Ориэлла оступилась и с трудом удержалась, чтобы не упасть. На мгновение она почувствовала укол боли внутри, но тут же забыла об этом и в ужасе повернулась к двери.
Миафан! Она узнала его шаги и даже сейчас, лишенная своего магического дара, почувствовала его смертельную ярость, хотя он был еще по ту сторону двери. А внизу выли волки, выли все ближе и ближе, и этот жуткий пронзительный вой как нельзя лучше предшествовал прибытию Верховного Мага.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Миафан — и на этот раз тело Харина выглядело, словно небрежно накинутый плащ. Красивое лицо принца исказилось, темные глаза излучали нескрываемую ненависть.
— Вон! — заорал он на Нэрени, и та, смертельно побледнев, бросила испуганный взгляд на Ориэллу и поспешно повиновалась. Захлопнув за собой дверь, Миафан повернулся к волшебнице.
— Каким образом Анвару удалось бежать? — спросил он таким страшным голосом, что Ориэлла невольно вздрогнула, хотя основным ее чувством в этот момент была радость. Анвар на свободе! Значит, ее план удался. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться и собраться с мыслями, но все же не смогла скрыть своей радости.
— А, так ты знала об этом, будь ты проклята! — в бешенстве заорал Миафан. Невзирая на ее состояние, он схватил волшебницу за плечи, протащил по комнате и со всей силы швырнул о стену. Прижав Ориэллу к холодному камню, он устремил на нее яростный взгляд. И вновь она почувствовала укол боли и застонала.
— Как удалось бежать Анвару? — повторил Миафан и ударил ее по лицу. — Как ему удалось разрушить Храм Инкондора? Что вы такое нашли за время ваших странствий? Почему так возросла его мощь?
Но Ориэлла видела, что к его ярости примешиваются сомнение, тень страха. Миафан снова ударил ее и, схватив за волосы, больно дернул. Волшебница стиснула зубы. На глазах у нее выступили слезы, но она не заплакала, наоборот — она вдруг резко и визгливо засмеялась и плюнула ему в лицо.
— Неужели глаза не обманывают меня? — насмешливо спросила она. — Великий Верховный Маг Миафан вдруг испугался несчастного слуги-полукровки? Ты ошибся, недооценив Анвара. И это удивляет меня, разве ты не отец ему?
Она бросила эти слова в лицо Миафану и увидела, как тот побледнел.
— Ты лжешь! — завопил он. — Я знаю, я хорошо изучил границы возможностей этого ублюдка. Что такое вам удалось найти, сравнимое по могуществу с Чашей Жизни?
Ориэлла не знала, как ей быть. Необходимо во что бы то ни стало сохранить тайну Жезла Земли.
— Ничего! — завизжала она. — Анвару достаточно силы его ненависти! И от меня ты больше ничего не добьешься, Миафан. Ничего, кроме ненависти и презрения!
Владыка Волшебного Народа вдруг словно сжался. После того как он лишился глаз, стало трудно следить за игрой его чувств, но сейчас волшебница с удивлением увидела, что лицо его исказилось от неподдельного страдания.
— Как это больно, — сказал он тихо. — Ты не представляешь себе, как это тяжело, когда ты отворачиваешься и содрогаешься, едва я прикоснусь к тебе!
Ориэлла была поражена его искренностью.
— Хорошо, — выпалила она. — Теперь ты хотя бы поймешь, как чувствуют себя люди в таком положении. Тебя ведь никогда не интересовало, что я испытала, когда ты убил Форрала. И сейчас тебе наплевать на то, сколько страданий ты мне причинил, издеваясь над Анваром и моими друзьями. Я уже не говорю о твоих угрозах по поводу моего ребенка. Разве тебе не приходило в голову, что я буду презирать тебя за все твои злодеяния? Или ты совсем лишился разума?
Ориэлла приготовилась к новой вспышке бешенства, но вместо этого Миафан лишь печально покачал головой.
— Когда-то, — напомнил он ей, — ты любила меня, — когда была моложе. И что бы я ни сделал за это время, Ориэлла, я всегда по-прежнему любил тебя.
Волшебница могла понять его. На свой, извращенный лад он до сих пор был привязан к ней. Она вдруг вспомнила свою юность, когда Миафан заменил ей отца, когда он был ее обожаемым наставником. Так было до тех пор, пока между ними не встал Форрал. Не тогда ли зло нашло себе приют в душе Миафана? Или эта болезнь началась много раньше? Да, она сама испытывала тоску по тем, лучшим годам, но это ничуть не меняло ее нынешнего отношения к Верховному Магу. Едва Ориэлла вспомнила об убитом Форрале и подумала о своем ребенке, как жалость к Миафану исчезла без следа.
— А я всегда ненавидела тебя, — прошипела она, — и до самой смерти я буду питать к тебе отвращение. Лицо Миафана потемнело.
