Херефорд вздохнул и неправду написал. Эта война и из него сделала лгуна. Прав был Сторм, когда говорил, что, вывалявшись в грязи, легче в нее погружаться. Что же останется от него, подумал Херефорд, когда все закончится?
Последним и самым трудным было письмо Линкольну, где надо было посочувствовать и приободрить, не обещая прямо помощи и уж никак не говоря о намерении использовать его затруднения в своих целях. Если Стефан бросится на север против Честера, Линкольну придется тяжело, что тогда его ожидает — не угадать. Херефорду было противно собственное лицемерие, но, отправляя своего последнего курьера к Линкольну, он почувствовал облегчение: хоть что-то он начал предпринимать сам, а не плыл словно щепка по бурным водам обстоятельств. Вернувшись в общий зал, где на соломенных . хах, а то и просто на тростниковой подстилке на полу спали его измученные воины, Херефорд стал снова размышлять. Он так давно и так безуспешно гоняется за неуловимым врагом, что это преследование слилось с его ночными кошмарами. Чтобы не сойти совсем с ума, думал Херефорд, надо прекратить эту погоню словно в сновидениях и отделаться от чувства бесполезности своих усилий, которые неумолимо влекут его к поражению от истощения сил и голода, чего и добивается Стефан.
Вместо преследования короля с целью поймать и нанести ему поражение в открытом бою им надо испробовать другое: расчленить свои силы на маленькие отряды и разместить их на еще не подвергшихся набегам землях, куда Стефан рано или поздно все равно придет. Но размещать их надо не в замках. Бесполезность этого показало разграбление окрестностей Девайзиса. Дружины надо будет разместить в селениях, причем не разбивая лагерей, которые обнаружат их пребывание и численность. Конечно, тут есть доля риска оставить отряды вне защиты каменных стен и без снабжения, которое имеется в крепостях. Но это заставит их быть более бдительными. Кроме того, даже потерять целый отряд не будет большим уроном, потому что они будут малочисленными. Его новая идея развивалась дальше: они с Генрихом могут быть наготове с дружиной подходящего состава где-то в центре, а каждый из отрядов выделит гонцов на быстрых лошадях. Возможно, что сражение со слабым противником все же на какое-то время сможет задержать Стефана, соблазненного перспективой легкой победы; это даст им возможность настичь его и нанести сокрушительный удар возмездия. Возможно, будет иначе, но по крайней мере эти отряды — не беспомощные крестьяне и смогут защитить то, что еще сохранилось на этой несчастной земле.
Воодушевившись первым за долгие недели проблеском надежды, Херефорд склонился над своими картами, которые давно лежали без движения, и несмотря на поздний час и усталость стал их внимательно рассматривать. Было похоже, что такое настроение Херефорда каким-то необъяснимым образом поправило ход событий. Через день внезапно объявился Вальтер, от которого несколько недель не было никаких вестей. Он въехал в Девайзис израненный, всклокоченный, без трети своих бойцов, но с радостным известием: он случайно столкнулся с шедшим на юго-запад войском Стефана и основательно его потрепал.
— Они потеряли людей вдвое больше меня, — говорил он с гордостью, блестя черными глазами. — И клянусь, мы бы захватили короля самого, если бы не стало темнеть. Поэтому они сумели улизнуть и спрятаться в одном из замков Генриха де Траси. Уставшие и раненые, мы не рискнули преследовать их, чтобы не нарваться на свежие силы из крепости.
— Благослови тебя Господь, Вальтер, ты словно луч света в темной ночи. Мы давно ничего такого радостного ни от кого не слышали. Ступай перевяжи свои раны, пока тебя не свалила лихорадка.
— Ты как старушка, Роджер! На мне одни царапины, — рассмеялся Вальтер. — Не лучше ли нам поспешить туда, где я оставил Стефана? Мои ратники должны передохнуть, а ваши свежие. Пошли, я еще продержусь. Поменяю коня, переоденусь и покажу вам дорогу.
Херефорд колебался. Он искренне жалел брата, и ему не хотелось отказываться от своего нового плана. Херефорд посмотрел на Генриха, тот с воодушевлением закивал:
— Даже если Стефана там уже нет, мне будет приятно посмотреть, как горят поля его приспешников, а потом не исключено, что, считая себя в безопасности, он там остановится. Мы сможем взять замок? Что думаешь, Вальтер?
— Было уже темно, я его не разглядел и не имел охоты подходить близко. Но что бы там ни было, Стефан Блуаский — человек храбрый и боец добрый. Если бы не его твердое руководство и умение собрать силы в кулак, мы бы не понесли таких потерь, а может быть, даже одолели их полностью. Этот замок я не знаю, но такие вещи всегда зависят от того, сколько на штурм потратить времени и сил.
