..
Узбек нагнал его уже около дома.
- Семеныч, да на тебе лица нет. Что с тобой? - спросил Сардор, искренне обеспокоенный состоянием товарища.
- Эх, Рахимыч, - отрешенно махнул рукой Бубнов, а через минуту спросил: - Принес?
- Обижаешь, как договаривались, - ответил приятель, доставая из внутреннего кармана запечатанную бутылку водки.
Спустя полчаса, когда подполковника отпустило, закусывающий Сардор обратился с наболевшим к товарищу:
- Скажи, Семеныч, вот вы сегодня там про кавказцев говорили. А как думаешь, нас заодно в сортире не начнут мочить?
- Да ты что, я у нас второй, после Погера и Иванова, сам же видел. Будь спок, слово офицера.
- Хотелось бы верить, - вздохнула рядышком жена Сардора и отвернулась.
Она не выносила пьянок. Но сегодня можно по двум причинам: первая ясна - собрание, а вторая... У мужа на работе сперли хороший кус баранины. Говорит, считал порядочным какого-то Василия. Где он там порядочных нашел? Наталья порядочная? Б... порядочная, вот она кто.
«Милосердием называется такая добродетель, благодаря которой любовь, питаемая нами к самим себе, переносится на других, не связанных с нами узами родства или дружбы», - прочитал Погер перед сном.
А гроза таки разразилась, да ещё какая!
Но потом.
Ночью.
Глава 31
- Начальник штаба? - не узнав голос Бубнова по телефону спросил он. Бубнов на том конце провода стоял голый у тумбочки, поджимая то одну, то другую ногу, как цапля на болоте, а под ним уже натекла лужица воды. Его вытащили из ванной.
- Так точно, товарищ маршал, - пошутил Бубнов.
- Давайте без шуток. Я предупреждал Валерия не ходить в подвал и не давать деньги. Ничего, кроме унижения, не поимели. Теперь слушайте. Вчера ночью у...
- Сто тридцать вторая квартира...
- У жильца нашего дома из сто тридцать второй умерла собака.
- Не боксер ли? - спросил на том конце Бубнов, знавший всех породистых собак и их хозяев.
- Боксер. Умер от отравления.
- Съел что-нибудь. У него хозяин, я вам скажу, больше за мускулатурой следит, а собака, как беспризорная, бегает по помойкам, хоть бы хны, уж сколько говорили...
- Прекратите, - оборвал Николай Бубнова, и на том конце Семен Семенович даже вздрогнул. - Собаку отравили кавказцы. Одного хозяин заметил. Что мог делать экспедитор в десять вечера на пустыре? Грибы собирать? Так что берите в руки вашу тетрадочку и через десять минут у меня. Квартиру знаете? Мы должны их остановить. Решительно и бесповоротно. Вы человек военный и знаете наверняка, полумерами не обойдешься, и растопыренной ладошкой только аплодисменты получаются, а нам нужен кулак. Демонстрация силы.
- Точно так.
- Ну и ладненько... Сейчас будет. Обзвоним крупняк и осмотрим пустырь.
В армии Иванов не служил, но читал о ней много, а потом ведь, как все невежественные люди считают себя беспристрастными и справедливыми, тайно полагал себя докой.
Подполковник был у Иванова ровно через девять с половиной минут. Тут же его представили собаке. Это друг. Зверь понюхал ботинки подполковника, уловил слабый ещё запах собаки и успокоился - свой. Они открыли тетрадь, куда каллиграфическим почерком Ольга Максимовна занесла имена хозяев, клички и породы собак, номера квартир и домашние телефоны.
После короткого совещания отобрали шесть кандидатур и две запасные.
- Как вчера прошло первое патрулирование? - спросил Иванов у начальника штаба.
- Без происшествий.
- Как, совсем без ничего? - удивился Иванов.
- Господа, давайте что-то делать... - не терпелось качку.
На него никто не обратил внимания.
- Ну почему же. У магазина разняли драку. Драчунов сдали в милицию прямо на руки наряда, у одного из наших сотовый был. Сами и вызвали.
- Сотовый - это хорошо. Надо подумать. Деньги остались собранные? А не купить ли нам ещё парочку для экстренной связи?
- Дело, - одобрил отставник и подумал с досадой, как это он, связист, сам не догадался. Вот ведь почему не двигали его выше по служебной лестнице - рвения нет к службе.
- Господа... - заныл качок.
И они принялись звонить.
В первую облаву нарядили двух доберманш, дога, кавказца, немца, московскую сторожевую и сенбернара. Хотели бультерьера, но жена сказала, Сардор выгуливает. Иванов выходил со Зверем. Команда получалась более чем внушительная. Если в дореволюционной русской армии считали штыки, в Первой Конной сабли, в сороковых мехкорпуса, а в современности боеголовки, то здесь надо было подсчитывать клыки. Клыков хватало с избытком.
