Хамза Есенжанов
ЯИК – СВЕТЛАЯ РЕКА
КНИГА ПЕРВАЯ
Вот они, быстротечные Едиль да Яик, не раз в верховья их устремляли герои свои челны.
Сакен Сейфуллин
Часть первая
Глава первая

1
Хаким кончал в этом году реальное училище.
В городе у него были излюбленные места, которые он посещал каждый день. Никакая непогода не могла удержать его. Этими местами были клуб медиков и дом на Губернаторской улице с высоким крыльцом и зеленой крышей. Едва на землю опускались сумерки, как он спешил в клуб потанцевать с Мукарамой, а потом провожал ее по тихим, заснувшим улицам. Мартовские события, взбудоражившие город, нисколько не волновали Хакима. Он почти не ходил на съезды, куда стремились попасть все учащиеся; как-то случайно зашел с Мукарамой, но она сказала «скучно!», – и он уже больше не помышлял об этом. Его не увлекали ни бурные споры товарищей, проходившие в общежитиях и ученических клубах, ни разговоры на улицах, Хаким отделился от друзей.
Сегодня он лениво лежал на кровати и, заложив руки под голову, вспоминал, как вчера вечером танцевал с Мукарамой, как провожал ее. Шли по освещенной стороне улицы, как хотелось Хакиму; ему было лестно на виду у всех идти рядом с Мукарамой. Возле дома с зеленой крышей и высоким крыльцом остановились. Мукарама пригласила его войти.
– Хаким, – негромко спросила она, когда они уже сидели в просторной и богато убранной коврами комнате, – что вы думаете делать после окончания училища, останетесь в Уральске или поедете в свою, как ее… Джамбейту? Какое нехорошее название! – в голосе девушки и ласка и тихая, затаенная грусть.
– Когда я возле вас, моя звезда всегда надо мною, – сказал Хаким. – Работать в хорошем или жить в плохом городе – все равно, лишь бы быть с вами вместе, – он улыбнулся, довольный своим удачным ответом. – Но почему вы считаете Джамбейту плохим?
– Некрасивое название. Что это слово означает?
– Я же не словесник, чтобы знать значение каждого слова. В нашем языке много подобных слов: Анхата, Шидерты, Бульдурты, Уленты, Калдыгайты, Кокпекты…
– Ой-ой-ой! Какое множество «ты-ты-ты»!
– Можно сказать и Анхали, Шидерли, Бурдурли, Уленди, Калдыгайли! – добавил Хаким. – Со временем ученые напишут пудовые тома об окончаниях «ты» и «ли», доказав происхождение этих звуков своими тончайшими аргументами. Но что нам до этого!
– Вы не ответили на мой вопрос, Хаким.
– Где пожелаете, там и останусь. Только сначала надо окончить институт.
– Институт?! – воскликнула Мукарама и задумалась. Она вспомнила одного знакомого. – Хаким, вы знаете доктора Ихласа?! Он, кажется, тоже из Джамбейты. Красивый такой…
– Знаю, из наших мест. Да, он красивый человек. И жена у него красивая. И сын, должно быть, будет красивый.
– У него есть жена и сын? – удивилась Мукарама.
«Зря я все-таки сказал, подумает, что ревную…» – мысленно упрекнул себя Хаким.
– Мальчик у них совсем маленький. Ему около года. Они нам доводятся дальними родственниками.
Обоим стало неловко, и к этому разговору они больше не возвращались. Хаким все еще лежал в кровати и улыбался – так приятны были ему эти воспоминания. Но размышления о докторе Ихласе настораживали его. «Почему она так интересовалась доктором? Странно… – думал Хаким. – Но нет, не может этого быть, чтобы доктор ей… Нет, Мукарама любит меня. Конечно же, только меня».
За окном – весна! Тает. С крыш звонко, одна за другой, падают крупные капли; в косых лучах солнца, щедро льющихся через окно на пол, кружатся тысячи мельчайших пылинок. Беспрерывно чирикают воробьи. Рядком усаживаясь на карниз, они то вдруг с шумом взлетают ввысь, то опять возвращаются и клювами расправляют взъерошенные перья.
Хаким смотрит в окно и сладко потягивается. Воробьиное чириканье напоминает ему родной аул, такие же солнечные мартовские дни – ту беспечную детскую пору, когда он сбивал сосульки с карнизов плоских крыш, когда, взобравшись на сено, сложенное на крыше, ложился на солнечную сторону и часами наблюдал за перелетными птицами в бездонном голубом небе. Он считал и пересчитывал их и всегда сбивался со счета. Вспоминалась теперь и пестрая деревянная чашка с курткоже. Хаким словно держит в руках эту пеструю чашку, слышит запах, чувствует, как текут слюнки… «Вот бы увидела Мукарама, как я пил из той чашки…» – думает он.
В комнату вошел его товарищ по училищу Сальмен, с удовольствием растирая мохнатым полотенцем раскрасневшееся тело. Косо посмотрев на Хакима, он недоуменно пожал плечами и прошел к своей койке.
А Хаким ничего не слышал и ничего не видел. Воображение рисовало ему глиняную землянку с тухлым, прокисшим воздухом, в одном углу жалобно блеет только что окотившаяся двойняшкой овца, в другом – он и Мукарама – молодожены. Мукарама, с детства привыкшая к роскоши, меняет свой уютный четырехкомнатный деревянный дом на сырую полуразвалившуюся землянку?.. Его любимая Мукарама, привыкшая к кровати с пружиной, белоснежным простыням… Нет, аульная жизнь – не ее удел. Да и сам он вдруг почувствовал, что не сможет больше жить в такой землянке. «Я должен остаться в городе. Я буду в городе вместе с Мукарамой!»
– Эй, Онеке, ты все еще лежишь? Дорогой мой, уже десять часов! – войдя в комнату, проговорил гимназист с худощавым лицом и круглыми большими глазами.
Хаким, не обращая внимания на вошедшего, продолжал беспечно смотреть в окно.
Сальмен пригласил Амира сесть.
– Сегодня жумга – день молитвы и праздника. Некуда идти, нечего делать, вот и лежим, отсыпаемся, – как бы оправдывался Сальмен. Он уловил в обращении товарища к Хакиму какую-то иронию, но, не поняв ее, решил тут же спросить: – Скажи-ка, Амир, что это за Онеке?
– Можно сказать и Евеке вместо Онеке. Суть не изменится. Все равно – покоритель неприступных женских сердец, – сухо бросил Амир.
– А-а, вон оно что, – протянул Сальмен. – Понял, понял: Евгений Онегин… Это наш-то Хаким?!. – И, хлопнув себя по колену, громко рассмеялся.
– Эй ты, рыбак-баркин! Да знаешь ли ты вообще что-нибудь, кроме чудака рыбака да судака-рыбки! Слушай, я тебе сейчас новость расскажу: и Овчинникова, и Макарова, и всех этих Акчуриных и Кубжасаровых обложили налогом. Каково?.. Теперь-то, наверное, придется им распрощаться с мельницами, заводами и всем богатством. Одно осталось – бежать. А знаешь, куда нынче буржуи собираются? В Барса-Кельмесскую область, – продолжал неугомонный Амир, толкая в плечо Хакима.
– Оставь меня, пожалуйста, в покое, – хмуря брови, просил Хаким, – и без того не могу собраться с мыслями…
– Вставай, лежебока! Небось в любовной упряжке коренным идешь. Как по Абаю:
Шлю, тонкобровая, привет!
Похожей не было и нет!
Нечего сказать, красивая у тебя девушка. Сам видел: в момент одурачивает простачков!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221