Генриху ответ понравился. Это была его первая встреча с Вальтером, и молодой человек показал себя в самом лучшем свете. С точки зрения Генриха Вальтер имел преимущества перед старшим братом. Он и близко не был так щепетилен и озабочен в вопросах чести. А Херефорд лопался от гордости, словно отец, хвастающийся успехами собственного сына. И все же он, не слушая протесты брата, решительно выпроводил Вальтера заняться собой. Чем меньше тот будет демонстрировать свои куда менее благопристойные черты, тем лучше для Херефорда.
— Ну конечно, ну конечно, я старуха и еще кто хочешь, только ты у меня сейчас будешь умыт и перевязан, а после этого уложен в постель на пару часов, пока мы соберемся. — Херефорд только громко рассмеялся, когда Вальтер стал брыкаться и ворчать что-то насчет роли курицы-наседки.
— Что ты меня таскаешь, будто я младенец и мне надо поменять мокрые пеленки? Вот насчет передохнуть — это дело. А ты давно на себя не смотрел? Если бы Боучемп не показал тебя, я бы прошел мимо, не узнав. Ты выглядишь, как мой самый последний и негодный наемник. Ты что, решил совсем не мыться и не менять белье? Тебя по запаху даже в свинарнике узнать можно.
— Ага, — со смехом отвечал Херефорд, наблюдая, как сквайры и несколько служанок раздевали и купали Вальтера, — я умерщвляю плоть, как это делали святые, в надежде, что Всевышний станет к нам более милостивым. Ты мое послание получил?
— О да! Только ответить было некогда. И ты знаешь, как я люблю писать.
— Тогда ты в курсе наших дел. Я вовсе не шутил, когда сказал, что ты стал для нас как луч в долгом, долгом царстве тьмы.
Вальтер задумчиво посмотрел на брата, вылез из ванны и жестом отпустил сквайров и служанок. Когда он молча улегся в постель и натянул легкое покрывало, его лицо ничего не выражало.
— Если ты поставил не на того, еще можно переиграть, — сказал он еле слышно.
Херефорд молча покачал головой, затем быстро присел на край кровати.
— Нет, так или иначе, во здравие или за упокой, я принадлежу Генриху, в этом я поклялся, с ним и останусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Последним и самым трудным было письмо Линкольну, где надо было посочувствовать и приободрить, не обещая прямо помощи и уж никак не говоря о намерении использовать его затруднения в своих целях. Если Стефан бросится на север против Честера, Линкольну придется тяжело, что тогда его ожидает — не угадать. Херефорду было противно собственное лицемерие, но, отправляя своего последнего курьера к Линкольну, он почувствовал облегчение: хоть что-то он начал предпринимать сам, а не плыл словно щепка по бурным водам обстоятельств. Вернувшись в общий зал, где на соломенных . хах, а то и просто на тростниковой подстилке на полу спали его измученные воины, Херефорд стал снова размышлять. Он так давно и так безуспешно гоняется за неуловимым врагом, что это преследование слилось с его ночными кошмарами. Чтобы не сойти совсем с ума, думал Херефорд, надо прекратить эту погоню словно в сновидениях и отделаться от чувства бесполезности своих усилий, которые неумолимо влекут его к поражению от истощения сил и голода, чего и добивается Стефан.
Вместо преследования короля с целью поймать и нанести ему поражение в открытом бою им надо испробовать другое: расчленить свои силы на маленькие отряды и разместить их на еще не подвергшихся набегам землях, куда Стефан рано или поздно все равно придет. Но размещать их надо не в замках. Бесполезность этого показало разграбление окрестностей Девайзиса. Дружины надо будет разместить в селениях, причем не разбивая лагерей, которые обнаружат их пребывание и численность. Конечно, тут есть доля риска оставить отряды вне защиты каменных стен и без снабжения, которое имеется в крепостях. Но это заставит их быть более бдительными. Кроме того, даже потерять целый отряд не будет большим уроном, потому что они будут малочисленными. Его новая идея развивалась дальше: они с Генрихом могут быть наготове с дружиной подходящего состава где-то в центре, а каждый из отрядов выделит гонцов на быстрых лошадях. Возможно, что сражение со слабым противником все же на какое-то время сможет задержать Стефана, соблазненного перспективой легкой победы; это даст им возможность настичь его и нанести сокрушительный удар возмездия. Возможно, будет иначе, но по крайней мере эти отряды — не беспомощные крестьяне и смогут защитить то, что еще сохранилось на этой несчастной земле.
