Два миллиона долларов – это вам не тыквенные семечки. Джерри Ньюмен подписал свое новое завещание восемнадцатого июля, а Луи Керн узнал об этом в четверг, перед тем как Ньюмена нашли мертвым.
– Мистер Керн, – сказал Карелла, – я хотел бы, чтобы вы рассказали мне обо всех своих перемещениях в четверг, седьмого августа.
– Что-что?
– Я говорю, я хотел бы, чтобы вы...
– Я слышал, что вы сказали, но почему я должен сообщать вам подобную информацию?
– Потому что я – офицер полиции, проводящий расследование в установленном порядке, и был бы очень благодарен вам за содействие.
– То есть вы предполагаете, что, поскольку я знал, что мне предстоит унаследовать крупную сумму денег, я...
– Нет, сэр, не предполагаю.
Керн пожал плечами.
– Ну, мне скрывать нечего.
И снова пожал плечами.
– Прекрасно, сэр. Тогда не можете ли вы сказать...
– Сейчас, достану свой календарь, – перебил его Керн.
В послеобеденной тишине сурового белого кабинета Карелла с Клингом склонились над календарем-ежедневником Керна, в котором были расписаны встречи на неделю, предшествовавшую обнаружению трупа. Они начали с прошлого четверга, седьмого августа, когда Джерри Ньюмен позвонил в Калифорнию в 18.21.
В календаре Керна на этот день были назначены встречи на десять, одиннадцать и двенадцать часов. Он объяснил, что люди, с которыми он встречался, – это, соответственно, художник, владелец галереи в Палм-Бич и хранитель частной коллекции из Бостона. На время ленча у него была назначена встреча с человеком, обозначенным просто как Дж. Г. – теперь Керн признался, что это была Джессика Герцог. После ленча он поехал к ней на квартиру, где, помимо прочих радостей, узнал приятную новость, что после смерти Джерри Ньюмена ему предстоит унаследовать два миллиона долларов. В четыре часа того же дня он встретился с человеком, желавшим продать галерее обширную коллекцию искусства доколумбовских времен.
В шесть часов в тот же вечер он был на коктейле, а шесть тридцать отправился обедать – все это вместе женой и несколькими друзьями, которых Керн перечислил поименно. Потом они пошли на премьеру мюзикла «Капер» – если верить отзывам, появившимся в газетах на следующее утро, это была очередная безнадежная попытка скрестить музыку с мистерией. Когда они дошли до этого пункта в календаре, Керн высказал свое собственное мнение – музыка хреновая, содержание матерное. Он сообщил также, что после мюзикла они отправились к «Баффину» – в ресторан, где бывают в основном артисты и прочая театральная публика, и пробыли там до часа ночи. К этому времени уже вышли утренние газеты с отзывами; телевизионные критики тоже высказали свое мнение, и мюзикл был обречен.
– Со мной была моя жена, – сказал Керн. – И еще человек пятьсот.
– Куда вы отправились после «Баффина»? – спросил Клинг.
– Прямо домой.
– А где вы живете, мистер Керн?
– На Южной Маккормик, дом 1241.
– В доме есть швейцар?
– Есть. Он видел, как мы с женой возвращались в квартиру.
– Во сколько примерно это было?
– Около половины первого.
– А во сколько вы ушли из дома на следующее утро?
– В половине десятого.
– И куда вы направились?
– Прямо сюда, в галерею.
Керн казался таким же чистеньким, как его блестящая лысина. Детективы поблагодарили его за помощь и снова спустились в уличное пекло. Карелла забыл опустить табличку «Машина принадлежит полицейскому управлению», и какой-то ретивый патрульный уже успел сунуть под «дворник» извещение о штрафе за неправильную парковку.
– Класс! – сказал Карелла, отпер дверь и наклонился, чтобы отключить охранное устройство, расположенное со стороны пассажирского сиденья. Заводя мотор, он спросил: – Ты еще не говорил с Огастой?
– Говорил, – ответил Клинг. – Сегодня ночью.
– И?
– Мы во всем разобрались. – Он поколебался и добавил: – Все нормально.
Карелла пристально взглянул на него.
– Ну и хорошо.
– Все нормально, как ты и говорил.
– Хорошо, – повторил Карелла, но еще раз взглянул на Клинга перед тем, как влиться со своей машиной в сплошной поток автомобилей.
* * *
В тот же вечер без десяти девять Клинг стоял у дома на Хоппер-стрит и смотрел на его фасад. Первый этаж, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. На каждом этаже, начиная со второго, по четыре окна. 3 окнах на четвертом и пятом этажах сейчас света не было. «Какие-нибудь ателье», – подумал Клинг. Быть может, она все же ездила сюда по делу? Но среди шести владельцев, списанных им с таблички в вестибюле, не было ни одного названия фотоателье или чего-нибудь в этом духе. Он подошел к двери подъезда и подергал за ручку. Заперто. Клинг нашел на косяке кнопку с надписью «Швейцар» и нажал ее. Где-то внутри раздался громкий звонок. Он позвонил еще раз.
