женщина держала его в руке и не спеша потягивала кофе.
Изрядно отпив, она состроила кислую мину, взялась за телефонную трубку и с летаргической медлительностью набрала несколько цифр.
- Это доктор Санхи? У меня тут человек из страховой компании. Хочет повидаться с Рут Гольдштейн. Совершенно верно... Умер отец... Он так говорит... Хорошо.
Женщина положила телефонную трубку на рычаг - лежи там и не мешай.
- Доктор Санхи сейчас придет.
* * *
Доктор Санхи оказалась женщиной.
И индианкой. На вид - заваленной работой, спешащей и не склонной заводить долгие разговоры по пустякам.
- Так вы утверждаете, что ее отец скончался? - В ее речи чувствовался распевный индийский акцент. Они сидели в комнате ожидания рядом с вестибюлем. «Интересно, чего можно ожидать в подобном помещении? - подумал Пол. - Когда возвратится ясность рассудка? Или когда из башни на плечах разлетятся последние летучие мыши и ее окончательно снесет?»
- Да, несколько дней назад.
- И вы пришли ей об этом сообщить?
- И убедиться, что все в порядке с финансовой стороной вопроса. Что за ней будут продолжать должным образом ухаживать, как желал ее отец.
Доктор Санхи заглянула в папку.
- Матери тоже нет.
- Нет. - Майлз солгал во всем, кроме этого. - Она осталась одна на свете.
- Вот что, мистер...
- Брейдбарт.
- Да-да, Брейдбарт. Должна сообщить вам следующее: она не более одинока, чем раньше. Разумеется, я говорю о физической стороне вопроса. Ее отец, я бы сказала, не часто баловал ее своими посещениями. Приходил очень редко - на дни рождения и иногда по праздникам.
- Вы давно здесь работаете?
- Недавно, мистер Брейдбарт. Два года.
- Таким образом, вы не присутствовали в тот момент, когда ее принимали?
- Нет, конечно.
- Могу я вас спросить, как ее успехи?
- Относительно чего?
- Относительно нормального состояния.
- Нормальное состояние - расплывчатый термин. Лучше спросите, как ее дела относительно ее самой. Относительно прошлого года или позапрошлого. Это нечто вроде гольфа - спорта, которым я, к сожалению, начала заниматься совсем недавно. Человек играет против самого себя. И шаг за шагом совершенствуется.
- Хорошо. Как ее успехи относительно ее самой?
- А вот здесь есть одна проблема: мы рассуждаем об относительности, а между тем вы к девочке никакого отношения не имеете. Вы только что ясно дали понять - ее отец был просто вашим клиентом. Поэтому вы не имеете права на получение закрытой информации. Извините.
- У нее никого не осталось, - продолжал настаивать Пол. - Ни одного человека.
- Официально - да. Я бы даже сказала, буквально. Но я, как и вы, связана законами о конфиденциальности. Пока вас или кого-нибудь другого не назначат ее опекуном, нам не о чем разговаривать. Замечу только, что она не представляет опасности ни для окружающих, ни для самой себя. Как Дилси, персонаж одного из романов великого американского писателя Фолкнера, она держится стойко.
- Могу я ее видеть?
Доктор Санхи снова пустилась в пространные рассуждения о его правах или, вернее, их отсутствии.
- Все так, - перебил ее Пол. - У меня нет законных оснований с ней встречаться. Я только прошу об этом. И не вижу в том никакого вреда. Ведь мне положено следить, чтобы за ней осуществлялся достойный уход. Чтобы правильно оплачивались счета больницы. И еще: кто-то должен сказать девочке, что ее отца больше нет на свете.
- Этим человеком явно будете не вы. Потому что у вас нет ни законных на то оснований, ни опыта общения с душевнобольными. Кстати, о каких таких счетах вы толкуете? Как я понимаю, мистер Гольдштейн не слишком утруждал себя вопросами финансирования кого-либо. Насколько мне известно, счета за содержание его дочери в нашей больнице оплачиваются штатом Нью-Йорк.
- Штатом Нью-Йорк?
- Вот именно. Видимо, в свое время ему удалось доказать свою финансовую несостоятельность, хотя теперь из ваших слов мне ясно, что это была чистейшая липа.
Все правильно: Майлз заключил сделку и, как всякий хороший бизнесмен, добивался возможно большей выгоды. Он стремился максимально снизить накладные расходы. И его нисколько не волновало, что эти накладные расходы составляет плата за лечение и питание маленькой девочки. К чему тратиться, если раскошелится штат.
«Когда это пришло ему в голову? - рассуждал Пол. - С самого начала, как только он изложил свою схему в письме Галине? Или позднее, когда все уже закрутилось и тут он вспомнил опыт своих безоблачных дней в суде для несовершеннолетних?»