Собрались на пятачке у дома. Иванов предоставил слово начальнику штаба, и тот вкратце рассказал историю качка из сто тридцать второй. Присутствующие с жалостью посмотрели на бывшего хозяина собаки, и тут владелец двух доберманш, Зирбы-раз и Зирбы-два, сообщил, что в их подъезде сдохла дворняжка у пенсионерки. Сдохла при аналогичных обстоятельствах. Бабка, правда, ветеринара не вызывала, не по карману, но симптомы отравления налицо. Вчера гуляла поздно вечером. После десяти.
Все сходилось. Народ помрачнел и преисполнился ненависти.
Они вышли на угол пустыря между кооперативным офицерским домом и своим. Перед глазами открылась унылая панорама: всхолмленное пространство с островками почти непролазных кустов, остатками нескольких аллей, идущих в неизвестность, и котлован с недостроенным фундаментом бассейна. С юга панораму запирали гаражи вдоль железнодорожной насыпи, с севера и востока границей стала МКАД. Таким образом, чувствуя за спиной твердыню дома-корабля, они как бы блокировали предполагаемого неприятеля в естественном мешке. Контролировали его горловину.
- Надо занять господствующую высоту и провести рекогносцировку, - как военный, предложил Бубнов.
Так и сделали.
Забрались на холм.
- А откуда здесь эти курганы? - спросил запыхавшийся Иванов.
- Это не курганы. Это мусор.
- Как - мусор? - не понял он.
- Очень просто. Здесь раньше свалка была. Потом что-то вычерпали, что-то засыпали песком от фундамента бассейна, поставили наш дом. Так что под нами не черепа и кости монгольских завоевателей, а самое что ни на есть дерьмо.
И все-таки отсюда сверху пустырь впечатлял. Настоящее поле боя. Не Бородино, конечно, но похоже. По настроению. Они вдохнули влажный воздух весны, и у многих закружилась голова. От влажной земли поднимался пар. Не хотелось думать о том, что лежит под дерном.
- Чосер. Битва при Айзенкуре. Год одна тысяча четыреста пятнадцатый.
Николай покосился на «умника». Он не хотел делить лавры победы ни с каким Чосером.
- Там тоже использовали собак. А что, их использовали в Англии вплоть до семнадцатого века, - извинился за свою осведомленность «умник».
Подполковник расчехлил полевой бинокль и осматривал лежащее перед ним пространство. В поле зрения попала бежевая «Лада». До неё было метров семьсот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Узбек нагнал его уже около дома.
- Семеныч, да на тебе лица нет. Что с тобой? - спросил Сардор, искренне обеспокоенный состоянием товарища.
- Эх, Рахимыч, - отрешенно махнул рукой Бубнов, а через минуту спросил: - Принес?
- Обижаешь, как договаривались, - ответил приятель, доставая из внутреннего кармана запечатанную бутылку водки.
Спустя полчаса, когда подполковника отпустило, закусывающий Сардор обратился с наболевшим к товарищу:
- Скажи, Семеныч, вот вы сегодня там про кавказцев говорили. А как думаешь, нас заодно в сортире не начнут мочить?
- Да ты что, я у нас второй, после Погера и Иванова, сам же видел. Будь спок, слово офицера.
- Хотелось бы верить, - вздохнула рядышком жена Сардора и отвернулась.
Она не выносила пьянок. Но сегодня можно по двум причинам: первая ясна - собрание, а вторая... У мужа на работе сперли хороший кус баранины. Говорит, считал порядочным какого-то Василия. Где он там порядочных нашел? Наталья порядочная? Б... порядочная, вот она кто.
«Милосердием называется такая добродетель, благодаря которой любовь, питаемая нами к самим себе, переносится на других, не связанных с нами узами родства или дружбы», - прочитал Погер перед сном.
А гроза таки разразилась, да ещё какая!
Но потом.
Ночью.
Глава 31
- Начальник штаба? - не узнав голос Бубнова по телефону спросил он. Бубнов на том конце провода стоял голый у тумбочки, поджимая то одну, то другую ногу, как цапля на болоте, а под ним уже натекла лужица воды. Его вытащили из ванной.
- Так точно, товарищ маршал, - пошутил Бубнов.
- Давайте без шуток. Я предупреждал Валерия не ходить в подвал и не давать деньги. Ничего, кроме унижения, не поимели. Теперь слушайте. Вчера ночью у...
- Сто тридцать вторая квартира...
- У жильца нашего дома из сто тридцать второй умерла собака.
- Не боксер ли? - спросил на том конце Бубнов, знавший всех породистых собак и их хозяев.
- Боксер. Умер от отравления.
- Съел что-нибудь. У него хозяин, я вам скажу, больше за мускулатурой следит, а собака, как беспризорная, бегает по помойкам, хоть бы хны, уж сколько говорили...
