— У мистера Траска появились идеи — броские, великолепные, в высшей степени похвальные идеи. Со слов Силвермена и других мистер Траск знал, что все это произошло во владениях Рокки Мадженты. Он знал так же, что кража драгоценностей не могла иметь место без одобрения на самом верху. И посему мистер Траск, будучи социальным философом, а не копом, сделал логический вывод, что Рокки лично повинен в этих пяти убийствах.
Рыжеватый человек, в очках с блестящей оправой белого золота, хмыкнул. Это был Джордж Хаггинс, заместитель окружного прокурора.
— Как было бы просто, работай закон таким образом.
— Кто бы сомневался? — сказал Большой Джим. — Словом, мистер Траск направился прямиком к Микки Фланнери — еще один тип, о котором вам сможет поведать Дан, — брату убитого торговца свининой. Мистер Траск попытался выяснить, сколько и кому был должен его брат. Исходя из своей теории, он решил, что настоящий ростовщик — это Рокки Маджента, и надеялся, что Микки Фланнери все ему выложит.
Большой Джим Фаллон вытащил из кармана черную курительную трубку и стал набивать ее табаком из желтого пластикового кисета.
— Трасковер оставил жену и двоих маленьких сынишек, — жестким, внезапно охрипшим голосом сказал он. — Дети гостили у родителей матери в Поулинге. Им рассказали о гибели отца. Сегодня бабушка и дедушка должны были доставить их в Нью-Йорк, потому что похороны намечены на завтрашний день. Вчера неизвестный человек подъехал ко двору, где играли ребята, и как-то уговорил их сесть к нему в машину. Соседи видели все это.
Большой Джим поднес спичку к чашечке трубки, и было заметно, как у него подрагивают массивные кисти рук.
— Миссис Трасковер узнала о происшедшем от своих родителей. Она позвонила капитану Силвермену, который был начальником и другом ее покойного мужа. Оба они сразу пришли к одному и тому же выводу. Ребят похитили, чтобы Мейсон Траск повсюду не совал свой нос. Они не сомневались, что Траск получит от похитителей приказы и указания. Он их не получил. Примерно в половине пятого дня экспресс-почта доставила миссис Трасковер сундук. Такого сундука у нее не было. Она его не ждала. Почтовая компания получила и ключи от него для передачи миссис Трасковер. Дальше. Почтовая компания всего лишь исполнила свои обязанности. Водитель работает в ней семнадцать лет. Мы, конечно, все проверили, и я уверен, компания тут ни при чем. Когда миссис Трасковер сказала все полагающиеся слова, что это не ее сундук и что она понятия о нем не имеет, водитель убедил женщину открыть сундук и заглянуть в него. Содержимое, решил он, все объяснит!
Кто-то со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Этот звук издал светловолосый мужчина на краю дивана — Дан Гебхардт.
Большой Джим Фаллон посмотрел на Мейсона. Тот продолжал рассматривать пятно на стене; лицо его все так же было покрыто сероватой бледностью.
Теперь Большой Джим говорил тихо и размеренно, с трудом перебарывая гневные спазмы:
— Она открыла сундук — и все объяснилось! Под грязным рваным одеялом лежали тела двух ее сыновей, семи и восьми лет.
— Сволочи! — Это единственное слово, как пистолетный выстрел, вырвалось у высокого смуглого горбоносого человека, который, пока говорил Большой Джим, мерил кабинет неслышными шагами. Это был Джейкоб Сассун, начальник отдела правовой защиты Портовой комиссии.
— Дети погибли от удушья, — тихо сказал Большой Джим. — Но из данных медиков вытекает, что они, кроме того, были сильно одурманены — обойдемся без медицинских терминов. Предполагается, что их положили в сундук живыми, но в бессознательном состоянии. И когда ребятишек плотно закутали в одеяло, они задохнулись — по пути домой! Их ма… — У Большого Джима прервался голос, и ему пришлось начать фразу снова. — Их матери досталось то, что человек вынести не в состоянии. Водителя, привезшего сундук, она послала за полицией, но сама ждать не стала. Трасковер держал дома еще один «полис-спешиал». Она взяла его и направилась прямиком в клуб Томаса Макналти. Понимаете ли, в самый ужасный момент своей жизни она приняла теорию брата своего мужа — за всем этим стоит Маджента. Она не хотела ничего, кроме одного: убить его и умереть самой! Ей это не удалось. Курок Макнаб, один из телохранителей Мадженты, увидел, как она, размахивая револьвером, ворвалась в клуб. Она не скрывала своих намерений. Ее не волновало, что с ней будет, после того как она доберется до Мадженты. Макнаб кинулся к ней, и она прострелила ему плечо. Но он повис на женщине, свалил на пол и вырвал у нее револьвер после того, как она три или четыре раза выпалила в стену. Он выкрутил ей запястье, но больше никто не пострадал.
