На фигурной закраине колодца стояло ведро. Горновой ладонями черпал из него воду и блаженно поплескивал себе на распаренную спину.
- Привет, Еремееич! Иди, освежись! - Капитан дурашливо плеснул пригорошню на раскаленный мотоцикл. Капли попали и на лицо пленному. Тот жадно слизнул их с верхней губы и впервые за всю дорогу обратился к конвоирам:
- Герр лёйтнант, гибен зи мир дринкен! (Господин лейтенант, дайте немного воды… Пить.
Лейтенант Еремеев молча распустил узел за запасным колесом, и вервольф, обвязанный веревкой, словно монах-францисканец, побрел к колодцу, примыкавшему к стене кирхи.
- Василий Петрович, дайте ему воды! - крикнул Еремеев, оправляя помявшийся китель. Горновой уступил ведро и потянулся за гимнастеркой, сложенной на краю колодца. Едва он натянул ее на голову, как вервольф отшвырнул ведро, и, выставив руки вперед, нырнул в колодец. Еремеев застыл, Горновой, так и не продев вторую руку в рукав гимнастерки, ошеломленно вглядывался в колодезный зев.
Первым опомнился сержант Лозоходов:
- Утоп, гадюка! - Метнулся он колодцу. - Чтоб живым, значит, не даться! Во, гад! Во, псих!
- Багор! - Осенило лейтенанта. - Багор тащи! Багром достанем.
Через минуту Еремеев уже шарил длинным шестом в темной воде. Ржавый крюк скреб по бетонным стенкам, но в дно не утыкался.
- Ничего, - утешал Лозоходов Еремеева, - всплывет в одночасье. У нас в деревне утопленники завсегда всплывали… «А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела», - напевал он себе под нос, вглядываясь в темень колодца.
На Еремееве лица не было. Страшно было подумать, что скажет ему Сулай при первой же встрече. Если бы капитан достал пистолет и пристрелил Еремеева без лишних слов, он бы принял это, как самый простой и справедливый исход. Но ведь Сулай, которого лейтенант-стажер в душе боготворил, убьет его одним лишь словом, как это умеет делать только он:
- Эх, ты… Пиа-нист!…
Зря Еремеев проговорился, что в детстве ходил в музыкальную школу, играл на фортепиано. По понятиям этого бывалого и насмешливого человека, Еремеев был «маменьким сынком». Тем не менее, он взялся сделать из него настоящего «волкодава». Еще вчера Сулай тренировал Еремеева на укрепление памяти.
Капитан Сулай сдернул полотенце с разложенных на столе предметов: компас, карандаш, пуговица, чернильница, яблоко, коробка папирос, курвиметр, карта из колоды туз пик, луковица и прочей дребедени.
- Время пошло! - объявил он лейтенанту Еремееву. - Запоминай!
Еремеев впился в разложенные предметы.
- Стоп! - Скомандовал Сулай и накрыл вещи полотенцем. - Называй, что запомнил.
Лейтенант Еремеев зажмурил глаза, и стал старательно припоминать вещи:
- Компас, курвиметр, карандаш…
Капитан Сулай загибал пальцы.
- Все? - Спросил он.
- Кажется, все…
- Кажется! - Передразнил его наставник. - А где пуговица?! А луковица?… Пять предметов забыл. Такой молодой, а памяти никакой… А туда же - в контрразведку метит…
- Давайте еще раз! - Взвился Еремеев. - Я сосредоточусь! Честное слово! Все запомню…
- Толку-то… - Сулай взял со стола яблоко и с хрустом откусил половину. - Вот одного предмета уже нет. А остальные тебе уже знакомы… Дальше сам тренируйся.
Лицо у 20-летнего лейтенанта был столь огорченным, что Сулай сжалился:
- Ладно, не унывай! Память дело наживное. Главное, чтоб вот тут тикало! - постучал он пальцем по бритой башке. - Хоть ты еще и стажер, и зеленый, как три рубля, но - есть шанс отличиться.
Лейтенант Еремеев весь радостно насторожился.
- Буфетчицу нашу в военторге знаешь? Пышную такую? Наташу?
- Ага! - Выдохнул Еремеев, боясь пропустить слово старшего товарища.
- Сдается мне, что никакая она не Наташа… - Понизил голос почти до шопота капитан.
- А кто?
- Вот опять ты все дело портишь! - В сердцах рубанул воздух ладонью Сулай. - Какой из тебя разведчик, если ты слушать не умеешь?! Кто, кто… А я знаю - кто? За кого она себя выдает? Соображай - место у нее самое что ни на есть бойкое. У нее перед глазами - почитай, все офицеры гарнизона в обед мельтешат. И каждый что-то говорит, не ей, конечно, а товарищу, о делах, о службе, о начальстве… А ей только остается запоминать, фиксировать и… донесения писать.
- Кому донесения?
- Опять ты вопросы дурацкие задаешь! Да это ты мне должен сказать, установить, выяснить - кому! Кто, зачем и с кем она общается! И кто к ней на связь выходит! Понял?
- Ага! - С готовностью к немедленному действию кивнул лейтенант.