- Прекратите, - оборвал Николай Бубнова, и на том конце Семен Семенович даже вздрогнул. - Собаку отравили кавказцы. Одного хозяин заметил. Что мог делать экспедитор в десять вечера на пустыре? Грибы собирать? Так что берите в руки вашу тетрадочку и через десять минут у меня. Квартиру знаете? Мы должны их остановить. Решительно и бесповоротно. Вы человек военный и знаете наверняка, полумерами не обойдешься, и растопыренной ладошкой только аплодисменты получаются, а нам нужен кулак. Демонстрация силы.
- Точно так.
- Ну и ладненько... Сейчас будет. Обзвоним крупняк и осмотрим пустырь.
В армии Иванов не служил, но читал о ней много, а потом ведь, как все невежественные люди считают себя беспристрастными и справедливыми, тайно полагал себя докой.
Подполковник был у Иванова ровно через девять с половиной минут. Тут же его представили собаке. Это друг. Зверь понюхал ботинки подполковника, уловил слабый ещё запах собаки и успокоился - свой. Они открыли тетрадь, куда каллиграфическим почерком Ольга Максимовна занесла имена хозяев, клички и породы собак, номера квартир и домашние телефоны.
После короткого совещания отобрали шесть кандидатур и две запасные.
- Как вчера прошло первое патрулирование? - спросил Иванов у начальника штаба.
- Без происшествий.
- Как, совсем без ничего? - удивился Иванов.
- Господа, давайте что-то делать... - не терпелось качку.
На него никто не обратил внимания.
- Ну почему же. У магазина разняли драку. Драчунов сдали в милицию прямо на руки наряда, у одного из наших сотовый был. Сами и вызвали.
- Сотовый - это хорошо. Надо подумать. Деньги остались собранные? А не купить ли нам ещё парочку для экстренной связи?
- Дело, - одобрил отставник и подумал с досадой, как это он, связист, сам не догадался. Вот ведь почему не двигали его выше по служебной лестнице - рвения нет к службе.
- Господа... - заныл качок.
И они принялись звонить.
В первую облаву нарядили двух доберманш, дога, кавказца, немца, московскую сторожевую и сенбернара. Хотели бультерьера, но жена сказала, Сардор выгуливает. Иванов выходил со Зверем. Команда получалась более чем внушительная. Если в дореволюционной русской армии считали штыки, в Первой Конной сабли, в сороковых мехкорпуса, а в современности боеголовки, то здесь надо было подсчитывать клыки. Клыков хватало с избытком.
Собрались на пятачке у дома. Иванов предоставил слово начальнику штаба, и тот вкратце рассказал историю качка из сто тридцать второй. Присутствующие с жалостью посмотрели на бывшего хозяина собаки, и тут владелец двух доберманш, Зирбы-раз и Зирбы-два, сообщил, что в их подъезде сдохла дворняжка у пенсионерки. Сдохла при аналогичных обстоятельствах. Бабка, правда, ветеринара не вызывала, не по карману, но симптомы отравления налицо. Вчера гуляла поздно вечером. После десяти.
Все сходилось. Народ помрачнел и преисполнился ненависти.
Они вышли на угол пустыря между кооперативным офицерским домом и своим. Перед глазами открылась унылая панорама: всхолмленное пространство с островками почти непролазных кустов, остатками нескольких аллей, идущих в неизвестность, и котлован с недостроенным фундаментом бассейна. С юга панораму запирали гаражи вдоль железнодорожной насыпи, с севера и востока границей стала МКАД. Таким образом, чувствуя за спиной твердыню дома-корабля, они как бы блокировали предполагаемого неприятеля в естественном мешке. Контролировали его горловину.
- Надо занять господствующую высоту и провести рекогносцировку, - как военный, предложил Бубнов.
Так и сделали.
Забрались на холм.
- А откуда здесь эти курганы? - спросил запыхавшийся Иванов.
- Это не курганы. Это мусор.
- Как - мусор? - не понял он.
- Очень просто. Здесь раньше свалка была. Потом что-то вычерпали, что-то засыпали песком от фундамента бассейна, поставили наш дом. Так что под нами не черепа и кости монгольских завоевателей, а самое что ни на есть дерьмо.
И все-таки отсюда сверху пустырь впечатлял. Настоящее поле боя. Не Бородино, конечно, но похоже. По настроению. Они вдохнули влажный воздух весны, и у многих закружилась голова. От влажной земли поднимался пар. Не хотелось думать о том, что лежит под дерном.
- Чосер. Битва при Айзенкуре. Год одна тысяча четыреста пятнадцатый.
Николай покосился на «умника». Он не хотел делить лавры победы ни с каким Чосером.
- Там тоже использовали собак. А что, их использовали в Англии вплоть до семнадцатого века, - извинился за свою осведомленность «умник».
Подполковник расчехлил полевой бинокль и осматривал лежащее перед ним пространство. В поле зрения попала бежевая «Лада». До неё было метров семьсот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77