обняв ее за плечи, он насильно усадил ее, тут же в прихожей, на маленький диванчик, скрипнувший под непривычной тяжестью. – Ну, бабуль, ну, честное слово, как тебе не стыдно, разревелась, как маленькая.
– Сейчас, сейчас пройдет… Мне не стыдно, а вот тебе не стыдно? За два года – четыре письма!
– Ну, не умею я писать письма! О чем писать-то? – защищался внук. – Не умею писать письма, не люблю, вот так, только чтобы время занимать…
– Погоди, отцом станешь, поймешь, о чем мог бы написать с границы, – сказала Аленка. – Что же это я! От радости голову потеряла… Ты же с дороги. Иди в свою комнату, располагайся… Там твой старый диван, фамильный, брюхановский, сейчас как раз по тебе. Ванна напротив… ты не забыл? Давай, я на стол соберу… Что там есть в холодильнике… Ну, иди, не теряй времени.
Как только за внуком закрылась дверь, Аленка, прикрыв глаза, сильно сцепила руки; от напряжения виски ломило, она вдруг ясно увидела перед собой то, о чем запрещала себе вспоминать и думать всю жизнь; юношески стройная, перетянутая ремнями высокая фигура внука подернулась зеленым мраком; загорелая сильная шея, затылок… она чуть не задохнулась от специфического запаха грязных, заскорузлых от крови и гноя бинтов, от смрада разлагающегося заживо тела…
С усилием отогнав от себя наваждение, нетвердо ступая, Аленка подошла к старому, во всю стену зеркалу; трудно было предположить, что война возвращается вот так беспощадно и некстати; с пытливой неприязнью вглядываясь в свое отражение и не узнавая себя, она смотрела откуда-то из-за невозвратной, недозволенной черты, с того света, и было в этом нечто противоестественное и унизительное.
Денис вышел из ванной в спортивном костюме, еще больше подчеркивающем его молодость, начинавший все отчетливее проступать мужской характер; под черными, от деда, бровями тихой насмешкой светились золотисто-серые глаза; светло-русые раньше волосы теперь слегка потемнели; кормя внука, Аленка с материнской гордостью любовалась им – такой гвардеец не останется незамеченным, тут же подхватят. И аппетит у внука солдатский, – она подложила ему еще большой кусок индюшатины.
– Ты что, Аленка? – он впервые назвал ее по-детски.
– Тебя так не хватало, Денис, – ответила она. – Все эти годы. Ты ешь, ешь!
– Еле наелся.. Сыт. Спасибо. Чай какой ароматный. Как ты живешь, Аленка? Что дядя Петя? Константин Кузьмич?
– Не все сразу, вот еще компот есть, – остановила она внука; ее неестественно оживленный голос заставил Дениса поднять глаза от тарелки. – На нас в последний год повалилось… Я тебе писала, видишь, ты не получал моих писем. У твоего дяди Петра родился сын… у тебя теперь есть братишка. Представляешь. Иван Брюханов очень серьезный товарищ… а?
– Вот это действительно сюрприз! – протянул Денис огорошенно. – Двоюродный брат, это, конечно, здорово, но когда же он теперь вырастет? Состариться успеешь, вот беда…
– Ты придумаешь! – засмеялась Аленка. – Ты вообще не состаришься. Еще лет сорок будешь молодым. Наша порода не изнашивается… Оля потрясающая мать… Пете так повезло с женой. Господи, только бы войны не было!
– Войны не будет, бабуль, – сказал Денис твердо, удерживаясь от желания прижаться головой к ее рукам, поцеловать эти знакомые, стиснутые сейчас в бессильные кулачки руки; он даже пошутить не смог, что пока есть Константин Кузьмич Шалентьев и его ведомство, о войне можно не беспокоиться.
– Тебе не понять, Денис. Внуки дороже детей. Когда у человека появляются дети, он еще сам слишком молод, у него много сил, он способен еще сам все успеть. Его программа только начинается… А вот с внуками появляется тишина. Тишина души и мыслей, человек уже смиряется с невозможностью собственного бессмертия – только через детей, внуков, через следующие поколения… Денис, ты ведь погостишь? – оборвала себя Аленка. – В театры походим… А может, совсем останешься? Ты вернулся в самое время… Подготовишься к приемным экзаменам… Вместе подумаем, куда тебе поступать…
– Ну, у тебя и характер, бабуль, идешь напролом, как танк, – засмеялся внук. – Нет, вместе мы не будем думать. Я буду думать один. Ну, послушай, Аленка, почему вы все помешались на высшем образовании?
– Я не представляю себе полноценной жизни без знаний, – сказала Аленка. – Ты мой внук. Кому же, как не тебе? Можешь улыбаться, но куда от этого денешься? Чаю еще? Покрепче?
