сначала оркестровый музыкант, потом артист-солист. И все же мне кажется, что душой его была камерная музыка.
Для меня неповторимы в его исполнении первая фраза и заключительная партия первой части Трио Чайковского, медленные части обоих трио Шуберта. Так задушевно, непринужденно! Такая единая линия звукоизвлечения и выразительная вибрация! Когда у него кончалась фраза, повторить за ним было очень трудно, так это было превосходно! И в то же время его игре в ансамбле была присуща большая четкость, ясность штриха. Вспомним трио Гайдна, квартеты Бетховена.
Виолончель в его руках давала множество красок, настроений. Она не только пела, но горячо, страстно говорила. Любил он передавать и созерцательные настроения, но никогда не был безразличен: каждая нота, каждое izziccato были значительны.
Святослав Николаевич всей душой был предан музыке. Ей он отдавал себя всецело. Никогда не отказывал в советах и помощи ни своим ученикам, ни композиторам. У него было много друзей, его любили. Но и он к людям относился с большим теплом. Необыкновенно внимателен был к начинающей артистической молодежи. Не было у него и ревности к новым именам, но всегда большая доброжелательность и не только объективность — он восторженно отзывался о тех, кто этого заслуживал».
Долгое время Кнушевицкий очень активно работал на радио, и эта — новая по тем временам — форма исполнительской деятельности увлекала его. В 1943–1951 годах он был концертмейстером симфонического оркестра Всесоюзного радио, постоянно выступал и записывался как солист и ансамблист.
Немало впечатлений принесли Кнушевицкому и его первые зарубежные гастроли в Австрии и Германии летом 1945 года. Концерты следовали один за другим. 23 июля с оркестром Венской филармонии Святослав Николаевич играл Вариации на тему рококо Чайковского, а через неделю в Брамсовском зале состоялся его сольный концерт.
Критика живо откликнулась на услышанное. В основе множества мнений был восторг по поводу удивительного тона виолончелиста, «вокальности» его фразировки и общей непринужденности трактовки. Наибольшее впечатление произвела интерпретация концерта Гайдна, Вариаций Чайковского и нескольких пьес, среди которых особенно отмечались Восточный танец Рахманинова и Интермеццо Гранадоса.
Последнее десятилетие жизни Кнушевицкого — период подлинного расцвета его таланта. Отказавшись от игры в оркестре, он посвятил себя сольной и ансамблевой концертной деятельности, совмещая ее с преподавательской работой в консерватории и, позднее, в институте имени Гнесиных. Концерты Кнушевицкого с огромным успехом проходят во многих странах мира. Слушатели бурно аплодируют его мастерству.
«Кнушевицкий никогда не считал себя виртуозом, — пишет А.В. Ивашкин. — Сам по себе бравурный блеск игры оставался ему чужд. Артист не отделял техническое от сущностного, инструментальное — от Духовного. Поэтому интерпретация оказывалась не простой демонстрацией тех или иных инструментальных качеств, но подлинным процессом самовыражения, столь же естественным, как человеческая речь, столь же совершенным, как строфы, рожденные вдохновением поэта. К Святославу Кнушевицкому вполне применимы слова, сказанные Пастернаком о Блоке: „В нем было все, что создает великого поэта: огонь, нежность, проникновение, свой образ мира, свой дар особого, все претворяющего прикосновения“».
Одним из последних зарубежных турне Кнушевицкого была поездка в Мексику на фестиваль имени Пабло Казальса. В городе Акапулька состоялась встреча знаменитого испанского виолончелиста и его русского коллеги. Казальс тепло и радушно принял русского коллегу. На репетиции ансамбля всемирно известных виолончелистов, в который входили, вместе с Кнушевицким, Морис Айзенберг, Зара Нельсова, Адольфо Однопосов, Милош Садло, Леонард Роуз, Казальс сразу же признал Кнушевицкого своеобразным «лидером» этой группы, сказав: «Штрихи и пальцы будут русские».
Весьма продолжительной оказалась концертная поездка Кнушевицкого в Китай поздней осенью 1962 года, когда пришлось беспрерывно играть в течение месяца. «Каково же было Святославу Николаевичу после тяжелого инфаркта, больному! — вспоминает Е. Малинин. — А он оставался все таким же неизменно приветливым, внутренне собранным. Восхищаясь и раньше Кнушевицким — человеком, художником, — я только в этот раз смог в полной мере понять глубины его искусства, душевную силу и стойкость. Гармония! Вот что хотя бы в какой-то степени может дать представление о художественной и духовной сущности Святослава Николаевича.
