Ничто их не удивляет, так как они не обращают никакого внимания на то, чего они не знают».
Бонапарт публиковал многочисленные воззвания на арабском языке. Ученые изучали этот язык еще до экспедиции, а многие из них осваивали диалекты. Печатник Марсель и «глава воздухоплавателей» Конте охотно нанимали рабочих из числа местных.
На протяжении веков европейцы были редкими гостями в тех краях. И вдруг туземцы видят чужих солдат, свободно разгуливающих по улицам древних городов. Правоверные мусульмане были шокированы и тем, что их женщины разговаривают с пришельцами и иноверцами.
Жена генерала Мену продолжала после свадьбы посещать общественные бани в Розетте. Женщины любопытствовали, как она живет. Она говорила им о деликатности и заботливости мужа, о том, что за столом ей подают первой, причем лучшие куски, что для перехода из одного помещения в другое предлагают руку, что муж вежлив и обходителен, старается исполнить все ее желания. Эффект этих речей был столь ошеломляющим, что женщины Розетты направили «султану Кебиру» петицию с просьбой приказать местным мужчинам обходиться с ними по обычаю французов.
Благие намерения зачастую истолковывались превратно. Например, в целях общественной безопасности были разрушены ворота в кварталах, а улицы города освещались всю ночь. Новые власти потребовали собирать и сортировать хозяйственные отходы, проветривать постельное белье, подметать и поливать улицы. Все это расшатывало привычные устои жизни.
Снос ворот Бонапарт приурочил к открытию заседаний Большого Дивана, органа местного самоуправления, посчитав это удобным предлогом. Однако некоторые владельцы недвижимости и «злонамеренные лица» стали протестовать против новшеств: «Зачем менять то, что было всегда?»
На созыв Большого Дивана, куда Бонапарт включил главных шейхов мечети Аль-Азхар, купцов, представителей провинциальной администрации и деревенских шейхов, тоже смотрели по-разному. Одни видели в этом знак согласия, а иные рассуждали так: «Новый владыка собрал знатных людей. Не собирается ли он взять их в заложники?»
Высшие классы египетского общества были более восприимчивы к переменам. Их представители по достоинству оценили французскую кухню. Некоторые посещали дни открытых дверей в Институте и участвовали в публичных научных экспериментах. Самые любопытные приобщились к газетам.
Но эти открытые новшествам аристократы попрятались в гаремах, когда в октябре жители Каира подняли мятеж. Он был спровоцирован фортификационными работами, в ходе которых были разрушены могилы мусульман, их дома и мечеть, и постоянными угрозами городского коменданта генерала Дюпюи, уроженца Гаскони (он не церемонился с местными и хотел применить к ним телесные наказания). К тому же египтяне боялись, что пушки, установленные для обороны города, будут повернуты против них. Вдобавок ко всему, французы разоружили местное население.
Восстание имело и экономические причины – потеряв связи с Францией, Бонапарт был вынужден значительно увеличить налоги – для того, чтобы управлять, строить, выплачивать жалование воинам, служащим, ученым и т. д. Фуражиры забирали у населения лошадей и продовольствие. Сборщики налогов из числа коптов получили привилегии и право носить оружие. «Великий Кебир» установил награду в 600 ливров для лиц, которые укажут дом или склад, где хранится «значительное количество» подлежащих конфискации товаров.
Вот как он мыслил покорить туземцев: «Подчинение арабов имеет большое значение для процветания Египта. Это предварительное условие всякого прогресса. Чтобы подчинить арабов, необходимо: 1) занять оазисы и колодцы; 2) организовать полки верблюжьей кавалерии, приучить их к пребыванию в пустыне в течение целых месяцев, без возвращения в долину; 3) создать большую администрацию и суд для рассмотрения дел, наказания и наблюдения за кочевыми племенами. Основы подобной организации были заложены в 1799 году».
Он считал важным «не зависеть исключительно от туземцев-арабов… Копты, видя, что мамелюки уничтожены, не имели другого выхода, кроме как пойти на службу к французам. В результате этого наша армия имела во всех частях Египта шпионов, наблюдателей и контролеров, независимых и враждебных туземному населению».
Бонапарт «сеял полезные учреждения», создавал департаменты, управлявшиеся французскими начальниками гарнизонов, укреплял форты, строил военные поселения, повышал налоги, планировал изменить систему землевладения и ввести западные законы, одним словом, всячески организовывал местных на европейский манер. Стоит ли удивляться, что он был правильно понят далеко не всеми!
