Взял первое письмо и принялся за чтение.
— Смотри, — предостерег Браун, — не влипни сам в такую же историю.
— Хм, я бы сказал, горючая смесь, Арти.
— Мне кажется, ты еще слишком молод для этой смеси.
— Возможно, я согласен, — произнес Клинг и замолчал, снова погрузившись в чтение. — Оч-чень зажигательная штука!
— Дальше не то еще будет.
— Послушай! Займись-ка ты тем, чем должен заниматься, и оставь меня в покое. Увидимся как-нибудь через недельку. Чао!
— Ты последнее письмо прочитай.
— А я вот подумал: прочитаю-ка их все до одного.
— В последнем есть все, что тебе необходимо знать.
Клинг прочитал последнее письмо.
— Это насчет оплаты апартаментов? Ты это имеешь в виду?
— Выходит, так.
— По-моему, он — старец. Ты так не думаешь?
— А что ты вкладываешь в это понятие?
— Ну, скажем, ему за пятьдесят, наверное. Тебе так не кажется? Ты его таким не видишь?
— Ну, возможно.
— Обрати внимание на слова, которые он выбирает. И тон. Стиль. Сколько лет было девчонке?
— Двадцать два.
— Слишком молода для такого типа.
— Может, ты соизволишь порыться во всяком барахле в ее столе? Глядишь, наткнешься на что-нибудь, имеющее отношение кое к кому по имени Артур.
— Но это же твое имя, — заметил Клинг.
— Ты не шутишь?
— Послушай, а это, случайно, не ты писал все эти письма? Только вслушайся, — сказал Клинг и процитировал: — «А потом я смажу лосьоном твои раскрасневшиеся щечки, и если немножко лосьона случайно попадет в твою...»
— Ну-ну, — произнес Браун.
— Богатое воображение у этого парня.
— И все-таки обыщи ящики стола, пожалуйста.
Клинг сложил письма, всунул каждое в конверт, снова обвязан стопку ленточкой и положил на кофейный столик. Письменный стол находился у противоположной стены. Нижний ящик был открыт. Клинг достал из него чековую книжку в зеленом пластиковом футлярчике.
— А что навело тебя на мысль, что его имя — Артур? — спросил Клинг.
— Я просматривал записи встреч в календаре, Артур так и прет оттуда: то он здесь, то — там. Например: Артур у меня в девять... Артур в ресторанчике «Суки'з»... позвонить Артуру... И все такое прочее.
— Это восточный ресторан такой, на набережной, — отметил Клинг. — «Суки'з». Этот «писатель», наверное, считал, что почва под ногами здесь у него будет тверже. Безопаснее.
— Что значит безопаснее?
— Не знаю, — пожал плечами Клинг. — Понимаешь, чувствую. — Его передернуло. — Он говорит, что его офис — з центре города. Так? Отсюда вывод — он там многих знает и его многие знают. А здесь для него безопаснее. Возможно, он даже живет где-то в центре. Откуда нам знать? Но здесь для него безопаснее и в смысле жены, меньше риска на нее нарваться. Мне кажется, он женат. А ты как думаешь?
— С чего ты взял?
— Не знаю. Но, если он холостяк и живет в центре...
— Нет никаких данных, что он живет в центре.
— А для чего же тогда ему брать такси, когда он едет отсюда поздно ночью?
— Но это не значит, что он едет именно в центр.
— Ну ладно, забудем о центре. Но, если он не женат, для чего ему вообще снимать апартаменты для любовницы? Почему просто не жить вместе?
— Послушай, а ведь в этом что-то есть.
— Таким образом, он — пожилой женатый мужчина, содержит молодую особу в шикарной квартире, причем до тех пор, пока не снимет более шикарную.
— Хм. А вот, скажем, «Фил» — это тоже ресторан?
— «Фил»? Не знаю ресторана с таким названием.
— Здесь говорится: «Артур у Фила, 8 часов».
— Это когда?
— В прошлый вторник, вечером.
— Может, это их общий друг. Ха!
— Может быть.
— А ты знаешь, какая здесь рента, у этой «малины», каждый месяц? — спросил Клинг, не отрывая взгляда от чековой книжки.
— Ну и какая?
— Две тысячи четыреста зеленых!
— Брось ты!