Гармония его таланта, гармония его мыслей и чувств. Я уверен, именно это производило огромное впечатление на людей, объясняя силу влияния этого крупного артиста, его благородной личности».
Вернувшись домой под Новый год, Святослав Николаевич стал готовиться к исполнению — впервые в своей жизни — концерта Дворжака в, Большом зале консерватории. Была уже определена и дата выступления — 22 февраля 1963 года.
Но всего за три дня до этого великого музыканта не стало.
ДАВИД ФЕДОРОВИЧ ОЙСТРАХ
/1908-1974/
Дмитрий Шостакович: «Ойстрах — целая эпоха советского исполнительского искусства. Ойстрах — гордость советской музыкальной культуры. Весь свой огромный талант, все свое несравненное мастерство он отдавал людям, служению музыке.
Ойстрах и скрипка, Ойстрах и музыка — эти понятия стали неразрывны. Его замечательное искусство давно завоевало мир. Не было уголка на земле, где бы не восхищались его удивительной, неповторимой игрой. Громадный репертуар Ойстраха включал в себя произведения мировой музыкальной классики, современной советской и зарубежной музыки. Многие скрипичные произведения впервые прозвучали в его исполнении, в том числе и мои…
В любом произведении он всегда находил что-то новое, неожиданное для слушателя.
В музыке он находил обновление и это новое нес слушателям. Молодым нашим артистам, да и не только молодым, надо учиться вот такому рыцарскому отношению к своему искусству. Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что именно сочетание огромного таланта и непрестанного труда, соединение вдохновения и отточенного мастерства принесли Ойстраху славу „короля скрипачей“, „первой скрипки мира“, как его образно называли за рубежом».
Давид Федорович Ойстрах родился 30 сентября 1908 года в Одессе, в музыкальной семье. Его отец, не являясь музыкантом по профессии, горячо любил музыку, играл на скрипке и мандолине, мать работала артисткой хора в Одесском оперном театре. Первые и сильнейшие музыкальные впечатления четырехлетнего мальчика были связаны с оперным театром, где его мать пела в хоре. Много лет спустя Ойстрах писал: «Ощущение „звучащего чуда“ никогда не изгладится из моей памяти… Нельзя не пожалеть, что современные дети, привыкшие с пеленок к звукам, доносящимся к ним из репродукторов, лишены этого необычайного ощущения, этой радости — впервые услышать „живой“ оркестр».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Для меня неповторимы в его исполнении первая фраза и заключительная партия первой части Трио Чайковского, медленные части обоих трио Шуберта. Так задушевно, непринужденно! Такая единая линия звукоизвлечения и выразительная вибрация! Когда у него кончалась фраза, повторить за ним было очень трудно, так это было превосходно! И в то же время его игре в ансамбле была присуща большая четкость, ясность штриха. Вспомним трио Гайдна, квартеты Бетховена.
Виолончель в его руках давала множество красок, настроений. Она не только пела, но горячо, страстно говорила. Любил он передавать и созерцательные настроения, но никогда не был безразличен: каждая нота, каждое izziccato были значительны.
Святослав Николаевич всей душой был предан музыке. Ей он отдавал себя всецело. Никогда не отказывал в советах и помощи ни своим ученикам, ни композиторам. У него было много друзей, его любили. Но и он к людям относился с большим теплом. Необыкновенно внимателен был к начинающей артистической молодежи. Не было у него и ревности к новым именам, но всегда большая доброжелательность и не только объективность — он восторженно отзывался о тех, кто этого заслуживал».
Долгое время Кнушевицкий очень активно работал на радио, и эта — новая по тем временам — форма исполнительской деятельности увлекала его. В 1943–1951 годах он был концертмейстером симфонического оркестра Всесоюзного радио, постоянно выступал и записывался как солист и ансамблист.
Немало впечатлений принесли Кнушевицкому и его первые зарубежные гастроли в Австрии и Германии летом 1945 года. Концерты следовали один за другим. 23 июля с оркестром Венской филармонии Святослав Николаевич играл Вариации на тему рококо Чайковского, а через неделю в Брамсовском зале состоялся его сольный концерт.
Критика живо откликнулась на услышанное. В основе множества мнений был восторг по поводу удивительного тона виолончелиста, «вокальности» его фразировки и общей непринужденности трактовки. Наибольшее впечатление произвела интерпретация концерта Гайдна, Вариаций Чайковского и нескольких пьес, среди которых особенно отмечались Восточный танец Рахманинова и Интермеццо Гранадоса.