Однако что же, в конечном итоге, вызвало мятеж, во главе которого встали высокие лица, обласканные Бонапартом? чрезвычайный налог? недоразумения, которые можно было уладить?
Главной причиной восстания стала изменившаяся политическая ситуация. Все попытки Бонапарта укрепить отношения с Турцией и договориться с вождями мамелюков потерпели фиаско.
Через несколько дней после битвы у Пирамид он написал Мурад-бею и послал к нему негоцианта Розетти – «ловкого человека, друга мамелюков и консула Венеции». Онсделал Мурад-бею те же предложения, что еще раньше направлял Ибрагим-бею («сохранить за ним и всеми его мамелюками право собственности на все их деревни, а также на их дома, платить им жалованье за счет Республики – беям, как генералам, киашифам, как полковникам, а его лично возвести в сан государя с соответствующими почестями»).
Ибрагим-бей поначалу заинтересовался предложениями Бонапарта, но через неделю после Абукирской катастрофы прислал отказ: «уничтожение эскадры изменило положение вещей; не имея более возможности получать подкрепления, будучи со всех сторон окружены врагами, французы кончат тем, что будут побеждены».
Мурад-бею Бонапарт предложил еще больше: в дополнение к тому, от чего отказался Ибрагим, – «пост губернатора одной из провинций Верхнего Египта – до того времени, когда удастся облечь его суверенной властью в Сирии».
Мурад-бей принял это предложение и заявил, что «полагается во всем на великодушие французского полководца, нацию которого он знает и уважает; что сам он удалится в Исну и будет управлять долиной, от „двух гор“ до Сиены с титулом эмира; что он считает себя подданным французской нации и предоставит в распоряжение главнокомандующего для использования по его усмотрению отряд в 800 мамелюков; что за ним и его мамелюками будет закреплено владение всеми принадлежащими им деревнями и прочим имуществом, и что он примет предложение относительно предоставления ему территории в Сирии, если главнокомандующий распространит на нее свою власть, но хочет лично договориться по этому вопросу с главнокомандующим, которого горячо желает видеть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Бонапарт публиковал многочисленные воззвания на арабском языке. Ученые изучали этот язык еще до экспедиции, а многие из них осваивали диалекты. Печатник Марсель и «глава воздухоплавателей» Конте охотно нанимали рабочих из числа местных.
На протяжении веков европейцы были редкими гостями в тех краях. И вдруг туземцы видят чужих солдат, свободно разгуливающих по улицам древних городов. Правоверные мусульмане были шокированы и тем, что их женщины разговаривают с пришельцами и иноверцами.
Жена генерала Мену продолжала после свадьбы посещать общественные бани в Розетте. Женщины любопытствовали, как она живет. Она говорила им о деликатности и заботливости мужа, о том, что за столом ей подают первой, причем лучшие куски, что для перехода из одного помещения в другое предлагают руку, что муж вежлив и обходителен, старается исполнить все ее желания. Эффект этих речей был столь ошеломляющим, что женщины Розетты направили «султану Кебиру» петицию с просьбой приказать местным мужчинам обходиться с ними по обычаю французов.
Благие намерения зачастую истолковывались превратно. Например, в целях общественной безопасности были разрушены ворота в кварталах, а улицы города освещались всю ночь. Новые власти потребовали собирать и сортировать хозяйственные отходы, проветривать постельное белье, подметать и поливать улицы. Все это расшатывало привычные устои жизни.
Снос ворот Бонапарт приурочил к открытию заседаний Большого Дивана, органа местного самоуправления, посчитав это удобным предлогом. Однако некоторые владельцы недвижимости и «злонамеренные лица» стали протестовать против новшеств: «Зачем менять то, что было всегда?»
На созыв Большого Дивана, куда Бонапарт включил главных шейхов мечети Аль-Азхар, купцов, представителей провинциальной администрации и деревенских шейхов, тоже смотрели по-разному. Одни видели в этом знак согласия, а иные рассуждали так: «Новый владыка собрал знатных людей. Не собирается ли он взять их в заложники?»
Высшие классы египетского общества были более восприимчивы к переменам. Их представители по достоинству оценили французскую кухню. Некоторые посещали дни открытых дверей в Институте и участвовали в публичных научных экспериментах. Самые любопытные приобщились к газетам.
