Александр пустил фургон по течению. Тут Питер пришел в неподдельное отчаяние.
Подняться на плоту обратно вверх по Замбези, да еще в таком месте, где из-за близости водопада течение в десять раз более стремительно, было долом нелегким.
Так что Питер был не только разъярен неудачей — он уже беспокоился за весь конечный исход возложенного на него дела.
Он как будто и не замечал, что люди Каймана изнурены долгими странствованиями по воде и по суше, и все время подбадривал их крепкими словами, не скупясь также и на тумаки для тех, кто недостаточно хороню понимал слова.
Ему удалось обойти водовороты, островки и подводные скалы, и вот он вошел в спокойные воды. Именно тогда, то есть после того, как он потерял три часа на охоту за пустым фургоном и на возвращение к своей исходной точке, Питер заметил флотилию батоков, которая, сильно налегая на весла, шла как будто туда же, куда и он.
Питер не сомневался, что там находятся те самые европейцы, которые ушли от него, пустив фургон по течению. Но он и помышлять не мог о том, чтобы на них напасть, когда их охраняли воины Магопо, рядом с которыми его грабители имели довольно жалкий вид.
Опять ему пришлось отступить, и весьма поспешно, пока его не заметили батоки: они обошлись бы с его шайкой не слишком дружелюбно.
Питер трясся от бешенства, но все же отдал команду повернуть другим бортом. На сей раз ему не пришлось прибегнуть к обычным своим мерам поощрения: его люди были и сами достаточно напуганы появлением батоков. Питер благополучно добрался до берега, но никакими силами не удалось ему удержать при себе люден: они пустились врассыпную, едва почувствовали под ногами твердую почву.
Питера одновременно охватило и бешенство и уныние, и он решил вернуться туда, где оставил Корнелиса и Сэма Смита. Питер не знал, что произошло за это время со Смитом, и хотел с ним посоветоваться.
Он поднялся на холм, все время думая о том, как бы отомстить европейцам. У него даже созрел план.
Тогда-то и разыгрались события, которые мы описали в предыдущей главе. Они завершились тем, что холм был занят батоками, а их вождь отправился на Садовый Остров.
Когда Питер увидел, что из скалы бьет густой дым, его тоже охватил суеверный ужас. Белый дикарь был достаточно закален, чтобы не бояться опасностей физических, но дрожал, как дитя, столкнувшись с явлением, причины которого были ему непонятны, а последствия могли быть ужасны.
Корнелиса он нашел скоро. Того тоже обуял сумасшедший страх, и он не решался покинуть свое место, защищенное эвфорбиями, алоэ и гигантскими кактусами.
— Ах, вот и вы! Это хорошо! — сказал Корнелис.
— Пусть меня задушит чума, если я не радуюсь, видя вас!
— Где вас черти носили?
— А вы-то сами что поделываете? Вы небось укрылись здесь, как леопард в засаде, а за мной гонятся по пятам все чернокожие демоны, какие только живут на берегах Замбези! Где мастер Смит?
— Это мне известно не лучше, чем вам, — угрюмо ответил Корнелис. — Вот уже несколько часов, как он ушел за провизией, и я не знаю, куда он девался.
— Мне кажется, дело серьезно, Корнелис!
— Очень серьезно, Питер!
— Все осложняется и осложняется. Я не знаю, что и думать.
— С тех пор как нет Клааса, некому за нас думать и все идет из рук вон плохо.
— Пожалуй, мы напрасно враждовали с Клаасом и бросили его. В конце концов, он наш брат и всегда умел помочь добрым советом.
— Советом и делом.
— Загадочное исчезновение мастера Смита тревожит меня больше, чем что бы то ни было на свете. Вы так-таки ничего о нем не знаете?
— Ничего ровно.
— В какую сторону он пошел?
— Не знаю. Могу сказать только одно: он не спустился в долину. По-моему, он не ушел с холма, на котором мы находимся.
— Уж не оступился ли он и не упал ли в пропасть?
— Понятия не имею. Но вот что меня беспокоит: вскоре после того, как он исчез, показался столб дыма. Он бьет прямо из-под земли.
— Скажу вам по чистой совести, все это мне не нравится. Мне просто-напросто страшно.
— Мне тоже. У меня земля горит под ногами Этот дым нагоняет на меня ужас. И от одиночества у меня тяжело на сердце. Уйдем отсюда.
— Правильно! Уйдем отсюда! Наше соглашение с мастером Смитом считается расторгнутым, потому что мастер Смит исчез. Нечего нам здесь торчать.
— Как говорится, что отложено, то не потеряно. И мы скоро снова возьмемся за поиски клада.
— Гром и молния!
— В чем дело?
— Нам и уйти некуда: мы окружены!
— Окружены?
— А вы поглядите на чернокожих! Они потрясают копьями и идут на приступ!