«Самое лучшее, что я мог для них сделать, - определить в лечебницу. Для них это было самое безопасное место на земле».
Все, что наговорил Майлз Галине, было чистой ложью - он и не думал брать ее внучку. Ни разу не упомянул об этом жене. Интересно, он хоть на секунду имел в виду кого-нибудь другого? Одну из тех многочисленных супружеских пар, которые протоптали тропинку к его двери? Чтобы у девочки был дом, а не койка в приюте? Или, подобно всем шизофреникам, слыша вопли из-за закрытой двери, он находил себе оправдание: мол, палата с решетками на окнах - самое безопасное место для умственно неполноценной девочки, за которой гоняется смертельно опасный отец.
Наверное, когда в ту ночь он вошел к ней в комнату и попытался успокоить, то шептал на ухо: «Не плачь. Завтра я отведу тебя в зоопарк».
- Послушайте, - сказал Пол, - я могу сейчас уйти, написать прошение и вернуться с судебным постановлением. Но я хочу всего-навсего посмотреть на нее. И не произнесу ни слова. Обещаю.
* * *
Он нарушил обещание.
Не нарочно.
После того как доктор Санхи сдалась и пригласила его следовать за собой, они прошли одну, другую палату и оказались в подобии игровой. На маленьких столиках, как «ракушки», были раскиданы фишки и кубики, но никто не играл. Телевизор в углу был настроен на канал, по которому передавали ток-шоу.
В комнате находились двенадцать или тринадцать детей, и на первый взгляд могло показаться, что здесь завтракают ученики обычной средней школы. Там и сям разгорались жаркие споры. Но стоило присмотреться, как становилось ясно, что помещение больше напоминает песочницу, где двухлетние и трехлетние карапузы громко рассуждают сами с собой.
К Полу подошла симпатичная девочка лет четырнадцати и спросила, правда ли, что на Марсе обнаружили красный железняк. Он ответил:
- Не знаю, - и понял, что нарушил обещание, когда доктор Санхи поздоровалась с ней.
- Привет, Рут. Как сегодня твои дела?
- Сносно. А как ваши: удалось загнать мяч в девять дальних лунок?
- Примерно так же, как в девять ближних. Очень неумело. Спасибо, что спросила.
«Так вот она какая - внучка Галины», - подумал Пол.
Рут.
- Я поинтересовалась у этого человека по поводу последних открытий на Марсе, - продолжала девочка. - Красный железняк предполагает наличие воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Изрядно отпив, она состроила кислую мину, взялась за телефонную трубку и с летаргической медлительностью набрала несколько цифр.
- Это доктор Санхи? У меня тут человек из страховой компании. Хочет повидаться с Рут Гольдштейн. Совершенно верно... Умер отец... Он так говорит... Хорошо.
Женщина положила телефонную трубку на рычаг - лежи там и не мешай.
- Доктор Санхи сейчас придет.
* * *
Доктор Санхи оказалась женщиной.
И индианкой. На вид - заваленной работой, спешащей и не склонной заводить долгие разговоры по пустякам.
- Так вы утверждаете, что ее отец скончался? - В ее речи чувствовался распевный индийский акцент. Они сидели в комнате ожидания рядом с вестибюлем. «Интересно, чего можно ожидать в подобном помещении? - подумал Пол. - Когда возвратится ясность рассудка? Или когда из башни на плечах разлетятся последние летучие мыши и ее окончательно снесет?»
- Да, несколько дней назад.
- И вы пришли ей об этом сообщить?
- И убедиться, что все в порядке с финансовой стороной вопроса. Что за ней будут продолжать должным образом ухаживать, как желал ее отец.
Доктор Санхи заглянула в папку.
- Матери тоже нет.
- Нет. - Майлз солгал во всем, кроме этого. - Она осталась одна на свете.
- Вот что, мистер...
- Брейдбарт.
- Да-да, Брейдбарт. Должна сообщить вам следующее: она не более одинока, чем раньше. Разумеется, я говорю о физической стороне вопроса. Ее отец, я бы сказала, не часто баловал ее своими посещениями. Приходил очень редко - на дни рождения и иногда по праздникам.
- Вы давно здесь работаете?
- Недавно, мистер Брейдбарт. Два года.
- Таким образом, вы не присутствовали в тот момент, когда ее принимали?
- Нет, конечно.
- Могу я вас спросить, как ее успехи?
- Относительно чего?
- Относительно нормального состояния.
- Нормальное состояние - расплывчатый термин. Лучше спросите, как ее дела относительно ее самой. Относительно прошлого года или позапрошлого. Это нечто вроде гольфа - спорта, которым я, к сожалению, начала заниматься совсем недавно. Человек играет против самого себя. И шаг за шагом совершенствуется.
- Хорошо. Как ее успехи относительно ее самой?
