Однако, вскоре мысль о сне отпала, и Альфонсо пришел в сознание действительности окружавших его ужасов. Телесные и духовные силы покинули иоаннита при этом открытии. Мысли вихрем кружились у него в голове, сердце стучало, как молот, пот крупными каплями выступил на лбу, и он шатаясь, удалился на несколько шагов от каменной стены. Сделав отчаянное усилие воли, он оправился от слабости и попытался продолжать свой путь назад, как вдруг его заставили остановиться оглушительный треск и грохот посыпавшихся кругом каменных обломков и песка. Земля словно опустилась под ним и, потеряв сознание, он в глубоком обмороке упал на каменистый грунт.
Альфонсо не отдавал себе отчета, сколько времени пролежал он таким образом, но, наконец, очнулся с онемевшими членами, томимый жгучей жаждой. Его язык и горло были покрыты густым налетом пыли, и он не сразу опомнился, после чего с трудом поднялся и растерянно уставился взором в темноту. Сначала ему померещилось, будто он смертельно ранен на поединке с Лебофором и делает последнее усилие, чтобы вырвать Лукрецию из объятий соперника, но, когда действительность предстала перед ним в смутных образах, он снова лег на землю, стараясь успокоить себя мыслью, что его по-прежнему преследует страшный сон. Обломки камней, на которых он лежал, и отвратительное зловоние, доносившееся издали, помешало ему забыться. Когда же сознание окончательно вернулось к рыцарю, он чуть не сошел с ума. Однако, врожденное мужество и чувство самосохранения оживили его угасавшие силы. Вдобавок, у него мелькнула спасительная мысль: ему ясно представился обидный контраст между его положением и положением Реджинальда. Тогда как ему угрожала жестокая участь безвестно погибнуть под землею, его соперник упивался радостью и торжеством. Безумная жажда мести вернула силы Альфонсо и он стал усердно продвигаться ощупью вперед, чтобы найти обратный путь. Но вдруг он наткнулся на неожиданное препятствие в виде груды камней, которые осыпались под его руками. Он припомнил оглушительный грохот подземного обвала, предшествовавший его обмороку, и еще неизведанный ужас овладел им при мысли, что обрушившиеся позади него скалы навсегда преградили ему выход. Каждое усилие, которое он делал, подтверждало это догадку. Тогда Альфонсо крикнул так громко, что его голос, казалось, должен был проникнуть сквозь расселины скал и дойти до чьего-либо слуха. Однако, никто не откликнулся. Тогда Альфонсо, немного помолчав, снова повторил свой зов, а затем стал горячо молиться, чтобы Провидение умилосердилось над ним или поразило его мгновенной смертью. Увы! Лишь глухое эхо отзывалось ему в вышине.
Тут Альфонсо вспомнил, что ведь некоторые пещеры были очень высоки, а в подземных галереях зияли трещины, и у него мелькнула надежда выбраться из темной западни. Он поднял руки и, хотя не нащупал ими свода над своей головой, все же выпрямился, прижимаясь к тесным стенам. Вдруг, вне себя от восторга, он почувствовал, что трещина, в которой он пробирался, постепенно расширялась, и наконец его могучая грудь могла свободно вздохнуть. Он стал подниматься дальше, упираясь спиною и ногами в стены, и через несколько мгновений его нога нащупала острые края пещеры. С невыразимым облегчением он спрыгнул в открытое пространство.
Отдохнув Альфонсо стал ощупью пробираться в темноте, все еще сознавая, что у него нет иной надежды, как высмотреть какой-нибудь выход. Рискуя в любую минуту попасть в новую ловушку, он шел вперед, понимая, что каждый шаг может привести его к гибели. Он с трудом переводил дух, воздух в подземелье был спертым и тяжелым. Но он преодолевал изнеможение и страх, спеша дальше, пока, наконец, измученный и усталый, остановился на минуту отдохнуть.
Внезапно до его слуха донесся собачий лай. В приливе сил Альфонсо кинулся вперед, по возможности в том направлении, откуда слышались эти дивные звуки. К счастью, собака продолжала лаять, точно почуяв приближение чужого человека. Спустя немного времени, Альфонсо заметил слабый свет, выходивший из низкого, но широкого отверстия, В некотором отдалении показались глыбы скал, облитые багровым светом, и очевидно, собачий лай доносился с той стороны. Идя дальше, иоаннит убедился, что находится в пещере. Пещера становилась все ниже и ниже, и наконец, превратилась в извилистую расселину в скале, откуда виднелся свет. Альфонсо пришлось ползти в этой трещине на руках и коленях до края обрыва и здесь перед ним открылась пещера внизу, где расположились группами спящие мужчины, а собака, потеряв надежду разбудить их своим лаем, с ворчанием смотрела наверх.
Альфонсо только хотел позвать на помощь, как на его счастье, один из прятавшихся здесь людей поднял голову и крикнул: «Куш, бестия!» Это был злобный голос бандита Джованни из катакомб.
Альфонсо понял, что ему нечего ждать хорошего от этих разбойников. Все эти люди, теперь мирно спавшие в подземелье, были вооружены самострелами кинжалами и стальными или кожаными щитами.
Конечно, было опасно отдаться в руки этих бандитов, и Альфонсо решил выждать их удаления, рассчитывая, что они поднимутся рано, чтобы отправиться на свой промысел. Он убедился, что ему не составит труда спуститься в пещеру, так как камни в стенах из песчаника образовали естественные уступы, а разбойники, несомненно, имели легкий доступ в свое укромное убежище.
Успокоенный этой надеждой, Альфонсо прилег, стараясь собраться с силами. Однако, назойливые воспоминания не давали ему забыться, а все передуманное и выстраданное им в эту ужасную ночь носилось перед его глазами в живых образах. Но все телесные страдания, вынесенные им, казались ничтожными по сравнению с душевной мукой, терзавшей его при мысли о преграде, возникшей между его любовью к Лукреции и ею самой. В его ушах все еще звучало признание Цезаря в его преступной страсти к сестре, а при этом воображение, подстрекаемое ревностью, рисовало ему сцены сладострастного торжества его юного соперника – Лебофора, и, видя перед собою точно наяву, все прелести Лукреции, он чувствовал прилив ненависти и жажду мщения англичанину.
Однако, силы Альфонсо были до такой степени истощены, что он постепенно погрузился в сон, смущаемый странными грезами, не имевшими, однако, близкой связи с его недавними страданиями. В заключение ему померещилось, будто его душа заключена в мраморную статую, лишенную способности двигаться, и навсегда обречена оставаться в этом состоянии. Когда же он, наконец, избавился от этого оцепенения и с трудом перевел дух, то заглянул во сне в какую-то пропасть, где Лукреция с Реджинальдом покоились на древней скамье, окруженной розовыми кустами, причем красавица прижималась румяной щекою к плечу рыцаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160