Четыре недели пролетели как одно мгновение. Четыре недели она провела сначала в дороге, а после в непрестанных трудах и хлопотах. А тут еще эти гости со своими семьями и челядью.
Она равнодушно следила за тем, как в лохань было вылито последнее ведро колодезной воды. Все это долгое время ей удавалось вытеснять из сознания мысль о том, ради чего так хлопочут и суетятся все эти люди. Она старалась не думать о предстоящей свадьбе.
Но время было неумолимо. Не далее как вчера ей пришлось убедиться в реальности надвигавшейся катастрофы: вечером Асканио пришел к ней обсудить детали церемонии. Со свойственной ему обстоятельностью он принялся объяснять ей, что и как она должна будет делать, что говорить. Покончив с перечислением обетов, какие она даст у алтаря, Асканио посоветовал ей совершить действо, не предусмотренное обрядом и, с ее точки зрения, совершенно неприемлемое, но, по его мнению, весьма и весьма желательное.
Он сказал, что ей следует встать на колени перед своим новообретенным супругом.
Анна вспыхнула от возмущения и запальчиво спросила:
- Это Морван предложил, да?!
- Ничего подобного. Он понятия не имеет об этом обряде.
- Который, между прочим, давным-давно устарел, - заметила она.
- Но порой еще выполняется. Анна, поймите, у некоторых предстоящая свадьба вызывает неудовольствие и всякого рода подозрения, которые необходимо развеять. По их мнению, святая, каковой они вас считают, должна быть непорочна. Они забрали себе в головы, что английский король принудил вас к этому браку, вступив в который вы утратите чистоту, а вместе с ней и святость. Таковы настроения простолюдинов. Вассалам же и владельцам окрестных земель потребуется время, чтобы узнать и оценить Морвана. Пока же они станут пристально и ревниво наблюдать за вами. Взять хотя бы Болдуина и Голтье из самых дальних ленных поместий. Во все время церемонии они глаз с вас не спустят. Чтобы, заметив малейшее выражение неудовольствия на вашем лице, найти впоследствии случай избавить старшую дочь Роальда де Леона от ненавистного английского мужа.
Анна пожала плечами. Она вовсе не замечала, чтобы в последние дни за ней кто-то пристально наблюдал, следил за ее настроением, выражением лица. Но Асканио, разумеется, виднее. Она по-прежнему полностью доверяла его суждениям.
- Вы ставите меня перед очень трудным выбором. Я должна подумать.
- Я вас ни в чем не неволю. Когда придет время, поступайте как знаете.
Анна поднялась с табурета и подошла к лохани с теплой водой. Преклонить колени перед мужем? Нет, она не может поступать, как советовал ей Асканио. Ему не понять, что творится в ее душе.
«Я не могу лгать самой себе перед алтарем. И не встану на колени перед Морваном. Да поможет мне Господь!»
Она выразительно взглянула на Катрин, и та, поняв ее без слов, вежливо выпроводила из комнаты женщин, которые по-прежнему сидели на постели и увлеченно сплетничали.
Итак, все состоится нынешним вечером. Долгих четыре недели ей удавалось вытеснять мысли об этом из своего сознания. Дорога из Англии, хлопоты, гости… Теперь же, оставшись наедине с собой, она вынуждена была взглянуть в лицо грядущему. Ей предстояло выполнить решение, которое долго зрело в ее душе. Она была тверда и непреклонна, но… надо было еще довести его до Морвана.
Со дня помолвки, которую праздновали в Англии, она мало с ним виделась. По возвращении в Бретань он надолго отправился в Брест и вновь появился в Ла-Рош-де-Роальд, лишь когда в крепость начали съезжаться гости. С собой он привез двух жонглеров, чтобы те развлекали многочисленных участников свадебного пира, и, словно невзначай, сообщил Анне, что нанял трех рыцарей и пятерых воинов, которые вскоре пополнят крепостной гарнизон.
Поездка оказалась результативной, но Анна сочла оба приобретения Морвана совершенно лишними. Не иначе как он предпринял этот вояж с единственной целью - чтобы побыть вдали от нее.
Он пообещал выполнить многие из ее условий. Прошлой ночью ее осенила идея, как помочь ему сдержать свое слово.
Пир был в самом разгаре. Столы ломились от яств и напитков, гости же сидели так тесно, что невольно задевали друг друга локтями. В огромном зале поместились только вассалы, соседи, их родные и слуги, которые сновали между столами, а также самые почетные жители городка. Остальные праздновали свадьбу своей госпожи за столами, накрытыми во дворе.
Анна обвела глазами собравшихся и лишь теперь приметила некоторых, кого не ожидала увидеть в стенах замка. Взгляд ее быстро перебегал с одного лица на другое. Вот младший сын мясника. Жена лесничего. На коленях у нее младенец лет полутора от роду. Здесь, в огромном зале, на празднование ее свадьбы собрались решительно все, за кем она ходила во время болезни, и кто выжил благодаря ее заботам. А она лишь теперь заметила этих людей.
Морван вернулся на свое место за столом по левую руку от нее.
- Что случилось? - спросила она.
- Пустяки. Асканио этим займется.
- Нет, не пустяки, Морван, если уж он известил об этом тебя.
- Некоторые из крестьян молятся в открытом поле о сохранении твоей непорочности, о том, чтобы Господь избавил тебя от меня. Может, ты и сама к ним присоединишься?
Она вскочила со своего места:
- Нет, выйду и попытаюсь их образумить.
Он удержал ее за руку:
- Никуда ты не пойдешь!
- Достаточно будет одного моего слова, чтобы они разошлись по домам.
- Достаточно будет одного взгляда на твое лицо, каким оно было в последние часы, и они поймут, что ты мысленно молишься вместе с ними.
- Это неправда, - солгала она. До самого захода солнца ей удавалось изображать из себя счастливую невесту, но к вечеру притворяться стало невмоготу. Она втайне несколько раз прочла про себя молитву об избавлении от напасти.
- Уж не считаешь ли ты меня слепцом, который не видит, что с тобой происходит? С самого заката у тебя выражение лица совсем как у приговоренной к казни. Но что бы ни творилось теперь в твоей душе, позволь напомнить условия нашего соглашения. На эту ночь ты моя, Анна.
Она покосилась на Катрин, которая сидела рядом и все слышала. Сестра ответила ей понимающим взглядом и согласно кивнула, когда Морван подал ей знак.
- Дорогая, - обратился он к Анне, - тебе пора покинуть гостей.
Анна понурила голову, и перед взором ее на поверхности полированного серебряного блюда тотчас же возникло ее отражение. Она успела уже снять вуаль, и волосы золотистыми локонами обрамляли ее нежное лицо с матово-бледной кожей. В глазах читались тревога и страх. Морван был прав. Она не смогла выдержать свою роль до конца.
Приподняв блюдо, она залюбовалась отразившимся в нем изумрудным ожерельем. Крупные камни загадочно мерцали в свете множества свечей и метали во все стороны яркие искры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85