Вернувшись, Джил ответила:— Гленн Хикс, служит в Бока. Расскажите мне про Ричарда. Что еще затеял этот кусок дерьма недоделанный?
В солнечном свете перед мольбертом Фрэнни казалась обнаженной, странная прическа превращала ее в маленькую девочку. Старуха из «Делла Роббиа» поднялась, зашла Фрэнни за спину, чтобы полюбоваться своим портретом. Не сводя с них глаз, Ла Брава набрал номер полиции и продиктовал сержанту Торресу данные о приятеле Ричарда, Гленне Хиксе.
Он пересек улицу, прошел от «Кардозо» до парка Луммус, держа в каждой руке по банке ледяного пива. До чего же она хороша: лиловатый топ от купальника в сочетании с обрезанными джинсами, художница, усердно рисующая под сенью пальм, прекрасный снимок, если суметь его сделать, если ты вообще что-то умеешь. Художница сосредоточивается, прикусив кончик языка, поднимает глаза — складной стул, где только что сидела ее модель, опустел. Диковинная прическа заколебалась — она поворачивает голову, выжидающе смотрит на него.
— Как дела?
— Как дела? — переспросила она. — Я на три дня уезжала домой на свадьбу, а ты даже не заметил моего отсутствия.
— Вышла замуж? А я-то тебя повсюду искал.
— Пылал страстью?
— В разумных пределах.
— Нельзя пылать страстью в разумных пределах, Джо, — ты либо пылаешь, либо нет.
— Я не просто пылал страстью, я скучал по тебе. — Он протянул ей банку пива, остановился на минутку, прежде чем занять освободившееся кресло, глянул на мольберт. — Очень здорово. Ты сама-то это знаешь?
— Кто это?
— Миссис Хеффель. Ты что, не знаешь, кого рисуешь? — Он безошибочно узнал миссис Хеффель.
— Я-то знаю. Думала, может, ты не знаешь.
— Я ее узнаю даже без нашлепки от солнца на носу. Знаешь, почему я ее узнал? Я ее фотографировал. Внутри нее прячется маленькая девочка, она выглядывает порой, когда не боится, что ее заругают. Ты заметила эту девочку и сумела ее нарисовать. Уловила. — Он сел и открыл банку.
— Ты так думаешь?
Он отдал ей открытую банку, взял другую из ее рук, открыл ее для себя.
— Да, я так думаю. А что же ты больше не рисуешь гостиницы?
— Гостиницы я люблю, но они не живые. Я решила, что люди меня интересуют больше. Твое влияние, Ла Брава. Я посмотрела твои работы, и мне захотелось увидеть то, что видишь ты.
— Ты это видишь. Ты многое видишь.
— Не знаю. Я вижу что-то на твоей фотографии, потому что ты это поймал — вот оно, в рамочке. Но я не уверена, что замечала это раньше. Не уверена, что у меня есть «глаз».
— Про миссис Хеффель ты все поняла.
— Я целую неделю изучала ее.
— У тебя есть «глаз». Весь секрет в том, чтобы не пытаться поймать все сразу, сосредоточиваться на каждой детали по очереди.
— Может быть, это у меня получается, — сказала она. — Надо это выяснить. — Отхлебнув пива, она поинтересовалась:— Чем же вы тут занимались, пока я торчала в Нью-Йорке с милыми родственничками?
— Да ничем особенным. Пытался припомнить один фильм, который я давно уже смотрел.
— Можешь не объяснять: в главной роли Джин Шоу. Ты все так же неровно к ней дышишь? Она чересчур стара для тебя.
— Это действительно фильм с Джин Шоу. Ты тоже его видела, ты упомянула о нем в тот вечер, когда мы смотрели «Поехали!».
— И как он называется?
— «Некролог».
— Это где ее муж знает, что скоро умрет от неизлечимой болезни, и кончает с собой, подстроив все так, будто это она виновата, в отместку за то, что она со своим дружком выманила у него кучу денег?
— Да, этот.
— Я смотрела его не весь.
— Но что тебе запомнилось?
— Кажется, я смотрела вторую часть.
— Она попала в тюрьму?
— Да, был суд, ее сочли виновной— но не в настоящем ее преступлении, а в убийстве мужа, которого она не совершала. Черный юмор.
— Кто там главный герой?
— Не знаю. У него такое чеканное лицо и желваки на скулах все время дергаются, губы влажные. Другая девушка— положительный персонаж — дочь мужа Джин Шоу от первого брака. Она сразу сообразила, что это Джин присылает ему его собственные некрологи, вырезанные из каких-то захолустных газет, но никто ей не поверил, даже коп.
— Виктор Мейчер.
— Точно, это он. Я вспомнила.
— Супруг боится смерти…
— До смерти. Как только заходит разговор о кончине, его выворачивает наизнанку. Но ближе к концу фильма, когда он узнает, что неизлечимо болен и скоро умрет, он смиряется с этим. Его дочка прочла ему лекцию насчет того, что смерть — тоже часть жизни, и он проглотил все это. Тупая картина.
