой. Диско и фанк, музыка семидесятых годов. Мне хотелось все ясно обдумать, но мой мозг был, казалось, парализован. Я не мог быть пьян. Я выпил всего три кружки пива.
Переведя взгляд наверх, я увидел, что та девушка вышла на балкон и повернула направо к туалетам. Она меня не заметила. Она была одна.
Я отставил свою кружку и последовал за ней. Пройдя через черные вращающиеся двери, я очутился в небольшом коридоре, освещенном инфракрасным светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62