— Э, да, в конце концов, это всего лишь негры. С ними мы управимся!.. Смотрите, какая черная туча поднимается! Сейчас разразится гроза, и мы сможем прорваться сквозь их ряды.
— Это вы правильно сказали. Пусть подойдут поближе. Тогда мы откроем огонь.
Оба негодяя приготовили оружие и укрылись в зарослях.
Африканские воины приближались. Гроза разразилась со всей яростью, и как раз эту минуту Питер счел подходящей, чтобы разрядить свое ружье в одного из батоков.
Однако воины не только не испугались, когда пал их товарищ, но стали кричать еще более яростно. Мгновенно кто-то другой занял место сраженного. Понимая, что за первым выстрелом могут последовать другие, батоки мгновенно изменили тактику: они бросились на землю, распластались на ней и поползли вперед.
Затем, видимо повинуясь команде, они все, как один, с четкостью движений, которой могли бы позавидовать наши самые отборные европейские войска, схватили свои луки, вырвали из колчанов отравленные стрелы — и на то место, где сверкнул огонь, предшествовавший раскату выстрела, посыпался град стрел.
Буры имели в виду прорваться бегом сквозь ряды батоков, но теперь, внезапно услышав, как пронзительно свистят на лету посланцы смерти, они остановились.
— Клянусь всеми чертями, Питер, вы совершили неосторожность! Смотрите, как ловко они стреляют, эти черти, несмотря на темноту. Наш куст утыкан стрелами, как дикобраз колючками. Чуть-чуть в меня не попало.
— Но что нам делать, тысяча молний! Я ума не приложу!
— Пойдем туда, откуда вырывается это красноватое пламя!
— Да подумали ли вы, что говорите?
— Так хорошо подумал, что сейчас же туда отправляюсь. Оставайтесь, если хотите, чтобы вас нашпиговали отравленными стрелами. Что касается меня, то я предпочитаю немного прожариться, чем погибнуть мучительной смертью от нгуа.
— Вы правы, Корнелис. Тем более что начинается ливень. Он нам поможет незаметно пробраться к реке. А там, кто его знает, быть может, мы сумеем выскользнуть из этой ловушки.
То, что бур называл ливнем, было самым настоящим потопом.
Трудно составить себе представление о количестве воды, которое обрушилось на базальтовые скалы.
Это был водяной смерч. Он оглушительно ревел, ломал деревья, уносил камни и мгновенно все затопил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Подняться на плоту обратно вверх по Замбези, да еще в таком месте, где из-за близости водопада течение в десять раз более стремительно, было долом нелегким.
Так что Питер был не только разъярен неудачей — он уже беспокоился за весь конечный исход возложенного на него дела.
Он как будто и не замечал, что люди Каймана изнурены долгими странствованиями по воде и по суше, и все время подбадривал их крепкими словами, не скупясь также и на тумаки для тех, кто недостаточно хороню понимал слова.
Ему удалось обойти водовороты, островки и подводные скалы, и вот он вошел в спокойные воды. Именно тогда, то есть после того, как он потерял три часа на охоту за пустым фургоном и на возвращение к своей исходной точке, Питер заметил флотилию батоков, которая, сильно налегая на весла, шла как будто туда же, куда и он.
Питер не сомневался, что там находятся те самые европейцы, которые ушли от него, пустив фургон по течению. Но он и помышлять не мог о том, чтобы на них напасть, когда их охраняли воины Магопо, рядом с которыми его грабители имели довольно жалкий вид.
Опять ему пришлось отступить, и весьма поспешно, пока его не заметили батоки: они обошлись бы с его шайкой не слишком дружелюбно.
Питер трясся от бешенства, но все же отдал команду повернуть другим бортом. На сей раз ему не пришлось прибегнуть к обычным своим мерам поощрения: его люди были и сами достаточно напуганы появлением батоков. Питер благополучно добрался до берега, но никакими силами не удалось ему удержать при себе люден: они пустились врассыпную, едва почувствовали под ногами твердую почву.
Питера одновременно охватило и бешенство и уныние, и он решил вернуться туда, где оставил Корнелиса и Сэма Смита. Питер не знал, что произошло за это время со Смитом, и хотел с ним посоветоваться.
Он поднялся на холм, все время думая о том, как бы отомстить европейцам. У него даже созрел план.
Тогда-то и разыгрались события, которые мы описали в предыдущей главе. Они завершились тем, что холм был занят батоками, а их вождь отправился на Садовый Остров.
Когда Питер увидел, что из скалы бьет густой дым, его тоже охватил суеверный ужас. Белый дикарь был достаточно закален, чтобы не бояться опасностей физических, но дрожал, как дитя, столкнувшись с явлением, причины которого были ему непонятны, а последствия могли быть ужасны.