— Они посылали ему вырезки с некрологами, чтобы запугать его, а потом потребовать деньги?
— Да, сперва некрологи, потом угрозы: заплати или умрешь. Джин, его супруга, не просто замешана в этом— это с самого начала была ее идея.
— Деньги отвозит она?
— Да, но там какой-то подвох… Погоди, я вспомню. Им позвонили и велели отвезти деньги в мотель, назвали даже номер комнаты. Она приезжает туда, ей снова звонят, велят ехать куда-то еще, но она успевает подменить чемодан с деньгами на другой, набитый газетной бумагой — он уже лежал в номере мотеля. Понимаешь?
— Да, продолжай.
— Она везет чемодан дальше, выскакивает какой-то парень, которого нанял ее дружок, такой чудик лупоглазый…
— Элиас Кук.
— Удирает с чемоданом, полным денег, как он думает, потом открывает его, видит газеты, сходит с ума и прыгает из окна своей комнаты.
— Он не знал, что жена — соучастница?
— Он понятия ни о чем не имел, был вроде статиста.
— Что дальше? Любовник…
— Любовник приезжает в мотель и забирает первый чемоданчик. Отправляется в горы, в какую-то хижину, открывает чемодан… Зрители думают, она и его надула, но нет, деньги на месте.
— Это Генри Сильва.
— Ага, тот самый, который играл в фильме «Полная шляпа дождя». Недавно его смотрела.
— И что дальше? Когда Джин приезжает в хижину?
— Выходит из машины со своим чемоданом, пустым.
— И что же?
«На запад по Лантана, возле местного аэропорта поворачиваешь направо и едешь напрямик, — так объяснил ей дорогу Ричард, — на развилке свернешь влево к Тауншипу, дорога грязная, но придется ехать по ней, пока не увидишь заросли пиний и одинокий домик — симпатичный такой, если б его еще побелить».
Телефона там не было, зато имелся баллон с газом, туалет в доме, печь, холодильник, и всего сотня в месяц. Всякий подумает: заброшенное место, разрушается себе потихоньку, никто даже носа туда не сунет. Идеальное убежище, считал Ричард.
Вот он, бедняжка, выглядывает из-за двери.
Джин припарковалась в тенечке под деревом, оставила ключ в замке зажигания, вышла и открыла багажник. В сторону дома она не смотрела, зная, что Ричард наблюдает за тем, как она открывает багажник и достает чемодан из светлой кожи. Невдалеке над маленьким аэродромом кружил самолетик, назойливое гудение, то затихает, то нарастает вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
В солнечном свете перед мольбертом Фрэнни казалась обнаженной, странная прическа превращала ее в маленькую девочку. Старуха из «Делла Роббиа» поднялась, зашла Фрэнни за спину, чтобы полюбоваться своим портретом. Не сводя с них глаз, Ла Брава набрал номер полиции и продиктовал сержанту Торресу данные о приятеле Ричарда, Гленне Хиксе.
Он пересек улицу, прошел от «Кардозо» до парка Луммус, держа в каждой руке по банке ледяного пива. До чего же она хороша: лиловатый топ от купальника в сочетании с обрезанными джинсами, художница, усердно рисующая под сенью пальм, прекрасный снимок, если суметь его сделать, если ты вообще что-то умеешь. Художница сосредоточивается, прикусив кончик языка, поднимает глаза — складной стул, где только что сидела ее модель, опустел. Диковинная прическа заколебалась — она поворачивает голову, выжидающе смотрит на него.
— Как дела?
— Как дела? — переспросила она. — Я на три дня уезжала домой на свадьбу, а ты даже не заметил моего отсутствия.
— Вышла замуж? А я-то тебя повсюду искал.
— Пылал страстью?
— В разумных пределах.
— Нельзя пылать страстью в разумных пределах, Джо, — ты либо пылаешь, либо нет.
— Я не просто пылал страстью, я скучал по тебе. — Он протянул ей банку пива, остановился на минутку, прежде чем занять освободившееся кресло, глянул на мольберт. — Очень здорово. Ты сама-то это знаешь?
— Кто это?
— Миссис Хеффель. Ты что, не знаешь, кого рисуешь? — Он безошибочно узнал миссис Хеффель.
— Я-то знаю. Думала, может, ты не знаешь.
— Я ее узнаю даже без нашлепки от солнца на носу. Знаешь, почему я ее узнал? Я ее фотографировал. Внутри нее прячется маленькая девочка, она выглядывает порой, когда не боится, что ее заругают. Ты заметила эту девочку и сумела ее нарисовать. Уловила. — Он сел и открыл банку.
— Ты так думаешь?
Он отдал ей открытую банку, взял другую из ее рук, открыл ее для себя.
— Да, я так думаю. А что же ты больше не рисуешь гостиницы?
— Гостиницы я люблю, но они не живые. Я решила, что люди меня интересуют больше. Твое влияние, Ла Брава. Я посмотрела твои работы, и мне захотелось увидеть то, что видишь ты.
