..
Все. Хватит. Мария Игнатьевна оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Да, где-то у нее был турецкий тюрбан. Говорят, нынче в моде. Порывшись в ящике, нашла белый с черным клетчатый платок. Ну совсем как палестинский. Тоже, говорят, в моде. Она извлекла из гардероба свободное длинное платье из хлопка. Надела тюрбан. Небрежно повязала "палестинский" платок.
Через минуту уже звонила в дверь соседке. Та открыла дверь и уставилась на Марию Игнатьевну.
- Собирайся! Поведешь к бабке, - приказала женщина в тюрбане.
- Маша... Я тебя только по голосу признала.
Из кухни раздался мужской голос:
- Девочки, у меня такой кекс получился, садитесь чай пить. С ромом...
- Обойдемся. Поешь, помой посуду, я ухожу на пару часов, - приказала Вера.
Дамы проворно, словно молодые, сбежали по ступеням, забыв про лифт. До бабкиного подъезда - рукой подать. Только бы оказалась дома. Мария Игнатьевна вспоминала рассказы о чудесных старцах, изгоняющих хвори.
Бабка открыла, даже не спросив, кто пришел.
- Баб Зин, что же вы не спрашиваете? Вдруг дурной человек или цыганки, попеняла ей Вера. - Глазок вставьте. Хотите, я своего пришлю? Он за полчаса дырку просверлит и глазок вставит.
- А зачем? Я и так знаю, кто идет. Добрый или злой. И с чем вы пришли, знаю. Только мало будет толку. Надо бы вещицу его прихватить или фотку. Ладно, садись сюда, девица.
Бабка усадила Марию Игнатьевну к окну лицом, а сама осталась в тени. Только глаза иногда посвечивали.
- В сомненье ты, а кто в сомненье, не след ко мне обращаться, ибо неверие не только в Него, но и в действо и силы, Им даденные, - уже грех. Ты святой водой не брезгуешь?
Мария Игнатьевна вспомнила, что у лее на кухне действительно с прошлого года хранится бутыль со святой водой.
- Положи мне руку на колено. Клади, не бойся. Чувствуешь, холодная коленка.
- Чувствую.
- А сейчас обожжешъся, как об утюг.
Мария Игнатьевна отдернула руку и посмотрела на ладонь. Там мгновенно вздулся волдырь. Она с ужасом посмотрела на старуху,
- Не бойся, сейчас пройдет.
Бабка подула на ладонь, и волдырь вдруг опал, а потом исчез совсем.
- Вот что я вам, девки, скажу... Научитесь относиться к себе с уважением. Мужик - вещь хорошая, но цена ей непостоянная. Пришел - радость, ушел облегчение. Почему облегчение? Потому что готовиться надо, чтоб лучше прежнего стало, когда снова придет.
- Но нельзя же все лучше и лучше...
- Можно. Когда по-другому, это уже лучше. Поняла? Теперь смотри сюда, но никому не говори, что видела. А ты отвернись.
Бабка протянула Марии нежно-зеленый стеклянный шарик. У кого таких в детстве не было. И вдруг, когда шарик повернулся в бабкиной руке, Мария увидела себя и брата, умершего в семнадцать от столбняка. Они были на лыжах, и брат палкой куда-то показывал. Засмеялся и побежал. Она - за ним. Но не догнала... Она оторвалась от шарика и вдруг заметила, что дышит часто и неровно, как после быстрого бега...
- А сейчас иди. Завтра принеси что-нибудь. Малость какую.
И вроде ничего не сказала старая, а что-то повернулось в душе Марии Игнатьевны. Она вдруг доняла, что надо действовать. Как можно быстрее. Не сказав ни слова соседке, вскочила в трамвай. Добралась до базы, влетела в офис Глотова. Никого.
- Вы ко мне? - раздался за спиной голос Василия Степановича. Она обернулась:
- К тебе...
- Маша? Мария Игнатьевна? - удивленно произнес он.
- Она самая...