- А вот здесь есть одна проблема: мы рассуждаем об относительности, а между тем вы к девочке никакого отношения не имеете. Вы только что ясно дали понять - ее отец был просто вашим клиентом. Поэтому вы не имеете права на получение закрытой информации. Извините.
- У нее никого не осталось, - продолжал настаивать Пол. - Ни одного человека.
- Официально - да. Я бы даже сказала, буквально. Но я, как и вы, связана законами о конфиденциальности. Пока вас или кого-нибудь другого не назначат ее опекуном, нам не о чем разговаривать. Замечу только, что она не представляет опасности ни для окружающих, ни для самой себя. Как Дилси, персонаж одного из романов великого американского писателя Фолкнера, она держится стойко.
- Могу я ее видеть?
Доктор Санхи снова пустилась в пространные рассуждения о его правах или, вернее, их отсутствии.
- Все так, - перебил ее Пол. - У меня нет законных оснований с ней встречаться. Я только прошу об этом. И не вижу в том никакого вреда. Ведь мне положено следить, чтобы за ней осуществлялся достойный уход. Чтобы правильно оплачивались счета больницы. И еще: кто-то должен сказать девочке, что ее отца больше нет на свете.
- Этим человеком явно будете не вы. Потому что у вас нет ни законных на то оснований, ни опыта общения с душевнобольными. Кстати, о каких таких счетах вы толкуете? Как я понимаю, мистер Гольдштейн не слишком утруждал себя вопросами финансирования кого-либо. Насколько мне известно, счета за содержание его дочери в нашей больнице оплачиваются штатом Нью-Йорк.
- Штатом Нью-Йорк?
- Вот именно. Видимо, в свое время ему удалось доказать свою финансовую несостоятельность, хотя теперь из ваших слов мне ясно, что это была чистейшая липа.
Все правильно: Майлз заключил сделку и, как всякий хороший бизнесмен, добивался возможно большей выгоды. Он стремился максимально снизить накладные расходы. И его нисколько не волновало, что эти накладные расходы составляет плата за лечение и питание маленькой девочки. К чему тратиться, если раскошелится штат.
«Когда это пришло ему в голову? - рассуждал Пол. - С самого начала, как только он изложил свою схему в письме Галине? Или позднее, когда все уже закрутилось и тут он вспомнил опыт своих безоблачных дней в суде для несовершеннолетних?»
«Самое лучшее, что я мог для них сделать, - определить в лечебницу. Для них это было самое безопасное место на земле».
Все, что наговорил Майлз Галине, было чистой ложью - он и не думал брать ее внучку. Ни разу не упомянул об этом жене. Интересно, он хоть на секунду имел в виду кого-нибудь другого? Одну из тех многочисленных супружеских пар, которые протоптали тропинку к его двери? Чтобы у девочки был дом, а не койка в приюте? Или, подобно всем шизофреникам, слыша вопли из-за закрытой двери, он находил себе оправдание: мол, палата с решетками на окнах - самое безопасное место для умственно неполноценной девочки, за которой гоняется смертельно опасный отец.
Наверное, когда в ту ночь он вошел к ней в комнату и попытался успокоить, то шептал на ухо: «Не плачь. Завтра я отведу тебя в зоопарк».
- Послушайте, - сказал Пол, - я могу сейчас уйти, написать прошение и вернуться с судебным постановлением. Но я хочу всего-навсего посмотреть на нее. И не произнесу ни слова. Обещаю.
* * *
Он нарушил обещание.
Не нарочно.
После того как доктор Санхи сдалась и пригласила его следовать за собой, они прошли одну, другую палату и оказались в подобии игровой. На маленьких столиках, как «ракушки», были раскиданы фишки и кубики, но никто не играл. Телевизор в углу был настроен на канал, по которому передавали ток-шоу.
В комнате находились двенадцать или тринадцать детей, и на первый взгляд могло показаться, что здесь завтракают ученики обычной средней школы. Там и сям разгорались жаркие споры. Но стоило присмотреться, как становилось ясно, что помещение больше напоминает песочницу, где двухлетние и трехлетние карапузы громко рассуждают сами с собой.
К Полу подошла симпатичная девочка лет четырнадцати и спросила, правда ли, что на Марсе обнаружили красный железняк. Он ответил:
- Не знаю, - и понял, что нарушил обещание, когда доктор Санхи поздоровалась с ней.
- Привет, Рут. Как сегодня твои дела?
- Сносно. А как ваши: удалось загнать мяч в девять дальних лунок?
- Примерно так же, как в девять ближних. Очень неумело. Спасибо, что спросила.
«Так вот она какая - внучка Галины», - подумал Пол.
Рут.
- Я поинтересовалась у этого человека по поводу последних открытий на Марсе, - продолжала девочка. - Красный железняк предполагает наличие воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76