— Вполне серьезно. Вот и корешки. А чеки выписаны на особу, которую зовут Филлис Брэкетт. По две тысячи четыреста «за удар». И везде уточнено: арендная плата за март, арендная плата за апрель и так далее. Две тысячи четыреста — круглая сумма, Арти.
— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?
— Должно быть, очень богатый старикашка.
— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — «Артур — здесь, в 9 вечера».
— Когда?
— В понедельник.
— Значит, перед тем, как она это схлопотала.
— Интересно, провел ли он здесь ночь?
— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.
— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.
— Должен быть женат, — возразил Клинг. — И очень богат. Доказательства? Пожалуйста: вот они, в этой чековой книжке — ежемесячные депозиты на сумму пять тысяч долларов. Посмотри сам. — Он передал Брауну книжку.
Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.
— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.
— Я понимаю: наличные...
— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.
— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.
— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.
— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".
— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.
На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — «Томми!!!!».
— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.
— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.
Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.
Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Смотри, — предостерег Браун, — не влипни сам в такую же историю.
— Хм, я бы сказал, горючая смесь, Арти.
— Мне кажется, ты еще слишком молод для этой смеси.
— Возможно, я согласен, — произнес Клинг и замолчал, снова погрузившись в чтение. — Оч-чень зажигательная штука!
— Дальше не то еще будет.
— Послушай! Займись-ка ты тем, чем должен заниматься, и оставь меня в покое. Увидимся как-нибудь через недельку. Чао!
— Ты последнее письмо прочитай.
— А я вот подумал: прочитаю-ка их все до одного.
— В последнем есть все, что тебе необходимо знать.
Клинг прочитал последнее письмо.
— Это насчет оплаты апартаментов? Ты это имеешь в виду?
— Выходит, так.
— По-моему, он — старец. Ты так не думаешь?
— А что ты вкладываешь в это понятие?
— Ну, скажем, ему за пятьдесят, наверное. Тебе так не кажется? Ты его таким не видишь?
— Ну, возможно.
— Обрати внимание на слова, которые он выбирает. И тон. Стиль. Сколько лет было девчонке?
— Двадцать два.
— Слишком молода для такого типа.
— Может, ты соизволишь порыться во всяком барахле в ее столе? Глядишь, наткнешься на что-нибудь, имеющее отношение кое к кому по имени Артур.
— Но это же твое имя, — заметил Клинг.
— Ты не шутишь?
— Послушай, а это, случайно, не ты писал все эти письма? Только вслушайся, — сказал Клинг и процитировал: — «А потом я смажу лосьоном твои раскрасневшиеся щечки, и если немножко лосьона случайно попадет в твою...»
— Ну-ну, — произнес Браун.
— Богатое воображение у этого парня.
— И все-таки обыщи ящики стола, пожалуйста.
Клинг сложил письма, всунул каждое в конверт, снова обвязан стопку ленточкой и положил на кофейный столик. Письменный стол находился у противоположной стены. Нижний ящик был открыт. Клинг достал из него чековую книжку в зеленом пластиковом футлярчике.
— А что навело тебя на мысль, что его имя — Артур? — спросил Клинг.
— Я просматривал записи встреч в календаре, Артур так и прет оттуда: то он здесь, то — там. Например: Артур у меня в девять... Артур в ресторанчике «Суки'з»... позвонить Артуру... И все такое прочее.
— Это восточный ресторан такой, на набережной, — отметил Клинг. — «Суки'з». Этот «писатель», наверное, считал, что почва под ногами здесь у него будет тверже. Безопаснее.
— Что значит безопаснее?
— Не знаю, — пожал плечами Клинг. — Понимаешь, чувствую. — Его передернуло. — Он говорит, что его офис — з центре города. Так? Отсюда вывод — он там многих знает и его многие знают. А здесь для него безопаснее. Возможно, он даже живет где-то в центре. Откуда нам знать? Но здесь для него безопаснее и в смысле жены, меньше риска на нее нарваться. Мне кажется, он женат. А ты как думаешь?
— С чего ты взял?
— Не знаю. Но, если он холостяк и живет в центре...
— Нет никаких данных, что он живет в центре.
— А для чего же тогда ему брать такси, когда он едет отсюда поздно ночью?
— Но это не значит, что он едет именно в центр.