— Посмотрим! — Он вдруг схватил ее за горло. — Только шевельнись, и я оборву твою лживую жизнь!
Ориэлла поняла, что своими словами довела его до полного исступления. Чуть не вывихнув ей руку, Миафан оттащил ее от стены и швырнул на тонкую циновку, служившую ей постелью. И вновь Ориэллу пронзила боль, на этот раз — такая острая, что она закричала. Миафан же, встав на колени у ее ложа, вновь схватил ее за горло со всей силой, на которую было способно молодое, крепкое тело принца.
Боясь, что она сейчас задохнется, Ориэлла отчаянно пыталась найти спрятанный под простынями нож Шианната. Наконец ей удалось нащупать его. Она хотела вонзить лезвие в горло Миафану, но очередной приступ боли лишил ее сил.
Лезвие ножа задело ключицу и вошло в плечо Верховному Магу. Закричав от боли, он выпустил Ориэллу, но волшебница была не в том состоянии, чтобы этим воспользоваться. Корчась от боли, она почувствовала, как теплая жидкость потекла на постель.
С гнусным ругательством Миафан вскочил, вытащил нож из плеча и прорычал:
— Наконец-то наступил момент, которого я так ждал. Не сомневайся, Ориэлла, расплата откладывается очень ненадолго. — Он бросился к двери, распахнул ее и заорал:
— Эй, женщина, поднимайся сюда! Она сейчас родит!
***
Язур и не думал, что путешествие по извилистому ущелью займет столько времени. Несмотря на все его старания, белая кобыла наотрез отказывалась бежать быстрее. Не будь эта мысль такой нелепой, он бы решил, что она это делает потому, что бережет его раны. После теплой пещеры Язуру было особенно холодно. Он кутался в свой видавший виды дорожный плащ и пытался решить, что будет делать, когда доедет до башни. Увы, он не мог надеяться увидеть Ориэллу. С его ногой нечего и думать взбираться на крышу. Но если Шианнат все еще там, то как можно уговорить его спуститься? «Дурак я был, что вообще пустился в этот путь», — подумал Язур, но возвращаться не стал. У него было определенное предчувствие (хотя он сам не мог объяснить, чем оно вызвано), что этой ночью он там понадобится.
Когда они выехали из ущелья, Искальда поскакала быстрее, и вскоре Язур увидел вдали поросший деревьями холм, такой знакомый — и такой незнакомый, — слишком долго казалимец здесь не был. Затем он различил силуэт башни, возвышавшейся над низкорослым леском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Миафан! Она узнала его шаги и даже сейчас, лишенная своего магического дара, почувствовала его смертельную ярость, хотя он был еще по ту сторону двери. А внизу выли волки, выли все ближе и ближе, и этот жуткий пронзительный вой как нельзя лучше предшествовал прибытию Верховного Мага.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Миафан — и на этот раз тело Харина выглядело, словно небрежно накинутый плащ. Красивое лицо принца исказилось, темные глаза излучали нескрываемую ненависть.
— Вон! — заорал он на Нэрени, и та, смертельно побледнев, бросила испуганный взгляд на Ориэллу и поспешно повиновалась. Захлопнув за собой дверь, Миафан повернулся к волшебнице.
— Каким образом Анвару удалось бежать? — спросил он таким страшным голосом, что Ориэлла невольно вздрогнула, хотя основным ее чувством в этот момент была радость. Анвар на свободе! Значит, ее план удался. Сделав глубокий вдох, она постаралась успокоиться и собраться с мыслями, но все же не смогла скрыть своей радости.
— А, так ты знала об этом, будь ты проклята! — в бешенстве заорал Миафан. Невзирая на ее состояние, он схватил волшебницу за плечи, протащил по комнате и со всей силы швырнул о стену. Прижав Ориэллу к холодному камню, он устремил на нее яростный взгляд. И вновь она почувствовала укол боли и застонала.
— Как удалось бежать Анвару? — повторил Миафан и ударил ее по лицу. — Как ему удалось разрушить Храм Инкондора? Что вы такое нашли за время ваших странствий? Почему так возросла его мощь?
Но Ориэлла видела, что к его ярости примешиваются сомнение, тень страха. Миафан снова ударил ее и, схватив за волосы, больно дернул. Волшебница стиснула зубы. На глазах у нее выступили слезы, но она не заплакала, наоборот — она вдруг резко и визгливо засмеялась и плюнула ему в лицо.
— Неужели глаза не обманывают меня? — насмешливо спросила она. — Великий Верховный Маг Миафан вдруг испугался несчастного слуги-полукровки? Ты ошибся, недооценив Анвара. И это удивляет меня, разве ты не отец ему?
Она бросила эти слова в лицо Миафану и увидела, как тот побледнел.
— Ты лжешь! — завопил он. — Я знаю, я хорошо изучил границы возможностей этого ублюдка. Что такое вам удалось найти, сравнимое по могуществу с Чашей Жизни?