— Ты это видишь. Ты многое видишь.
— Не знаю. Я вижу что-то на твоей фотографии, потому что ты это поймал — вот оно, в рамочке. Но я не уверена, что замечала это раньше. Не уверена, что у меня есть «глаз».
— Про миссис Хеффель ты все поняла.
— Я целую неделю изучала ее.
— У тебя есть «глаз». Весь секрет в том, чтобы не пытаться поймать все сразу, сосредоточиваться на каждой детали по очереди.
— Может быть, это у меня получается, — сказала она. — Надо это выяснить. — Отхлебнув пива, она поинтересовалась:— Чем же вы тут занимались, пока я торчала в Нью-Йорке с милыми родственничками?
— Да ничем особенным. Пытался припомнить один фильм, который я давно уже смотрел.
— Можешь не объяснять: в главной роли Джин Шоу. Ты все так же неровно к ней дышишь? Она чересчур стара для тебя.
— Это действительно фильм с Джин Шоу. Ты тоже его видела, ты упомянула о нем в тот вечер, когда мы смотрели «Поехали!».
— И как он называется?
— «Некролог».
— Это где ее муж знает, что скоро умрет от неизлечимой болезни, и кончает с собой, подстроив все так, будто это она виновата, в отместку за то, что она со своим дружком выманила у него кучу денег?
— Да, этот.
— Я смотрела его не весь.
— Но что тебе запомнилось?
— Кажется, я смотрела вторую часть.
— Она попала в тюрьму?
— Да, был суд, ее сочли виновной— но не в настоящем ее преступлении, а в убийстве мужа, которого она не совершала. Черный юмор.
— Кто там главный герой?
— Не знаю. У него такое чеканное лицо и желваки на скулах все время дергаются, губы влажные. Другая девушка— положительный персонаж — дочь мужа Джин Шоу от первого брака. Она сразу сообразила, что это Джин присылает ему его собственные некрологи, вырезанные из каких-то захолустных газет, но никто ей не поверил, даже коп.
— Виктор Мейчер.
— Точно, это он. Я вспомнила.
— Супруг боится смерти…
— До смерти. Как только заходит разговор о кончине, его выворачивает наизнанку. Но ближе к концу фильма, когда он узнает, что неизлечимо болен и скоро умрет, он смиряется с этим. Его дочка прочла ему лекцию насчет того, что смерть — тоже часть жизни, и он проглотил все это. Тупая картина.
— Они посылали ему вырезки с некрологами, чтобы запугать его, а потом потребовать деньги?
— Да, сперва некрологи, потом угрозы: заплати или умрешь. Джин, его супруга, не просто замешана в этом— это с самого начала была ее идея.
— Деньги отвозит она?
— Да, но там какой-то подвох… Погоди, я вспомню. Им позвонили и велели отвезти деньги в мотель, назвали даже номер комнаты. Она приезжает туда, ей снова звонят, велят ехать куда-то еще, но она успевает подменить чемодан с деньгами на другой, набитый газетной бумагой — он уже лежал в номере мотеля. Понимаешь?
— Да, продолжай.
— Она везет чемодан дальше, выскакивает какой-то парень, которого нанял ее дружок, такой чудик лупоглазый…
— Элиас Кук.
— Удирает с чемоданом, полным денег, как он думает, потом открывает его, видит газеты, сходит с ума и прыгает из окна своей комнаты.
— Он не знал, что жена — соучастница?
— Он понятия ни о чем не имел, был вроде статиста.
— Что дальше? Любовник…
— Любовник приезжает в мотель и забирает первый чемоданчик. Отправляется в горы, в какую-то хижину, открывает чемодан… Зрители думают, она и его надула, но нет, деньги на месте.
— Это Генри Сильва.
— Ага, тот самый, который играл в фильме «Полная шляпа дождя». Недавно его смотрела.
— И что дальше? Когда Джин приезжает в хижину?
— Выходит из машины со своим чемоданом, пустым.
— И что же?
«На запад по Лантана, возле местного аэропорта поворачиваешь направо и едешь напрямик, — так объяснил ей дорогу Ричард, — на развилке свернешь влево к Тауншипу, дорога грязная, но придется ехать по ней, пока не увидишь заросли пиний и одинокий домик — симпатичный такой, если б его еще побелить».
Телефона там не было, зато имелся баллон с газом, туалет в доме, печь, холодильник, и всего сотня в месяц. Всякий подумает: заброшенное место, разрушается себе потихоньку, никто даже носа туда не сунет. Идеальное убежище, считал Ричард.
Вот он, бедняжка, выглядывает из-за двери.
Джин припарковалась в тенечке под деревом, оставила ключ в замке зажигания, вышла и открыла багажник. В сторону дома она не смотрела, зная, что Ричард наблюдает за тем, как она открывает багажник и достает чемодан из светлой кожи. Невдалеке над маленьким аэродромом кружил самолетик, назойливое гудение, то затихает, то нарастает вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71