Поворачивая в руках пиалу с ароматным чаем, Денис опустил голову, об институте он по-прежнему не думал серьезно. Но он и сам знал и чувствовал приближение перемен; хотел он того или нет, теперь необходимо было выбирать что-то определенное и конкретное. Он поднял глаза и попросил:
– Знаешь, бабуль, давай условимся… Придет момент посоветоваться, сам попрошу совета… Не гони, сам постараюсь во всем разобраться…
– Речь не мальчика, но мужа. Тебе в семью дяди надо сходить… просто необходимо. Хочешь, вдвоем навестим, посмотришь на братишку, он такой уморительный. Уже всех узнает, представляешь?
– Представляю себе это знакомство, – фыркнул внук. – Лежит, сучит ногами… здрасте, я ваш новый родственничек…
– Потом, Денис, твоя мать в Москве… Ты не хочешь ее увидеть?
– Опять ты гонишь. Не гони, бабуль, – остановил он Аленку. – У вас тут, в Москве, слишком бурная жизнь. Прямо в пот ударило. Нет, не сейчас, – решительно тряхпул он головой. – Ей будет неловко, мне тяжело. Совершенно чужие люди…
– Денис… ну что ты? Ну точно маленький.
Внук, дурачась, как в раннем детстве, когда был чем-то очень недоволен, крепко зажал себе уши ладонями и, глядя на Аленку озорными смеющимися глазами, затряс головой, показывая, что ничего не слышит и слышать не хочет.
– Ну, хорошо, хорошо, отдыхай, – сказала она. – Книг очень много новых. Поваляйся с книгой… Там не до чтения было…
– Да, а что же Константин Кузьмич? – поднял голову Денис. – В командировке? Что его не видно? Опять где-нибудь летает? Аленка! Аленка, что с тобой?
Не отвечая, она прислонилась к кафельной стене.
– Константина Кузьмича больше нет, – глухо сказала она, и по ее напрягшемуся затылку он сразу поверил в самое страшное. – Еще в прошлом году, в августе. Год чудовищный… столько на нас навалилось. Ты еще всего не знаешь, я не хотела сразу. Твой дядя Петя в тюрьме, тоже вот уже скоро год…
– Вот оно что, – потерянно пробормотал Денис, не в силах осознать услышанное. – А я-то думаю, бабуля моя торопится, торопится… К чему бы? Ну, наворотили… За что?
– Ты же знал его слабость, проклятое вино… Отдохни, потом расскажу….
– Лучше не храбрись, – пожалел ее внук, сразу становясь взрослее с резко перечеркнувшей лоб складкой. – Лучше не тянуть. Тоже мне стоик – ничего себе, отдохни!
Присев на диван, она попросила принести пепельницу и, закурив, собираясь с силами, долго молчала, уставившись перед собой в одну точку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254
– Сейчас, сейчас пройдет… Мне не стыдно, а вот тебе не стыдно? За два года – четыре письма!
– Ну, не умею я писать письма! О чем писать-то? – защищался внук. – Не умею писать письма, не люблю, вот так, только чтобы время занимать…
– Погоди, отцом станешь, поймешь, о чем мог бы написать с границы, – сказала Аленка. – Что же это я! От радости голову потеряла… Ты же с дороги. Иди в свою комнату, располагайся… Там твой старый диван, фамильный, брюхановский, сейчас как раз по тебе. Ванна напротив… ты не забыл? Давай, я на стол соберу… Что там есть в холодильнике… Ну, иди, не теряй времени.
Как только за внуком закрылась дверь, Аленка, прикрыв глаза, сильно сцепила руки; от напряжения виски ломило, она вдруг ясно увидела перед собой то, о чем запрещала себе вспоминать и думать всю жизнь; юношески стройная, перетянутая ремнями высокая фигура внука подернулась зеленым мраком; загорелая сильная шея, затылок… она чуть не задохнулась от специфического запаха грязных, заскорузлых от крови и гноя бинтов, от смрада разлагающегося заживо тела…
С усилием отогнав от себя наваждение, нетвердо ступая, Аленка подошла к старому, во всю стену зеркалу; трудно было предположить, что война возвращается вот так беспощадно и некстати; с пытливой неприязнью вглядываясь в свое отражение и не узнавая себя, она смотрела откуда-то из-за невозвратной, недозволенной черты, с того света, и было в этом нечто противоестественное и унизительное.
Денис вышел из ванной в спортивном костюме, еще больше подчеркивающем его молодость, начинавший все отчетливее проступать мужской характер; под черными, от деда, бровями тихой насмешкой светились золотисто-серые глаза; светло-русые раньше волосы теперь слегка потемнели; кормя внука, Аленка с материнской гордостью любовалась им – такой гвардеец не останется незамеченным, тут же подхватят. И аппетит у внука солдатский, – она подложила ему еще большой кусок индюшатины.
– Ты что, Аленка? – он впервые назвал ее по-детски.
– Тебя так не хватало, Денис, – ответила она. – Все эти годы. Ты ешь, ешь!
– Еле наелся.. Сыт. Спасибо. Чай какой ароматный. Как ты живешь, Аленка? Что дядя Петя? Константин Кузьмич?