Ориэлла не знала, как ей быть. Необходимо во что бы то ни стало сохранить тайну Жезла Земли.
— Ничего! — завизжала она. — Анвару достаточно силы его ненависти! И от меня ты больше ничего не добьешься, Миафан. Ничего, кроме ненависти и презрения!
Владыка Волшебного Народа вдруг словно сжался. После того как он лишился глаз, стало трудно следить за игрой его чувств, но сейчас волшебница с удивлением увидела, что лицо его исказилось от неподдельного страдания.
— Как это больно, — сказал он тихо. — Ты не представляешь себе, как это тяжело, когда ты отворачиваешься и содрогаешься, едва я прикоснусь к тебе!
Ориэлла была поражена его искренностью.
— Хорошо, — выпалила она. — Теперь ты хотя бы поймешь, как чувствуют себя люди в таком положении. Тебя ведь никогда не интересовало, что я испытала, когда ты убил Форрала. И сейчас тебе наплевать на то, сколько страданий ты мне причинил, издеваясь над Анваром и моими друзьями. Я уже не говорю о твоих угрозах по поводу моего ребенка. Разве тебе не приходило в голову, что я буду презирать тебя за все твои злодеяния? Или ты совсем лишился разума?
Ориэлла приготовилась к новой вспышке бешенства, но вместо этого Миафан лишь печально покачал головой.
— Когда-то, — напомнил он ей, — ты любила меня, — когда была моложе. И что бы я ни сделал за это время, Ориэлла, я всегда по-прежнему любил тебя.
Волшебница могла понять его. На свой, извращенный лад он до сих пор был привязан к ней. Она вдруг вспомнила свою юность, когда Миафан заменил ей отца, когда он был ее обожаемым наставником. Так было до тех пор, пока между ними не встал Форрал. Не тогда ли зло нашло себе приют в душе Миафана? Или эта болезнь началась много раньше? Да, она сама испытывала тоску по тем, лучшим годам, но это ничуть не меняло ее нынешнего отношения к Верховному Магу. Едва Ориэлла вспомнила об убитом Форрале и подумала о своем ребенке, как жалость к Миафану исчезла без следа.
— А я всегда ненавидела тебя, — прошипела она, — и до самой смерти я буду питать к тебе отвращение. Лицо Миафана потемнело.
— Посмотрим! — Он вдруг схватил ее за горло. — Только шевельнись, и я оборву твою лживую жизнь!
Ориэлла поняла, что своими словами довела его до полного исступления. Чуть не вывихнув ей руку, Миафан оттащил ее от стены и швырнул на тонкую циновку, служившую ей постелью. И вновь Ориэллу пронзила боль, на этот раз — такая острая, что она закричала. Миафан же, встав на колени у ее ложа, вновь схватил ее за горло со всей силой, на которую было способно молодое, крепкое тело принца.
Боясь, что она сейчас задохнется, Ориэлла отчаянно пыталась найти спрятанный под простынями нож Шианната. Наконец ей удалось нащупать его. Она хотела вонзить лезвие в горло Миафану, но очередной приступ боли лишил ее сил.
Лезвие ножа задело ключицу и вошло в плечо Верховному Магу. Закричав от боли, он выпустил Ориэллу, но волшебница была не в том состоянии, чтобы этим воспользоваться. Корчась от боли, она почувствовала, как теплая жидкость потекла на постель.
С гнусным ругательством Миафан вскочил, вытащил нож из плеча и прорычал:
— Наконец-то наступил момент, которого я так ждал. Не сомневайся, Ориэлла, расплата откладывается очень ненадолго. — Он бросился к двери, распахнул ее и заорал:
— Эй, женщина, поднимайся сюда! Она сейчас родит!
***
Язур и не думал, что путешествие по извилистому ущелью займет столько времени. Несмотря на все его старания, белая кобыла наотрез отказывалась бежать быстрее. Не будь эта мысль такой нелепой, он бы решил, что она это делает потому, что бережет его раны. После теплой пещеры Язуру было особенно холодно. Он кутался в свой видавший виды дорожный плащ и пытался решить, что будет делать, когда доедет до башни. Увы, он не мог надеяться увидеть Ориэллу. С его ногой нечего и думать взбираться на крышу. Но если Шианнат все еще там, то как можно уговорить его спуститься? «Дурак я был, что вообще пустился в этот путь», — подумал Язур, но возвращаться не стал. У него было определенное предчувствие (хотя он сам не мог объяснить, чем оно вызвано), что этой ночью он там понадобится.
Когда они выехали из ущелья, Искальда поскакала быстрее, и вскоре Язур увидел вдали поросший деревьями холм, такой знакомый — и такой незнакомый, — слишком долго казалимец здесь не был. Затем он различил силуэт башни, возвышавшейся над низкорослым леском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104