- Ну, так вот… - Выдержал паузу капитан, как бы сомневаясь, стоит ли доверять столь важное дело такому юнцу, как Еремеев. - Я тебе поручаю вести за ней незаметное наружное наблюдение. Все фиксировать! Любую мелочь, потому что в нашем деле мелочей нет. Ясно?
- Так точно!
- То-то же… Обо всем замеченном докладывать мне и только мне.
- Есть.
- Действуйте, лейтенант.
* * *
За обедом лейтенант Еремеев, прихлебывая борщ, бросал короткие внимательные взгляды в сторону пышнотелой буфетчицы, которая вела себя крайне подозрительно. С ней охотно флиртовали офицеры, и, она улыбалась всем без разбору.
Буфет постепенно пустел. Укрывшись за пальмой в кадке, Еремеев делал вид, что допивает компот, не упуская из виду объект наблюдения. Его старание было вознаграждено. В зал вошел сержант Лозоходов, водитель «смершевского» «виллиса». Оглянувшись, и не заметив слежки, сержант подошел к буфетчице и назвал пароль:
- Как жизнь молодая?
- Молодею с каждым годом! - ответила женщина не первой молодости.
- Ну, так я принес, что обещал… - понизил голос Лозоходов. Он достал из-за пазухи бумажный сверточек чуть толще конверта и сунул буфетчице под прилавок. Та ответила что-то шепотом, хихикнув, шофер зашептал ей что-то в ухо, и, заметив, наконец, Еремеева, приканчивавшего свой компот, быстро вышел. Буфетчица мгновенно исчезла в подсобке. Еремеев осторожно встал из-за стола и бесшумно подошел к двери подсобки, которая на его счастье оказалась не прикрытой до конца. Он заглянул в щель с видом заправского детектива: буфетчица Наташа распечатывала полученный сверток. Она извлекла из него пару шелковых немецких чулок, полюбовалась ими, вздернула юбка и быстро примерила обновку. И тут она заметила в зеркале наблюдавшего за ней Еремеева. В мгновение ока она распахнула дверь, едва не сбив незадачливого детектива.
- Пошел вон, охальник! - Заголосила она на весь зал. - Ишь чего надумал! Подглядывать! Да я таких сопляков… Постой, постой, да ты новенький что ли? Понятно. Это тебя Сулай ко мне приставил - вражеского агента выявлять?!
- Ага… - Ошеломленно признался лейтенант. Как назло в зал заглянул капитан Горновой.
- Товарищ капитан, - позвала его буфетчица. - Надо мной опять шутки вышучивают! Скажите, этому Сулаю вашему, что я его кормить перестану. И не посмотрю, что со СМЕРШа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
- Привет, Еремееич! Иди, освежись! - Капитан дурашливо плеснул пригорошню на раскаленный мотоцикл. Капли попали и на лицо пленному. Тот жадно слизнул их с верхней губы и впервые за всю дорогу обратился к конвоирам:
- Герр лёйтнант, гибен зи мир дринкен! (Господин лейтенант, дайте немного воды… Пить.
Лейтенант Еремеев молча распустил узел за запасным колесом, и вервольф, обвязанный веревкой, словно монах-францисканец, побрел к колодцу, примыкавшему к стене кирхи.
- Василий Петрович, дайте ему воды! - крикнул Еремеев, оправляя помявшийся китель. Горновой уступил ведро и потянулся за гимнастеркой, сложенной на краю колодца. Едва он натянул ее на голову, как вервольф отшвырнул ведро, и, выставив руки вперед, нырнул в колодец. Еремеев застыл, Горновой, так и не продев вторую руку в рукав гимнастерки, ошеломленно вглядывался в колодезный зев.
Первым опомнился сержант Лозоходов:
- Утоп, гадюка! - Метнулся он колодцу. - Чтоб живым, значит, не даться! Во, гад! Во, псих!
- Багор! - Осенило лейтенанта. - Багор тащи! Багром достанем.
Через минуту Еремеев уже шарил длинным шестом в темной воде. Ржавый крюк скреб по бетонным стенкам, но в дно не утыкался.
- Ничего, - утешал Лозоходов Еремеева, - всплывет в одночасье. У нас в деревне утопленники завсегда всплывали… «А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела», - напевал он себе под нос, вглядываясь в темень колодца.
На Еремееве лица не было. Страшно было подумать, что скажет ему Сулай при первой же встрече. Если бы капитан достал пистолет и пристрелил Еремеева без лишних слов, он бы принял это, как самый простой и справедливый исход. Но ведь Сулай, которого лейтенант-стажер в душе боготворил, убьет его одним лишь словом, как это умеет делать только он:
- Эх, ты… Пиа-нист!…
Зря Еремеев проговорился, что в детстве ходил в музыкальную школу, играл на фортепиано. По понятиям этого бывалого и насмешливого человека, Еремеев был «маменьким сынком». Тем не менее, он взялся сделать из него настоящего «волкодава». Еще вчера Сулай тренировал Еремеева на укрепление памяти.
Капитан Сулай сдернул полотенце с разложенных на столе предметов: компас, карандаш, пуговица, чернильница, яблоко, коробка папирос, курвиметр, карта из колоды туз пик, луковица и прочей дребедени.