- Вы извините, - он показал промасленные руки, - шаровые менял. Да вы садитесь.
- Поедем к тебе на дачу, Вася?
- Поедем. Я теперь на колесах. Только руки помою.
Он направился к выходу, но на пороге столкнулся с двумя посетителями. Хотя оба улыбались, лица их показались Марии Игнатьевне неприятными.
- Ребята, если с заказом, то поздновато. Маша, иди к себе, я разберусь и зайду за тобой.
- Нам Величко нужен, - сказал тот, что постарше.
- Ах Величко... Ну это меняет дело. Нет его. И никогда не будет. Вор он. Я его уволил.
- Ты Глотов, что ли?
- Что ли, - подтвердил Василий Степанович. - Маша, я сказал, идите к себе.
- Ты не топырься, мужик, скажи, где его найти, и тебе ничего не будет.
- А мне и так ничего не будет. Один из посетителей встал за спиной Глотова. Василий Степанович отступил на шаг.
- Давай договоримся так, старик. Ты его три дня не трогаешь, и мы тебя тоже. А сейчас скажи: где его искать? Вы же коллеги. Ты его начальник.
- Воровской сходняк ему начальник.
- Не зли меня, старик.
- Пошел вон отсюда!..
Старший угрожающе помахал указательным пальцем у лица Глотова. Директор терпеть этого не мог. Но гость ведь не знал о вспыльчивом нраве хозяина. А напрасно.
Глотов схватил нахала за палец и рванул. Раздался хруст. От удивления нахал даже не заорал, только сдавленно охнул. Зато молодой выхватил пистолет.
- Гад, ты же мне палец сломал!
По громкоговорителю раздался спокойный голос Марии Игнатьевны: "ВНИМАНИЮ ВТОРОЙ СМЕНЫ! В ДАННУЮ МИНУТУ В ОФИСЕ УПРАВЛЕНИЯ НА ВАШЕГО ДИРЕКТОРА СОВЕРШАЕТСЯ НАЕЗД. ПОВТОРЯЮ: НА ВАШЕГО ДИРЕКТОРА СОВЕРШАЕТСЯ НАЕЗД!"
- Убери... Убери, говорю, - приказал старший, и молодой неохотно спрятал пистолет за пояс.
А со всех концов автобазы к конторе уже бежали десятка два работяг. Кто с разводным, кто с газовым, кто с торцевым ключом. Во главе боевой фаланги мчался Митрофаныч и бывший военпред. Так что покидать территорию предприятия Музыканту и Вальку пришлось сквозь строй решительно настроенных людей. Обошлось потому, что сам Василий Степанович Глотов дважды объявил, что все в порядке.
Вот почему Музыкант теперь шел на дело с перевязанными пальцами. Неудобно, но что поделаешь... Производственная травма.
Глава 53
ВТОРОЙ ШТУРМ
Они незаметно втянулись на территорию поместья Хорошилова и растворились, словно вода в песках пустыни. На пятидесяти сотках отвоеванного у леса и местной администрации пространства никогда не сажали сельскохозяйственных культур, только цветы.
Один из бандитов залег в цветнике. Другой устроился в конюшне. Чуть в стороне стоял старый рубленый домик еще довоенной постройки. В нем расположился третий.
Старшой, Музыкант и Валек выжидали удобного момента, чтобы проникнуть в дом. Они караулили смену на балконе второго этажа. Балкон шел по всему периметру здания. Нападавшие знали,_что во время смены оба охранника, новый и старый, пару-тройку минут поболтают. Может, выкурят по сигарете. Время тянулось медленно. Наконец к сидящему в шезлонге вышел сменщик. Действительно, закурили.
- Давай! - скомандовал старшой.
Музыкант подставил спину, Валек вскарабкался на нее. Когда Музыкант распрямился, Валек дотянулся до балконной решетки. Он прошел, влипая в стену, до поворота и выглянул: охранники все беседовали.
Прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки работал кондиционер - он всасывал горячий наружный воздух, охлаждал и подавал в помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Все. Хватит. Мария Игнатьевна оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Да, где-то у нее был турецкий тюрбан. Говорят, нынче в моде. Порывшись в ящике, нашла белый с черным клетчатый платок. Ну совсем как палестинский. Тоже, говорят, в моде. Она извлекла из гардероба свободное длинное платье из хлопка. Надела тюрбан. Небрежно повязала "палестинский" платок.
Через минуту уже звонила в дверь соседке. Та открыла дверь и уставилась на Марию Игнатьевну.
- Собирайся! Поведешь к бабке, - приказала женщина в тюрбане.
- Маша... Я тебя только по голосу признала.
Из кухни раздался мужской голос:
- Девочки, у меня такой кекс получился, садитесь чай пить. С ромом...
- Обойдемся. Поешь, помой посуду, я ухожу на пару часов, - приказала Вера.
Дамы проворно, словно молодые, сбежали по ступеням, забыв про лифт. До бабкиного подъезда - рукой подать. Только бы оказалась дома. Мария Игнатьевна вспоминала рассказы о чудесных старцах, изгоняющих хвори.
Бабка открыла, даже не спросив, кто пришел.
- Баб Зин, что же вы не спрашиваете? Вдруг дурной человек или цыганки, попеняла ей Вера. - Глазок вставьте. Хотите, я своего пришлю? Он за полчаса дырку просверлит и глазок вставит.
- А зачем? Я и так знаю, кто идет. Добрый или злой. И с чем вы пришли, знаю. Только мало будет толку. Надо бы вещицу его прихватить или фотку. Ладно, садись сюда, девица.
Бабка усадила Марию Игнатьевну к окну лицом, а сама осталась в тени. Только глаза иногда посвечивали.
- В сомненье ты, а кто в сомненье, не след ко мне обращаться, ибо неверие не только в Него, но и в действо и силы, Им даденные, - уже грех. Ты святой водой не брезгуешь?
Мария Игнатьевна вспомнила, что у лее на кухне действительно с прошлого года хранится бутыль со святой водой.
- Положи мне руку на колено. Клади, не бойся. Чувствуешь, холодная коленка.
- Чувствую.
- А сейчас обожжешъся, как об утюг.
Мария Игнатьевна отдернула руку и посмотрела на ладонь. Там мгновенно вздулся волдырь. Она с ужасом посмотрела на старуху,
- Не бойся, сейчас пройдет.
Бабка подула на ладонь, и волдырь вдруг опал, а потом исчез совсем.
- Вот что я вам, девки, скажу... Научитесь относиться к себе с уважением. Мужик - вещь хорошая, но цена ей непостоянная. Пришел - радость, ушел облегчение. Почему облегчение? Потому что готовиться надо, чтоб лучше прежнего стало, когда снова придет.
- Но нельзя же все лучше и лучше...
- Можно. Когда по-другому, это уже лучше. Поняла? Теперь смотри сюда, но никому не говори, что видела. А ты отвернись.
Бабка протянула Марии нежно-зеленый стеклянный шарик. У кого таких в детстве не было. И вдруг, когда шарик повернулся в бабкиной руке, Мария увидела себя и брата, умершего в семнадцать от столбняка. Они были на лыжах, и брат палкой куда-то показывал. Засмеялся и побежал. Она - за ним. Но не догнала... Она оторвалась от шарика и вдруг заметила, что дышит часто и неровно, как после быстрого бега...
- А сейчас иди. Завтра принеси что-нибудь. Малость какую.
И вроде ничего не сказала старая, а что-то повернулось в душе Марии Игнатьевны. Она вдруг доняла, что надо действовать. Как можно быстрее. Не сказав ни слова соседке, вскочила в трамвай. Добралась до базы, влетела в офис Глотова. Никого.
- Вы ко мне? - раздался за спиной голос Василия Степановича. Она обернулась:
- К тебе...
- Маша? Мария Игнатьевна? - удивленно произнес он.
- Она самая...