Последнее десятилетие жизни Кнушевицкого — период подлинного расцвета его таланта. Отказавшись от игры в оркестре, он посвятил себя сольной и ансамблевой концертной деятельности, совмещая ее с преподавательской работой в консерватории и, позднее, в институте имени Гнесиных. Концерты Кнушевицкого с огромным успехом проходят во многих странах мира. Слушатели бурно аплодируют его мастерству.
«Кнушевицкий никогда не считал себя виртуозом, — пишет А.В. Ивашкин. — Сам по себе бравурный блеск игры оставался ему чужд. Артист не отделял техническое от сущностного, инструментальное — от Духовного. Поэтому интерпретация оказывалась не простой демонстрацией тех или иных инструментальных качеств, но подлинным процессом самовыражения, столь же естественным, как человеческая речь, столь же совершенным, как строфы, рожденные вдохновением поэта. К Святославу Кнушевицкому вполне применимы слова, сказанные Пастернаком о Блоке: „В нем было все, что создает великого поэта: огонь, нежность, проникновение, свой образ мира, свой дар особого, все претворяющего прикосновения“».
Одним из последних зарубежных турне Кнушевицкого была поездка в Мексику на фестиваль имени Пабло Казальса. В городе Акапулька состоялась встреча знаменитого испанского виолончелиста и его русского коллеги. Казальс тепло и радушно принял русского коллегу. На репетиции ансамбля всемирно известных виолончелистов, в который входили, вместе с Кнушевицким, Морис Айзенберг, Зара Нельсова, Адольфо Однопосов, Милош Садло, Леонард Роуз, Казальс сразу же признал Кнушевицкого своеобразным «лидером» этой группы, сказав: «Штрихи и пальцы будут русские».
Весьма продолжительной оказалась концертная поездка Кнушевицкого в Китай поздней осенью 1962 года, когда пришлось беспрерывно играть в течение месяца. «Каково же было Святославу Николаевичу после тяжелого инфаркта, больному! — вспоминает Е. Малинин. — А он оставался все таким же неизменно приветливым, внутренне собранным. Восхищаясь и раньше Кнушевицким — человеком, художником, — я только в этот раз смог в полной мере понять глубины его искусства, душевную силу и стойкость. Гармония! Вот что хотя бы в какой-то степени может дать представление о художественной и духовной сущности Святослава Николаевича.
Гармония его таланта, гармония его мыслей и чувств. Я уверен, именно это производило огромное впечатление на людей, объясняя силу влияния этого крупного артиста, его благородной личности».
Вернувшись домой под Новый год, Святослав Николаевич стал готовиться к исполнению — впервые в своей жизни — концерта Дворжака в, Большом зале консерватории. Была уже определена и дата выступления — 22 февраля 1963 года.
Но всего за три дня до этого великого музыканта не стало.
ДАВИД ФЕДОРОВИЧ ОЙСТРАХ
/1908-1974/
Дмитрий Шостакович: «Ойстрах — целая эпоха советского исполнительского искусства. Ойстрах — гордость советской музыкальной культуры. Весь свой огромный талант, все свое несравненное мастерство он отдавал людям, служению музыке.
Ойстрах и скрипка, Ойстрах и музыка — эти понятия стали неразрывны. Его замечательное искусство давно завоевало мир. Не было уголка на земле, где бы не восхищались его удивительной, неповторимой игрой. Громадный репертуар Ойстраха включал в себя произведения мировой музыкальной классики, современной советской и зарубежной музыки. Многие скрипичные произведения впервые прозвучали в его исполнении, в том числе и мои…
В любом произведении он всегда находил что-то новое, неожиданное для слушателя.
В музыке он находил обновление и это новое нес слушателям. Молодым нашим артистам, да и не только молодым, надо учиться вот такому рыцарскому отношению к своему искусству. Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что именно сочетание огромного таланта и непрестанного труда, соединение вдохновения и отточенного мастерства принесли Ойстраху славу „короля скрипачей“, „первой скрипки мира“, как его образно называли за рубежом».
Давид Федорович Ойстрах родился 30 сентября 1908 года в Одессе, в музыкальной семье. Его отец, не являясь музыкантом по профессии, горячо любил музыку, играл на скрипке и мандолине, мать работала артисткой хора в Одесском оперном театре. Первые и сильнейшие музыкальные впечатления четырехлетнего мальчика были связаны с оперным театром, где его мать пела в хоре. Много лет спустя Ойстрах писал: «Ощущение „звучащего чуда“ никогда не изгладится из моей памяти… Нельзя не пожалеть, что современные дети, привыкшие с пеленок к звукам, доносящимся к ним из репродукторов, лишены этого необычайного ощущения, этой радости — впервые услышать „живой“ оркестр».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165