- Время пошло! - объявил он лейтенанту Еремееву. - Запоминай!
Еремеев впился в разложенные предметы.
- Стоп! - Скомандовал Сулай и накрыл вещи полотенцем. - Называй, что запомнил.
Лейтенант Еремеев зажмурил глаза, и стал старательно припоминать вещи:
- Компас, курвиметр, карандаш…
Капитан Сулай загибал пальцы.
- Все? - Спросил он.
- Кажется, все…
- Кажется! - Передразнил его наставник. - А где пуговица?! А луковица?… Пять предметов забыл. Такой молодой, а памяти никакой… А туда же - в контрразведку метит…
- Давайте еще раз! - Взвился Еремеев. - Я сосредоточусь! Честное слово! Все запомню…
- Толку-то… - Сулай взял со стола яблоко и с хрустом откусил половину. - Вот одного предмета уже нет. А остальные тебе уже знакомы… Дальше сам тренируйся.
Лицо у 20-летнего лейтенанта был столь огорченным, что Сулай сжалился:
- Ладно, не унывай! Память дело наживное. Главное, чтоб вот тут тикало! - постучал он пальцем по бритой башке. - Хоть ты еще и стажер, и зеленый, как три рубля, но - есть шанс отличиться.
Лейтенант Еремеев весь радостно насторожился.
- Буфетчицу нашу в военторге знаешь? Пышную такую? Наташу?
- Ага! - Выдохнул Еремеев, боясь пропустить слово старшего товарища.
- Сдается мне, что никакая она не Наташа… - Понизил голос почти до шопота капитан.
- А кто?
- Вот опять ты все дело портишь! - В сердцах рубанул воздух ладонью Сулай. - Какой из тебя разведчик, если ты слушать не умеешь?! Кто, кто… А я знаю - кто? За кого она себя выдает? Соображай - место у нее самое что ни на есть бойкое. У нее перед глазами - почитай, все офицеры гарнизона в обед мельтешат. И каждый что-то говорит, не ей, конечно, а товарищу, о делах, о службе, о начальстве… А ей только остается запоминать, фиксировать и… донесения писать.
- Кому донесения?
- Опять ты вопросы дурацкие задаешь! Да это ты мне должен сказать, установить, выяснить - кому! Кто, зачем и с кем она общается! И кто к ней на связь выходит! Понял?
- Ага! - С готовностью к немедленному действию кивнул лейтенант.
- Ну, так вот… - Выдержал паузу капитан, как бы сомневаясь, стоит ли доверять столь важное дело такому юнцу, как Еремеев. - Я тебе поручаю вести за ней незаметное наружное наблюдение. Все фиксировать! Любую мелочь, потому что в нашем деле мелочей нет. Ясно?
- Так точно!
- То-то же… Обо всем замеченном докладывать мне и только мне.
- Есть.
- Действуйте, лейтенант.
* * *
За обедом лейтенант Еремеев, прихлебывая борщ, бросал короткие внимательные взгляды в сторону пышнотелой буфетчицы, которая вела себя крайне подозрительно. С ней охотно флиртовали офицеры, и, она улыбалась всем без разбору.
Буфет постепенно пустел. Укрывшись за пальмой в кадке, Еремеев делал вид, что допивает компот, не упуская из виду объект наблюдения. Его старание было вознаграждено. В зал вошел сержант Лозоходов, водитель «смершевского» «виллиса». Оглянувшись, и не заметив слежки, сержант подошел к буфетчице и назвал пароль:
- Как жизнь молодая?
- Молодею с каждым годом! - ответила женщина не первой молодости.
- Ну, так я принес, что обещал… - понизил голос Лозоходов. Он достал из-за пазухи бумажный сверточек чуть толще конверта и сунул буфетчице под прилавок. Та ответила что-то шепотом, хихикнув, шофер зашептал ей что-то в ухо, и, заметив, наконец, Еремеева, приканчивавшего свой компот, быстро вышел. Буфетчица мгновенно исчезла в подсобке. Еремеев осторожно встал из-за стола и бесшумно подошел к двери подсобки, которая на его счастье оказалась не прикрытой до конца. Он заглянул в щель с видом заправского детектива: буфетчица Наташа распечатывала полученный сверток. Она извлекла из него пару шелковых немецких чулок, полюбовалась ими, вздернула юбка и быстро примерила обновку. И тут она заметила в зеркале наблюдавшего за ней Еремеева. В мгновение ока она распахнула дверь, едва не сбив незадачливого детектива.
- Пошел вон, охальник! - Заголосила она на весь зал. - Ишь чего надумал! Подглядывать! Да я таких сопляков… Постой, постой, да ты новенький что ли? Понятно. Это тебя Сулай ко мне приставил - вражеского агента выявлять?!
- Ага… - Ошеломленно признался лейтенант. Как назло в зал заглянул капитан Горновой.
- Товарищ капитан, - позвала его буфетчица. - Надо мной опять шутки вышучивают! Скажите, этому Сулаю вашему, что я его кормить перестану. И не посмотрю, что со СМЕРШа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95