– Не все сразу, вот еще компот есть, – остановила она внука; ее неестественно оживленный голос заставил Дениса поднять глаза от тарелки. – На нас в последний год повалилось… Я тебе писала, видишь, ты не получал моих писем. У твоего дяди Петра родился сын… у тебя теперь есть братишка. Представляешь. Иван Брюханов очень серьезный товарищ… а?
– Вот это действительно сюрприз! – протянул Денис огорошенно. – Двоюродный брат, это, конечно, здорово, но когда же он теперь вырастет? Состариться успеешь, вот беда…
– Ты придумаешь! – засмеялась Аленка. – Ты вообще не состаришься. Еще лет сорок будешь молодым. Наша порода не изнашивается… Оля потрясающая мать… Пете так повезло с женой. Господи, только бы войны не было!
– Войны не будет, бабуль, – сказал Денис твердо, удерживаясь от желания прижаться головой к ее рукам, поцеловать эти знакомые, стиснутые сейчас в бессильные кулачки руки; он даже пошутить не смог, что пока есть Константин Кузьмич Шалентьев и его ведомство, о войне можно не беспокоиться.
– Тебе не понять, Денис. Внуки дороже детей. Когда у человека появляются дети, он еще сам слишком молод, у него много сил, он способен еще сам все успеть. Его программа только начинается… А вот с внуками появляется тишина. Тишина души и мыслей, человек уже смиряется с невозможностью собственного бессмертия – только через детей, внуков, через следующие поколения… Денис, ты ведь погостишь? – оборвала себя Аленка. – В театры походим… А может, совсем останешься? Ты вернулся в самое время… Подготовишься к приемным экзаменам… Вместе подумаем, куда тебе поступать…
– Ну, у тебя и характер, бабуль, идешь напролом, как танк, – засмеялся внук. – Нет, вместе мы не будем думать. Я буду думать один. Ну, послушай, Аленка, почему вы все помешались на высшем образовании?
– Я не представляю себе полноценной жизни без знаний, – сказала Аленка. – Ты мой внук. Кому же, как не тебе? Можешь улыбаться, но куда от этого денешься? Чаю еще? Покрепче?
Поворачивая в руках пиалу с ароматным чаем, Денис опустил голову, об институте он по-прежнему не думал серьезно. Но он и сам знал и чувствовал приближение перемен; хотел он того или нет, теперь необходимо было выбирать что-то определенное и конкретное. Он поднял глаза и попросил:
– Знаешь, бабуль, давай условимся… Придет момент посоветоваться, сам попрошу совета… Не гони, сам постараюсь во всем разобраться…
– Речь не мальчика, но мужа. Тебе в семью дяди надо сходить… просто необходимо. Хочешь, вдвоем навестим, посмотришь на братишку, он такой уморительный. Уже всех узнает, представляешь?
– Представляю себе это знакомство, – фыркнул внук. – Лежит, сучит ногами… здрасте, я ваш новый родственничек…
– Потом, Денис, твоя мать в Москве… Ты не хочешь ее увидеть?
– Опять ты гонишь. Не гони, бабуль, – остановил он Аленку. – У вас тут, в Москве, слишком бурная жизнь. Прямо в пот ударило. Нет, не сейчас, – решительно тряхпул он головой. – Ей будет неловко, мне тяжело. Совершенно чужие люди…
– Денис… ну что ты? Ну точно маленький.
Внук, дурачась, как в раннем детстве, когда был чем-то очень недоволен, крепко зажал себе уши ладонями и, глядя на Аленку озорными смеющимися глазами, затряс головой, показывая, что ничего не слышит и слышать не хочет.
– Ну, хорошо, хорошо, отдыхай, – сказала она. – Книг очень много новых. Поваляйся с книгой… Там не до чтения было…
– Да, а что же Константин Кузьмич? – поднял голову Денис. – В командировке? Что его не видно? Опять где-нибудь летает? Аленка! Аленка, что с тобой?
Не отвечая, она прислонилась к кафельной стене.
– Константина Кузьмича больше нет, – глухо сказала она, и по ее напрягшемуся затылку он сразу поверил в самое страшное. – Еще в прошлом году, в августе. Год чудовищный… столько на нас навалилось. Ты еще всего не знаешь, я не хотела сразу. Твой дядя Петя в тюрьме, тоже вот уже скоро год…
– Вот оно что, – потерянно пробормотал Денис, не в силах осознать услышанное. – А я-то думаю, бабуля моя торопится, торопится… К чему бы? Ну, наворотили… За что?
– Ты же знал его слабость, проклятое вино… Отдохни, потом расскажу….
– Лучше не храбрись, – пожалел ее внук, сразу становясь взрослее с резко перечеркнувшей лоб складкой. – Лучше не тянуть. Тоже мне стоик – ничего себе, отдохни!
Присев на диван, она попросила принести пепельницу и, закурив, собираясь с силами, долго молчала, уставившись перед собой в одну точку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254