Внутри послышались шаги, приближающиеся к двери, и мужской голос крикнул:
– Иду, иду!
Клинг ждал.
– Кто там? – спросили из-за двери.
– Полиция! – сказал Клинг.
Он услышал, как повернулся замок. «Хороший замок надежный», – подумал он, глядя на замочную скважину. Дверь чуть приоткрылась. В щелке появился глаз и кусок лица.
– Покажите! – потребовал мужчина.
Клинг предъявил свою бляху.
– Детектив Атчисон, – сказал он.
Такого детектива в 87-м участке не было. Своего имени Клинг называть не стал – этот неуловимый любовник Огасты наверняка его знает. Именами своих коллег он тоже решил не пользоваться – Огаста могла упоминать о них, когда болтала в постели с этим сукиным сыном. Удостоверение он предъявлять не собирался. На бляхе его имени не было. Кроме названия участка и герба города, там стояло только «Детектив» и регистрационный номер Клинга.
Мужчина распахнул дверь.
Белый, лет шестидесяти, в майке и мешковатых хлопчатобумажных штанах. Он окинул Клинга взглядом и сказал:
– Я Генри Уоткинс, управдом. Что стряслось на этот раз?
– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Можно войти?
– Как вы сказали, как вас зовут?
– Атчисон.
– Это как Атчисон в штате Миссури? – спросил Уоткинс.
– Ну да.
– Я раньше на железной дороге работал, – пояснил Уоткинс и отступил в сторону, давая Клингу пройти. – Так в чем же дело? – спросил он, закрывая и запирая дверь.
– Я ищу девочку, которая сбежала из дома, – сказал Клинг. – К нам поступили сведения, что она может находиться в этом доме.
Он обычно носил с собой под обложкой блокнота с десяток фотографий сбежавших из дому подростков, которые могли найти себе убежище на территории 87-го участка, где процветала торговля наркотиками, «травка» была зеленее и куда доступнее, чем где-либо еще в городе. Клинг достал блокнот из заднего кармана и выбрал выпускную фотографию круглощекой семнадцатилетней девчушки, улыбающейся в камеру. На конопатом носу – очки в черной оправе, светлые волосы аккуратно расчесаны, глаза блестят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Мистер Керн, – сказал Карелла, – я хотел бы, чтобы вы рассказали мне обо всех своих перемещениях в четверг, седьмого августа.
– Что-что?
– Я говорю, я хотел бы, чтобы вы...
– Я слышал, что вы сказали, но почему я должен сообщать вам подобную информацию?
– Потому что я – офицер полиции, проводящий расследование в установленном порядке, и был бы очень благодарен вам за содействие.
– То есть вы предполагаете, что, поскольку я знал, что мне предстоит унаследовать крупную сумму денег, я...
– Нет, сэр, не предполагаю.
Керн пожал плечами.
– Ну, мне скрывать нечего.
И снова пожал плечами.
– Прекрасно, сэр. Тогда не можете ли вы сказать...
– Сейчас, достану свой календарь, – перебил его Керн.
В послеобеденной тишине сурового белого кабинета Карелла с Клингом склонились над календарем-ежедневником Керна, в котором были расписаны встречи на неделю, предшествовавшую обнаружению трупа. Они начали с прошлого четверга, седьмого августа, когда Джерри Ньюмен позвонил в Калифорнию в 18.21.
В календаре Керна на этот день были назначены встречи на десять, одиннадцать и двенадцать часов. Он объяснил, что люди, с которыми он встречался, – это, соответственно, художник, владелец галереи в Палм-Бич и хранитель частной коллекции из Бостона. На время ленча у него была назначена встреча с человеком, обозначенным просто как Дж. Г. – теперь Керн признался, что это была Джессика Герцог. После ленча он поехал к ней на квартиру, где, помимо прочих радостей, узнал приятную новость, что после смерти Джерри Ньюмена ему предстоит унаследовать два миллиона долларов. В четыре часа того же дня он встретился с человеком, желавшим продать галерее обширную коллекцию искусства доколумбовских времен.
В шесть часов в тот же вечер он был на коктейле, а шесть тридцать отправился обедать – все это вместе женой и несколькими друзьями, которых Керн перечислил поименно. Потом они пошли на премьеру мюзикла «Капер» – если верить отзывам, появившимся в газетах на следующее утро, это была очередная безнадежная попытка скрестить музыку с мистерией. Когда они дошли до этого пункта в календаре, Керн высказал свое собственное мнение – музыка хреновая, содержание матерное. Он сообщил также, что после мюзикла они отправились к «Баффину» – в ресторан, где бывают в основном артисты и прочая театральная публика, и пробыли там до часа ночи. К этому времени уже вышли утренние газеты с отзывами; телевизионные критики тоже высказали свое мнение, и мюзикл был обречен.