— Ну ладно, забудем о центре. Но, если он не женат, для чего ему вообще снимать апартаменты для любовницы? Почему просто не жить вместе?
— Послушай, а ведь в этом что-то есть.
— Таким образом, он — пожилой женатый мужчина, содержит молодую особу в шикарной квартире, причем до тех пор, пока не снимет более шикарную.
— Хм. А вот, скажем, «Фил» — это тоже ресторан?
— «Фил»? Не знаю ресторана с таким названием.
— Здесь говорится: «Артур у Фила, 8 часов».
— Это когда?
— В прошлый вторник, вечером.
— Может, это их общий друг. Ха!
— Может быть.
— А ты знаешь, какая здесь рента, у этой «малины», каждый месяц? — спросил Клинг, не отрывая взгляда от чековой книжки.
— Ну и какая?
— Две тысячи четыреста зеленых!
— Брось ты!
— Вполне серьезно. Вот и корешки. А чеки выписаны на особу, которую зовут Филлис Брэкетт. По две тысячи четыреста «за удар». И везде уточнено: арендная плата за март, арендная плата за апрель и так далее. Две тысячи четыреста — круглая сумма, Арти.
— И он еще старается подыскать более шикарное местечко?
— Должно быть, очень богатый старикашка.
— Ага, ага! Опять он! — воскликнул Браун, тыча пальцем в календарь. — «Артур — здесь, в 9 вечера».
— Когда?
— В понедельник.
— Значит, перед тем, как она это схлопотала.
— Интересно, провел ли он здесь ночь?
— Нет. Он ведь что делает? Берет такси и едет домой к любимой женушке.
— Мы не знаем с точностью, женат ли он, — сказал Браун.
— Должен быть женат, — возразил Клинг. — И очень богат. Доказательства? Пожалуйста: вот они, в этой чековой книжке — ежемесячные депозиты на сумму пять тысяч долларов. Посмотри сам. — Он передал Брауну книжку.
Тот принялся ее перелистывать. Действительно, пятитысячные переводы от первого числа ежемесячно. И каждый ровно на пять тысяч.
— Вряд ли это нам поможет, — сказал Браун.
— Я понимаю: наличные...
— Даже если бы депозиты были оформлены в виде чеков, и то потребуется решение суда, чтобы получить ордера, и тогда мы сможем снять копии чеков.
— Овчинка стоит выделки, надо потрудиться.
— Потребую свою долю добычи... Шучу, конечно. Кстати, повтори имя этой женщины.
— Брэкетт. Филлис Брэкетт. Два "т".
— А ну-ка, взгляни вот на это, — сказал Браун, передавая календарь Клингу.
На страничке, отведенной для понедельника 9 июля, Сьюзен нацарапала имя — «Томми!!!!».
— Вот так, именно с четырьмя восклицательными знаками, — отметил Клинг. — Должно быть, в большой спешке.
— Ну, а теперь посмотрим, что нам в целом удалось наскрести, — сказал Браун и взял алфавитную записную книжечку Сьюзен Брауэр, ее, так сказать, личный именной указатель.
Единственным подходящим именем, которое можно было соотнести с этим неизвестным Томми, было на букве "М", следующее: Томас Мотт, антиквариат... Браун записал в свой блокнот адрес и номер телефона, затем перелистал книжку в обратном порядке, возвратившись к букве "Б". Там действительно значилась Филлис Брэкетт, обитавшая на Саундер-авеню. Номер телефона значился под адресом. Браун записал и то, и другое, а затем он и Клинг еще раз внимательно просмотрели настольный календарь, а также чековую и записную книжки, делая пометки, выписывая имена, даты. Потом занесли в свои записи все места, которые Сьюзен Брауэр могла посетить с этим неброским, остающимся в тени Артуром Имярек в течение последних недель и дней перед убийством.
Они обшарили каждый ящик, затем опрокинули на ковер содержимое корзинки для бумаг, стоящей под столом, рассортировали все кусочки бумажек, все обрывки, стараясь восстановить хоть какие-нибудь слова. После этого они, расстелив газеты на полу в кухне, вывалили на них содержимое мусорного ведра, перебрав буквально все до последнего огрызка, задыхаясь от вони. И не нашли ничего, что помогло бы восстановить фамилию человека, платившего квартирную ренту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79