Корнелиса он нашел скоро. Того тоже обуял сумасшедший страх, и он не решался покинуть свое место, защищенное эвфорбиями, алоэ и гигантскими кактусами.
— Ах, вот и вы! Это хорошо! — сказал Корнелис.
— Пусть меня задушит чума, если я не радуюсь, видя вас!
— Где вас черти носили?
— А вы-то сами что поделываете? Вы небось укрылись здесь, как леопард в засаде, а за мной гонятся по пятам все чернокожие демоны, какие только живут на берегах Замбези! Где мастер Смит?
— Это мне известно не лучше, чем вам, — угрюмо ответил Корнелис. — Вот уже несколько часов, как он ушел за провизией, и я не знаю, куда он девался.
— Мне кажется, дело серьезно, Корнелис!
— Очень серьезно, Питер!
— Все осложняется и осложняется. Я не знаю, что и думать.
— С тех пор как нет Клааса, некому за нас думать и все идет из рук вон плохо.
— Пожалуй, мы напрасно враждовали с Клаасом и бросили его. В конце концов, он наш брат и всегда умел помочь добрым советом.
— Советом и делом.
— Загадочное исчезновение мастера Смита тревожит меня больше, чем что бы то ни было на свете. Вы так-таки ничего о нем не знаете?
— Ничего ровно.
— В какую сторону он пошел?
— Не знаю. Могу сказать только одно: он не спустился в долину. По-моему, он не ушел с холма, на котором мы находимся.
— Уж не оступился ли он и не упал ли в пропасть?
— Понятия не имею. Но вот что меня беспокоит: вскоре после того, как он исчез, показался столб дыма. Он бьет прямо из-под земли.
— Скажу вам по чистой совести, все это мне не нравится. Мне просто-напросто страшно.
— Мне тоже. У меня земля горит под ногами Этот дым нагоняет на меня ужас. И от одиночества у меня тяжело на сердце. Уйдем отсюда.
— Правильно! Уйдем отсюда! Наше соглашение с мастером Смитом считается расторгнутым, потому что мастер Смит исчез. Нечего нам здесь торчать.
— Как говорится, что отложено, то не потеряно. И мы скоро снова возьмемся за поиски клада.
— Гром и молния!
— В чем дело?
— Нам и уйти некуда: мы окружены!
— Окружены?
— А вы поглядите на чернокожих! Они потрясают копьями и идут на приступ!
— Э, да, в конце концов, это всего лишь негры. С ними мы управимся!.. Смотрите, какая черная туча поднимается! Сейчас разразится гроза, и мы сможем прорваться сквозь их ряды.
— Это вы правильно сказали. Пусть подойдут поближе. Тогда мы откроем огонь.
Оба негодяя приготовили оружие и укрылись в зарослях.
Африканские воины приближались. Гроза разразилась со всей яростью, и как раз эту минуту Питер счел подходящей, чтобы разрядить свое ружье в одного из батоков.
Однако воины не только не испугались, когда пал их товарищ, но стали кричать еще более яростно. Мгновенно кто-то другой занял место сраженного. Понимая, что за первым выстрелом могут последовать другие, батоки мгновенно изменили тактику: они бросились на землю, распластались на ней и поползли вперед.
Затем, видимо повинуясь команде, они все, как один, с четкостью движений, которой могли бы позавидовать наши самые отборные европейские войска, схватили свои луки, вырвали из колчанов отравленные стрелы — и на то место, где сверкнул огонь, предшествовавший раскату выстрела, посыпался град стрел.
Буры имели в виду прорваться бегом сквозь ряды батоков, но теперь, внезапно услышав, как пронзительно свистят на лету посланцы смерти, они остановились.
— Клянусь всеми чертями, Питер, вы совершили неосторожность! Смотрите, как ловко они стреляют, эти черти, несмотря на темноту. Наш куст утыкан стрелами, как дикобраз колючками. Чуть-чуть в меня не попало.
— Но что нам делать, тысяча молний! Я ума не приложу!
— Пойдем туда, откуда вырывается это красноватое пламя!
— Да подумали ли вы, что говорите?
— Так хорошо подумал, что сейчас же туда отправляюсь. Оставайтесь, если хотите, чтобы вас нашпиговали отравленными стрелами. Что касается меня, то я предпочитаю немного прожариться, чем погибнуть мучительной смертью от нгуа.
— Вы правы, Корнелис. Тем более что начинается ливень. Он нам поможет незаметно пробраться к реке. А там, кто его знает, быть может, мы сумеем выскользнуть из этой ловушки.
То, что бур называл ливнем, было самым настоящим потопом.
Трудно составить себе представление о количестве воды, которое обрушилось на базальтовые скалы.
Это был водяной смерч. Он оглушительно ревел, ломал деревья, уносил камни и мгновенно все затопил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130