Воодушевившись первым за долгие недели проблеском надежды, Херефорд склонился над своими картами, которые давно лежали без движения, и несмотря на поздний час и усталость стал их внимательно рассматривать. Было похоже, что такое настроение Херефорда каким-то необъяснимым образом поправило ход событий. Через день внезапно объявился Вальтер, от которого несколько недель не было никаких вестей. Он въехал в Девайзис израненный, всклокоченный, без трети своих бойцов, но с радостным известием: он случайно столкнулся с шедшим на юго-запад войском Стефана и основательно его потрепал.
— Они потеряли людей вдвое больше меня, — говорил он с гордостью, блестя черными глазами. — И клянусь, мы бы захватили короля самого, если бы не стало темнеть. Поэтому они сумели улизнуть и спрятаться в одном из замков Генриха де Траси. Уставшие и раненые, мы не рискнули преследовать их, чтобы не нарваться на свежие силы из крепости.
— Благослови тебя Господь, Вальтер, ты словно луч света в темной ночи. Мы давно ничего такого радостного ни от кого не слышали. Ступай перевяжи свои раны, пока тебя не свалила лихорадка.
— Ты как старушка, Роджер! На мне одни царапины, — рассмеялся Вальтер. — Не лучше ли нам поспешить туда, где я оставил Стефана? Мои ратники должны передохнуть, а ваши свежие. Пошли, я еще продержусь. Поменяю коня, переоденусь и покажу вам дорогу.
Херефорд колебался. Он искренне жалел брата, и ему не хотелось отказываться от своего нового плана. Херефорд посмотрел на Генриха, тот с воодушевлением закивал:
— Даже если Стефана там уже нет, мне будет приятно посмотреть, как горят поля его приспешников, а потом не исключено, что, считая себя в безопасности, он там остановится. Мы сможем взять замок? Что думаешь, Вальтер?
— Было уже темно, я его не разглядел и не имел охоты подходить близко. Но что бы там ни было, Стефан Блуаский — человек храбрый и боец добрый. Если бы не его твердое руководство и умение собрать силы в кулак, мы бы не понесли таких потерь, а может быть, даже одолели их полностью. Этот замок я не знаю, но такие вещи всегда зависят от того, сколько на штурм потратить времени и сил.
Генриху ответ понравился. Это была его первая встреча с Вальтером, и молодой человек показал себя в самом лучшем свете. С точки зрения Генриха Вальтер имел преимущества перед старшим братом. Он и близко не был так щепетилен и озабочен в вопросах чести. А Херефорд лопался от гордости, словно отец, хвастающийся успехами собственного сына. И все же он, не слушая протесты брата, решительно выпроводил Вальтера заняться собой. Чем меньше тот будет демонстрировать свои куда менее благопристойные черты, тем лучше для Херефорда.
— Ну конечно, ну конечно, я старуха и еще кто хочешь, только ты у меня сейчас будешь умыт и перевязан, а после этого уложен в постель на пару часов, пока мы соберемся. — Херефорд только громко рассмеялся, когда Вальтер стал брыкаться и ворчать что-то насчет роли курицы-наседки.
— Что ты меня таскаешь, будто я младенец и мне надо поменять мокрые пеленки? Вот насчет передохнуть — это дело. А ты давно на себя не смотрел? Если бы Боучемп не показал тебя, я бы прошел мимо, не узнав. Ты выглядишь, как мой самый последний и негодный наемник. Ты что, решил совсем не мыться и не менять белье? Тебя по запаху даже в свинарнике узнать можно.
— Ага, — со смехом отвечал Херефорд, наблюдая, как сквайры и несколько служанок раздевали и купали Вальтера, — я умерщвляю плоть, как это делали святые, в надежде, что Всевышний станет к нам более милостивым. Ты мое послание получил?
— О да! Только ответить было некогда. И ты знаешь, как я люблю писать.
— Тогда ты в курсе наших дел. Я вовсе не шутил, когда сказал, что ты стал для нас как луч в долгом, долгом царстве тьмы.
Вальтер задумчиво посмотрел на брата, вылез из ванны и жестом отпустил сквайров и служанок. Когда он молча улегся в постель и натянул легкое покрывало, его лицо ничего не выражало.
— Если ты поставил не на того, еще можно переиграть, — сказал он еле слышно.
Херефорд молча покачал головой, затем быстро присел на край кровати.
— Нет, так или иначе, во здравие или за упокой, я принадлежу Генриху, в этом я поклялся, с ним и останусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110