- Вы извините, - он показал промасленные руки, - шаровые менял. Да вы садитесь.
- Поедем к тебе на дачу, Вася?
- Поедем. Я теперь на колесах. Только руки помою.
Он направился к выходу, но на пороге столкнулся с двумя посетителями. Хотя оба улыбались, лица их показались Марии Игнатьевне неприятными.
- Ребята, если с заказом, то поздновато. Маша, иди к себе, я разберусь и зайду за тобой.
- Нам Величко нужен, - сказал тот, что постарше.
- Ах Величко... Ну это меняет дело. Нет его. И никогда не будет. Вор он. Я его уволил.
- Ты Глотов, что ли?
- Что ли, - подтвердил Василий Степанович. - Маша, я сказал, идите к себе.
- Ты не топырься, мужик, скажи, где его найти, и тебе ничего не будет.
- А мне и так ничего не будет. Один из посетителей встал за спиной Глотова. Василий Степанович отступил на шаг.
- Давай договоримся так, старик. Ты его три дня не трогаешь, и мы тебя тоже. А сейчас скажи: где его искать? Вы же коллеги. Ты его начальник.
- Воровской сходняк ему начальник.
- Не зли меня, старик.
- Пошел вон отсюда!..
Старший угрожающе помахал указательным пальцем у лица Глотова. Директор терпеть этого не мог. Но гость ведь не знал о вспыльчивом нраве хозяина. А напрасно.
Глотов схватил нахала за палец и рванул. Раздался хруст. От удивления нахал даже не заорал, только сдавленно охнул. Зато молодой выхватил пистолет.
- Гад, ты же мне палец сломал!
По громкоговорителю раздался спокойный голос Марии Игнатьевны: "ВНИМАНИЮ ВТОРОЙ СМЕНЫ! В ДАННУЮ МИНУТУ В ОФИСЕ УПРАВЛЕНИЯ НА ВАШЕГО ДИРЕКТОРА СОВЕРШАЕТСЯ НАЕЗД. ПОВТОРЯЮ: НА ВАШЕГО ДИРЕКТОРА СОВЕРШАЕТСЯ НАЕЗД!"
- Убери... Убери, говорю, - приказал старший, и молодой неохотно спрятал пистолет за пояс.
А со всех концов автобазы к конторе уже бежали десятка два работяг. Кто с разводным, кто с газовым, кто с торцевым ключом. Во главе боевой фаланги мчался Митрофаныч и бывший военпред. Так что покидать территорию предприятия Музыканту и Вальку пришлось сквозь строй решительно настроенных людей. Обошлось потому, что сам Василий Степанович Глотов дважды объявил, что все в порядке.
Вот почему Музыкант теперь шел на дело с перевязанными пальцами. Неудобно, но что поделаешь... Производственная травма.
Глава 53
ВТОРОЙ ШТУРМ
Они незаметно втянулись на территорию поместья Хорошилова и растворились, словно вода в песках пустыни. На пятидесяти сотках отвоеванного у леса и местной администрации пространства никогда не сажали сельскохозяйственных культур, только цветы.
Один из бандитов залег в цветнике. Другой устроился в конюшне. Чуть в стороне стоял старый рубленый домик еще довоенной постройки. В нем расположился третий.
Старшой, Музыкант и Валек выжидали удобного момента, чтобы проникнуть в дом. Они караулили смену на балконе второго этажа. Балкон шел по всему периметру здания. Нападавшие знали,_что во время смены оба охранника, новый и старый, пару-тройку минут поболтают. Может, выкурят по сигарете. Время тянулось медленно. Наконец к сидящему в шезлонге вышел сменщик. Действительно, закурили.
- Давай! - скомандовал старшой.
Музыкант подставил спину, Валек вскарабкался на нее. Когда Музыкант распрямился, Валек дотянулся до балконной решетки. Он прошел, влипая в стену, до поворота и выглянул: охранники все беседовали.
Прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки работал кондиционер - он всасывал горячий наружный воздух, охлаждал и подавал в помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67