Помощник мэра издал смешок.
— Невозможно поверить, что все это досталось на долю одной семьи, — сказал он. — Помню, читал что-то такое в «Нью-Йорк таймс». О семье… в Италии. Отец заметил, как кто-то залез на дерево в его саду, и выстрелил в него. Парень мертвым свалился с дерева. И тут отец увидел, что это его сын. Он пошел рассказать матери. Она положила на ступеньки лестницы грудного младенца, которого держала на руках, и кинулась помогать нести сына. Когда они вернулись с телом, то увидели, что свинья сожрала младенца. Они взяли длинную веревку…
— Заткнись! — У Сассуна вспыхнули его темные глаза. Он гневно кивнул в сторону Мейсона.
Из-под серой маски, которая была лицом Траска, послышался безжизненный голос:
— Обо мне можете не беспокоиться, джентльмены. Я ничего не чувствую. Вообще ничего. — Он повысил тон: — Ничего!
Даниэль Гебхардт, на лице которого отражалось глубокое сочувствие, встал и сделал шаг к Мейсону. Затем передумал.
— И вот завершение истории, — сказал Большой Джим. — На внешней поверхности сундука была масса отпечатков, некоторые размазанные, другие — нет. Внутри сундука — ни одного. Никаких следов ни на стенках сундука, ни на одеяле, ни на одежде, ни на телах. Ровным счетом ничего. Можно смело предположить, что отпечатки снаружи сундука будут принадлежать служащим компании… Миссис Трасковер… ничего не может помочь.
Комиссар Аллер промокнул взмокшее лицо платком с монограммой.
— Что можно извлечь из истории самого сундука, Джим? Как он попал в руки почтовой компании?
— Его доставило такси. На верхний уровень Главного Центрального вокзала, комиссар. Вы знаете это место. Машина, скорее всего, ехала с Вандербильдт-авеню. За рулем… то ли высокий, то ли маленький, толстый или худой… Нет ничего, даже возраста. В этом заказе на доставку не было ничего странного, чтобы водителя могли запомнить. Может, служащие компании и опознают клиента, если снова его увидят, а может, и нет. Но предъявить им мы никого не можем, комиссар.
— Есть точка, с которой стоит начинать, Джим, — тихо сказал Даниэль Гебхардт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Рыжеватый человек, в очках с блестящей оправой белого золота, хмыкнул. Это был Джордж Хаггинс, заместитель окружного прокурора.
— Как было бы просто, работай закон таким образом.
— Кто бы сомневался? — сказал Большой Джим. — Словом, мистер Траск направился прямиком к Микки Фланнери — еще один тип, о котором вам сможет поведать Дан, — брату убитого торговца свининой. Мистер Траск попытался выяснить, сколько и кому был должен его брат. Исходя из своей теории, он решил, что настоящий ростовщик — это Рокки Маджента, и надеялся, что Микки Фланнери все ему выложит.
Большой Джим Фаллон вытащил из кармана черную курительную трубку и стал набивать ее табаком из желтого пластикового кисета.
— Трасковер оставил жену и двоих маленьких сынишек, — жестким, внезапно охрипшим голосом сказал он. — Дети гостили у родителей матери в Поулинге. Им рассказали о гибели отца. Сегодня бабушка и дедушка должны были доставить их в Нью-Йорк, потому что похороны намечены на завтрашний день. Вчера неизвестный человек подъехал ко двору, где играли ребята, и как-то уговорил их сесть к нему в машину. Соседи видели все это.
Большой Джим поднес спичку к чашечке трубки, и было заметно, как у него подрагивают массивные кисти рук.
— Миссис Трасковер узнала о происшедшем от своих родителей. Она позвонила капитану Силвермену, который был начальником и другом ее покойного мужа. Оба они сразу пришли к одному и тому же выводу. Ребят похитили, чтобы Мейсон Траск повсюду не совал свой нос. Они не сомневались, что Траск получит от похитителей приказы и указания. Он их не получил. Примерно в половине пятого дня экспресс-почта доставила миссис Трасковер сундук. Такого сундука у нее не было. Она его не ждала. Почтовая компания получила и ключи от него для передачи миссис Трасковер. Дальше. Почтовая компания всего лишь исполнила свои обязанности. Водитель работает в ней семнадцать лет. Мы, конечно, все проверили, и я уверен, компания тут ни при чем. Когда миссис Трасковер сказала все полагающиеся слова, что это не ее сундук и что она понятия о нем не имеет, водитель убедил женщину открыть сундук и заглянуть в него. Содержимое, решил он, все объяснит!