– Со мной была моя жена, – сказал Керн. – И еще человек пятьсот.
– Куда вы отправились после «Баффина»? – спросил Клинг.
– Прямо домой.
– А где вы живете, мистер Керн?
– На Южной Маккормик, дом 1241.
– В доме есть швейцар?
– Есть. Он видел, как мы с женой возвращались в квартиру.
– Во сколько примерно это было?
– Около половины первого.
– А во сколько вы ушли из дома на следующее утро?
– В половине десятого.
– И куда вы направились?
– Прямо сюда, в галерею.
Керн казался таким же чистеньким, как его блестящая лысина. Детективы поблагодарили его за помощь и снова спустились в уличное пекло. Карелла забыл опустить табличку «Машина принадлежит полицейскому управлению», и какой-то ретивый патрульный уже успел сунуть под «дворник» извещение о штрафе за неправильную парковку.
– Класс! – сказал Карелла, отпер дверь и наклонился, чтобы отключить охранное устройство, расположенное со стороны пассажирского сиденья. Заводя мотор, он спросил: – Ты еще не говорил с Огастой?
– Говорил, – ответил Клинг. – Сегодня ночью.
– И?
– Мы во всем разобрались. – Он поколебался и добавил: – Все нормально.
Карелла пристально взглянул на него.
– Ну и хорошо.
– Все нормально, как ты и говорил.
– Хорошо, – повторил Карелла, но еще раз взглянул на Клинга перед тем, как влиться со своей машиной в сплошной поток автомобилей.
* * *
В тот же вечер без десяти девять Клинг стоял у дома на Хоппер-стрит и смотрел на его фасад. Первый этаж, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. На каждом этаже, начиная со второго, по четыре окна. 3 окнах на четвертом и пятом этажах сейчас света не было. «Какие-нибудь ателье», – подумал Клинг. Быть может, она все же ездила сюда по делу? Но среди шести владельцев, списанных им с таблички в вестибюле, не было ни одного названия фотоателье или чего-нибудь в этом духе. Он подошел к двери подъезда и подергал за ручку. Заперто. Клинг нашел на косяке кнопку с надписью «Швейцар» и нажал ее. Где-то внутри раздался громкий звонок. Он позвонил еще раз.
Внутри послышались шаги, приближающиеся к двери, и мужской голос крикнул:
– Иду, иду!
Клинг ждал.
– Кто там? – спросили из-за двери.
– Полиция! – сказал Клинг.
Он услышал, как повернулся замок. «Хороший замок надежный», – подумал он, глядя на замочную скважину. Дверь чуть приоткрылась. В щелке появился глаз и кусок лица.
– Покажите! – потребовал мужчина.
Клинг предъявил свою бляху.
– Детектив Атчисон, – сказал он.
Такого детектива в 87-м участке не было. Своего имени Клинг называть не стал – этот неуловимый любовник Огасты наверняка его знает. Именами своих коллег он тоже решил не пользоваться – Огаста могла упоминать о них, когда болтала в постели с этим сукиным сыном. Удостоверение он предъявлять не собирался. На бляхе его имени не было. Кроме названия участка и герба города, там стояло только «Детектив» и регистрационный номер Клинга.
Мужчина распахнул дверь.
Белый, лет шестидесяти, в майке и мешковатых хлопчатобумажных штанах. Он окинул Клинга взглядом и сказал:
– Я Генри Уоткинс, управдом. Что стряслось на этот раз?
– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Можно войти?
– Как вы сказали, как вас зовут?
– Атчисон.
– Это как Атчисон в штате Миссури? – спросил Уоткинс.
– Ну да.
– Я раньше на железной дороге работал, – пояснил Уоткинс и отступил в сторону, давая Клингу пройти. – Так в чем же дело? – спросил он, закрывая и запирая дверь.
– Я ищу девочку, которая сбежала из дома, – сказал Клинг. – К нам поступили сведения, что она может находиться в этом доме.
Он обычно носил с собой под обложкой блокнота с десяток фотографий сбежавших из дому подростков, которые могли найти себе убежище на территории 87-го участка, где процветала торговля наркотиками, «травка» была зеленее и куда доступнее, чем где-либо еще в городе. Клинг достал блокнот из заднего кармана и выбрал выпускную фотографию круглощекой семнадцатилетней девчушки, улыбающейся в камеру. На конопатом носу – очки в черной оправе, светлые волосы аккуратно расчесаны, глаза блестят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53