– Девять лет. За это время он сломал мне ногу и обе руки, я сделала шесть абортов.
– Как я понимаю, вы с ним развелись? Всезнающие глаза напряженно в нее всматривались. Мэдди кивнула.
Стоило ей только заговорить о прошлом, как снова нахлынули мучительные воспоминания. Перед ее мысленным взором предстал Бобби Джо, такой, каким она видела его в день отъезда.
– Я сбежала от него. Мы жили в Ноксвилле. Джек Хантер меня спас. Он купил телестудию, где я работала, и предложил мне работу здесь. Он приехал за мной в Ноксвилл на лимузине. Я сразу же подала на развод. Два года спустя, через год после того как я получила официальный развод, мы с Джеком поженились.
Доктора Флауэрс интересовали не только слова, и слышала она гораздо больше, чем ей рассказывали. Сорок лет она лечила женщин, над которыми издевались мужья и любовники. Она моментально распознавала все признаки насилия еще до того, как ее пациентки их осознавали.
Она долго молча смотрела Мэдди в глаза.
– Расскажите мне о своем нынешнем муже.
– Мы с Джеком женаты уже семь лет. Он всегда прекрасно ко мне относился. Помог сделать карьеру. Мы живем роскошно. У нас есть дом, ферма в Виргинии... правда, она принадлежит ему... есть собственный самолет... У меня прекрасная работа благодаря мужу...
Ее голос замер. Доктор Флауэрс внимательно наблюдала за ней. Она уже знала ответы на все свои невысказанные вопросы.
– У вас есть дети?
– У него два сына от первого брака. Когда мы поженились, он сказал, что не хочет больше иметь детей. Мы очень серьезно об этом поговорили, и он решил... мы решили, что мне следует стерилизоваться.
– Вы довольны, что приняли такое решение, или сожалеете об этом?
Этот прямой вопрос требовал откровенного ответа.
– Иногда сожалею. Когда вижу чужих детей... – Неожиданно она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. – Но Джек, наверное, прав. У нас действительно нет времени на детей.
– Время тут абсолютно ни при чем, – спокойно произнесла доктор Флауэрс. – Это вопрос желания и необходимости. Вы чувствуете, что вам нужен ребенок, Мэдди?
– Иногда. Но теперь поздно об этом думать. Я подверглась стерилизации. Уже ничего не изменишь.
– Можно усыновить или удочерить ребенка, если муж не будет возражать.
– Я не знаю... – Мэдди почувствовала, как у нее сдавило горло. На самом деле ее проблемы намного сложнее. Она лишь вкратце изложила их доктору по телефону.
– Не знаете?!
– Я о муже, о том, как он отнесется к усыновлению ребенка. И еще о том, что вы говорили тогда на нашем собрании. Это произошло сразу вслед за моим разговором с одним коллегой. Он считает... Я... мне показалось... – Слезы заструились по ее щекам. – Мой муж меня мучает. Он меня не бьет, как первый муж. Он меня и пальцем ни разу не тронул. Правда, недавно он меня сильно тряхнул, и еще... в постели он в последнее время очень груб, но я не думаю, что это намеренно, просто он очень страстный... – Она осеклась, подняла глаза на доктора Флауэрс. Нет, она должна сказать все. – Я думала, что это он в пылу страсти, но... на самом деле это настоящая жестокость. Он меня истязает, и, кажется, намеренно. Он постоянно следит за мной. Все решает за меня. Называет меня голодранкой, напоминает о том, что я не получила образования, говорит, что, если он меня выгонит, я скачусь на самое дно, так как никто не возьмет меня на работу. Ни на минуту не дает мне забыть о том, что он меня спас, не позволяет иметь друзей, изолирует меня, постоянно унижает, позорит и заставляет стыдиться самой себя. Он мне лжет. А в последнее время я его просто боюсь. Он ведет себя в постели как насильник, угрожает мне. Раньше я не позволяла себе над этим задумываться, но... он делает почти все то, о чем вы говорили тогда на нашем собрании. Она замолчала. Слезы ручьями лились по ее лицу. Ну вот, она все сказала.
– А вы ему все позволяете, – негромко проговорила доктор Флауэрс. – Вам кажется, что он прав, что вы это заслужили. Вам кажется, что вы постоянно скрываете ужасную тайну, которая заключается в том, что вы на самом деле такая отвратительная, как он говорит, и если вы не будете ему подчиняться, весь мир об этом узнает.
Мэдди непроизвольно кивнула. Какое облегчение услышать эти слова из уст другого человека. Она ведь именно так и думает все время.
– Ну вот. А теперь, когда вы это осознали, Мэдди, что вы собираетесь делать? Оставаться и впредь с этим человеком?
Откровенный вопрос требовал такого же откровенного ответа, каким бы безумным он ни показался.
– Иногда мне кажется, что я его люблю. Думаю, и он меня любит. Не могу отделаться от мысли, что, пойми Джек, что он со мной делает, он бы это прекратил. Может быть, если бы я его больше любила или помогла бы ему понять, что он творит, он бы перестал это делать. Мне кажется, он ненамеренно причиняет мне боль.
– Возможно. Хотя и маловероятно.
Доктор Флауэрс смотрела Мэдди прямо в глаза. Но не произносила ни слова. Она хотела, чтобы та выговорилась, сделала собственные выводы. Больше всего ей хотелось заставить Мэдди задуматься о будущем.
– А если бы вы поняли, что он намеренно причиняет вам боль, вы бы все равно остались с ним?
– Не знаю... может быть. Я боюсь от него уйти. Что, если он прав? И никто не захочет взять меня на работу?
Доктор Флауэрс была потрясена. Как такая великолепная и утонченная женщина может даже подумать о том, что никто не будет ее любить и не захочет взять ее на работу. Но ведь ее действительно никто никогда не любил – ни родители, ни первый муж, ни второй. В этом доктор Флауэрс не сомневалась. И сама Мэдди тут, конечно, ни при чем. Это не ее вина. Просто ей попадались мужчины, желавшие одного – причинить ей боль.
Но это она должна осознать самостоятельно.
– Раньше мне казалось, что все просто. Когда я ушла от Бобби Джо, мне казалось, что я никому больше не позволю над собой издеваться. Я поклялась самой себе, что больше никто никогда меня не ударит. И Джек меня не бьет, пальцем меня не тронул.
– Но на самом деле все не так просто, правда? Есть и Другие формы оскорбления и насилия, которые еще разрушительнее, чем побои. Он ими и пользуется. Он плюет вам в душу, лишает вас самоуважения. Он вас погубит окончательно, Мэдди, он именно к этому и стремится. Семь лет подряд вы беспрекословно позволяли ему это делать. Можете и дальше позволять, дело ваше. Никто не собирается заставлять вас уйти от него, если вы сами не захотите.
– Два человека, которые ко мне по-дружески относятся, твердят, что, если я не уйду, он меня погубит.
– И это вполне возможно. Вероятнее всего, этим и кончится. Ему даже не придется делать это самому. В конце концов, вы сами довершите за него эту работу. Вы перестанете существовать как личность. То, что говорят ваши друзья, вполне вероятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77