Кто-то со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Этот звук издал светловолосый мужчина на краю дивана — Дан Гебхардт.
Большой Джим Фаллон посмотрел на Мейсона. Тот продолжал рассматривать пятно на стене; лицо его все так же было покрыто сероватой бледностью.
Теперь Большой Джим говорил тихо и размеренно, с трудом перебарывая гневные спазмы:
— Она открыла сундук — и все объяснилось! Под грязным рваным одеялом лежали тела двух ее сыновей, семи и восьми лет.
— Сволочи! — Это единственное слово, как пистолетный выстрел, вырвалось у высокого смуглого горбоносого человека, который, пока говорил Большой Джим, мерил кабинет неслышными шагами. Это был Джейкоб Сассун, начальник отдела правовой защиты Портовой комиссии.
— Дети погибли от удушья, — тихо сказал Большой Джим. — Но из данных медиков вытекает, что они, кроме того, были сильно одурманены — обойдемся без медицинских терминов. Предполагается, что их положили в сундук живыми, но в бессознательном состоянии. И когда ребятишек плотно закутали в одеяло, они задохнулись — по пути домой! Их ма… — У Большого Джима прервался голос, и ему пришлось начать фразу снова. — Их матери досталось то, что человек вынести не в состоянии. Водителя, привезшего сундук, она послала за полицией, но сама ждать не стала. Трасковер держал дома еще один «полис-спешиал». Она взяла его и направилась прямиком в клуб Томаса Макналти. Понимаете ли, в самый ужасный момент своей жизни она приняла теорию брата своего мужа — за всем этим стоит Маджента. Она не хотела ничего, кроме одного: убить его и умереть самой! Ей это не удалось. Курок Макнаб, один из телохранителей Мадженты, увидел, как она, размахивая револьвером, ворвалась в клуб. Она не скрывала своих намерений. Ее не волновало, что с ней будет, после того как она доберется до Мадженты. Макнаб кинулся к ней, и она прострелила ему плечо. Но он повис на женщине, свалил на пол и вырвал у нее револьвер после того, как она три или четыре раза выпалила в стену. Он выкрутил ей запястье, но больше никто не пострадал.
Помощник мэра издал смешок.
— Невозможно поверить, что все это досталось на долю одной семьи, — сказал он. — Помню, читал что-то такое в «Нью-Йорк таймс». О семье… в Италии. Отец заметил, как кто-то залез на дерево в его саду, и выстрелил в него. Парень мертвым свалился с дерева. И тут отец увидел, что это его сын. Он пошел рассказать матери. Она положила на ступеньки лестницы грудного младенца, которого держала на руках, и кинулась помогать нести сына. Когда они вернулись с телом, то увидели, что свинья сожрала младенца. Они взяли длинную веревку…
— Заткнись! — У Сассуна вспыхнули его темные глаза. Он гневно кивнул в сторону Мейсона.
Из-под серой маски, которая была лицом Траска, послышался безжизненный голос:
— Обо мне можете не беспокоиться, джентльмены. Я ничего не чувствую. Вообще ничего. — Он повысил тон: — Ничего!
Даниэль Гебхардт, на лице которого отражалось глубокое сочувствие, встал и сделал шаг к Мейсону. Затем передумал.
— И вот завершение истории, — сказал Большой Джим. — На внешней поверхности сундука была масса отпечатков, некоторые размазанные, другие — нет. Внутри сундука — ни одного. Никаких следов ни на стенках сундука, ни на одеяле, ни на одежде, ни на телах. Ровным счетом ничего. Можно смело предположить, что отпечатки снаружи сундука будут принадлежать служащим компании… Миссис Трасковер… ничего не может помочь.
Комиссар Аллер промокнул взмокшее лицо платком с монограммой.
— Что можно извлечь из истории самого сундука, Джим? Как он попал в руки почтовой компании?
— Его доставило такси. На верхний уровень Главного Центрального вокзала, комиссар. Вы знаете это место. Машина, скорее всего, ехала с Вандербильдт-авеню. За рулем… то ли высокий, то ли маленький, толстый или худой… Нет ничего, даже возраста. В этом заказе на доставку не было ничего странного, чтобы водителя могли запомнить. Может, служащие компании и опознают клиента, если снова его увидят, а может, и нет. Но предъявить им мы никого не можем, комиссар.
— Есть точка, с которой стоит начинать, Джим, — тихо сказал Даниэль Гебхардт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49