Но эти открытые новшествам аристократы попрятались в гаремах, когда в октябре жители Каира подняли мятеж. Он был спровоцирован фортификационными работами, в ходе которых были разрушены могилы мусульман, их дома и мечеть, и постоянными угрозами городского коменданта генерала Дюпюи, уроженца Гаскони (он не церемонился с местными и хотел применить к ним телесные наказания). К тому же египтяне боялись, что пушки, установленные для обороны города, будут повернуты против них. Вдобавок ко всему, французы разоружили местное население.
Восстание имело и экономические причины – потеряв связи с Францией, Бонапарт был вынужден значительно увеличить налоги – для того, чтобы управлять, строить, выплачивать жалование воинам, служащим, ученым и т. д. Фуражиры забирали у населения лошадей и продовольствие. Сборщики налогов из числа коптов получили привилегии и право носить оружие. «Великий Кебир» установил награду в 600 ливров для лиц, которые укажут дом или склад, где хранится «значительное количество» подлежащих конфискации товаров.
Вот как он мыслил покорить туземцев: «Подчинение арабов имеет большое значение для процветания Египта. Это предварительное условие всякого прогресса. Чтобы подчинить арабов, необходимо: 1) занять оазисы и колодцы; 2) организовать полки верблюжьей кавалерии, приучить их к пребыванию в пустыне в течение целых месяцев, без возвращения в долину; 3) создать большую администрацию и суд для рассмотрения дел, наказания и наблюдения за кочевыми племенами. Основы подобной организации были заложены в 1799 году».
Он считал важным «не зависеть исключительно от туземцев-арабов… Копты, видя, что мамелюки уничтожены, не имели другого выхода, кроме как пойти на службу к французам. В результате этого наша армия имела во всех частях Египта шпионов, наблюдателей и контролеров, независимых и враждебных туземному населению».
Бонапарт «сеял полезные учреждения», создавал департаменты, управлявшиеся французскими начальниками гарнизонов, укреплял форты, строил военные поселения, повышал налоги, планировал изменить систему землевладения и ввести западные законы, одним словом, всячески организовывал местных на европейский манер. Стоит ли удивляться, что он был правильно понят далеко не всеми!
Однако что же, в конечном итоге, вызвало мятеж, во главе которого встали высокие лица, обласканные Бонапартом? чрезвычайный налог? недоразумения, которые можно было уладить?
Главной причиной восстания стала изменившаяся политическая ситуация. Все попытки Бонапарта укрепить отношения с Турцией и договориться с вождями мамелюков потерпели фиаско.
Через несколько дней после битвы у Пирамид он написал Мурад-бею и послал к нему негоцианта Розетти – «ловкого человека, друга мамелюков и консула Венеции». Онсделал Мурад-бею те же предложения, что еще раньше направлял Ибрагим-бею («сохранить за ним и всеми его мамелюками право собственности на все их деревни, а также на их дома, платить им жалованье за счет Республики – беям, как генералам, киашифам, как полковникам, а его лично возвести в сан государя с соответствующими почестями»).
Ибрагим-бей поначалу заинтересовался предложениями Бонапарта, но через неделю после Абукирской катастрофы прислал отказ: «уничтожение эскадры изменило положение вещей; не имея более возможности получать подкрепления, будучи со всех сторон окружены врагами, французы кончат тем, что будут побеждены».
Мурад-бею Бонапарт предложил еще больше: в дополнение к тому, от чего отказался Ибрагим, – «пост губернатора одной из провинций Верхнего Египта – до того времени, когда удастся облечь его суверенной властью в Сирии».
Мурад-бей принял это предложение и заявил, что «полагается во всем на великодушие французского полководца, нацию которого он знает и уважает; что сам он удалится в Исну и будет управлять долиной, от „двух гор“ до Сиены с титулом эмира; что он считает себя подданным французской нации и предоставит в распоряжение главнокомандующего для использования по его усмотрению отряд в 800 мамелюков; что за ним и его мамелюками будет закреплено владение всеми принадлежащими им деревнями и прочим имуществом, и что он примет предложение относительно предоставления ему территории в Сирии, если главнокомандующий распространит на нее свою власть, но хочет лично договориться по этому вопросу с главнокомандующим, которого горячо желает видеть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60