— Вы меня заинтриговали. Глядите-ка! Какие-то здания, охранники.
— Это тюрьма Сен-Луи. Мы увидим ее на обратном пути. Впрочем, вам будет неинтересно: ссыльные, бездельники…
— Так что же этот Король каторги?
— Человек действительно на голову выше всех заключенных и, как мне кажется, из хорошей семьи. Правда, я ничего не утверждаю: администрация никогда не знала как следует своих подопечных. Его взяли и осудили под чужим именем, настоящее же так и не смогли установить. Он образован, бегло говорит на нескольких языках, молод, прекрасно подготовлен физически, велеречив , хороший организатор… К тому же способен на все. В моральном отношении — разложившийся тип, стоящий в этом плане всех каторжан, вместе взятых.
— Короче, герой романа, не так ли, комендант?
— Да, и я жалею, что не знаком с ним.
— Так это не ваш подопечный?
— Нет! Он был водворен на жительство в саму Кайенну; без сомнения не без помощи какого-то тайного влиятельного лица. За два года молодчик сумел, как я вам только что говорил, оказать неслыханное влияние на своих сотоварищей.
— И как он себя ведет?
— Черт возьми! Четыре месяца назад он сбежал, не оставив и следа, скрылся, улетучился.
— И конечно же, о нем больше не вспоминали. Надо же, какой выискался герой борьбы за независимость, какой Спартак , курам на смех.
— Месье! Над такими людьми не смеются! Скажу вам даже, что, согласно секретным донесениям, он может скоро вернуться. Некоторые ссыльные верят в его возвращение.
— Немыслимо! Вы, стало быть, наготове… Вооружены до зубов?
— Лично я не ношу даже ножа в кармане.
— Как? И даже обыкновенного револьвера?
— Никакого оружия — ни для нападения, ни для защиты.
— Но вас же могут убить?
— Три раза меня пытались убить, но это издержки ремесла. Однако я не сосредоточиваюсь на страхе, выполняя свои опасные обязанности. Стараюсь быть человечным и справедливым. А в общем, будь что будет. Но хватит говорить обо мне! Вот новое здание… Исправительная тюрьма Сен-Жан. Вторая родина для пожизненно осужденных. Эти последние имеют право носить бороду и одеты в голубой холст. Вот и вся разница. Но едем дальше. Еще три километра — и через четверть часа мы окажемся у «неисправимых».
Несколько минут прошли в молчании, нарушаемом лишь стуком колес. Вдруг в перегретом воздухе послышался какой-то сухой щелчок.
Комендант подскочил:
— Черт возьми! Это же выстрел из револьвера.
— Какой-то охотник преследует дичь…
— Здесь, месье, не охотятся. Происходит нечто очень серьезное. Мои люди стреляют только в крайнем случае. Однако что это там за дым, густые клубы…
— Может быть, несчастный случай? Мятеж?
— Кто знает. Все возможно. Раздался второй, затем третий выстрел.
— Стоп! — скомандовал комендант.
Кучер натянул вожжи и остановил лошадей на всем скаку.
Комендант попросил:
— Месье, выйдите, пожалуйста. Инженер крайне удивился:
— Не окажете ли вы нам честь и не скажете — почему?
— Я предлагал прогулку в надежде, что она будет приятной. Но долг запрещает мне подвергать вас опасности.
— Комендант! Умоляю! Позвольте остаться.
— Еще раз говорю: опасность смертельная.
— Тем более!
— Спуститесь на землю.
— Нет! Я отказываюсь повиноваться. И ты тоже, не правда ли, Поль?
— Я ни за что не покину тебя! — горячо заверил юноша.
— Однако вы взваливаете на меня ужасную ответственность.
— Освобождаю вас от нее! Я жал вашу руку как гость… Мы друзья на всю жизнь, и я ни за что не покину вас в минуту опасности… Остаемся! Кучер, гони!
Возница не заставил повторять. Он взмахнул кнутом, и кони стали на дыбы, а потом понеслись в ту сторону, где клубился дым.
Поняв, что ему не поколебать решимости путешественников, комендант принял без дальнейших препирательств свершившийся факт и добавил:
— Месье, вы — храбрые люди… И я сумею доказать вам мою признательность.
Вдруг вдали послышались крики, дикие вопли, исходившие из толпы, видимо доведенной до отчаяния.
— Скорее, — приказал комендант, — скорее!
Дорога разделилась на три ветви, образовывавшие в основании как бы гусиную лапу. Одна ветвь шла вдоль рукава реки, омывающей остров Порталь, другая направлялась прямо в лес, а третья — к «Пристанищу Неисправимых». По ней-то и покатили экипаж разгоряченные лошади.
Внезапно путникам открылось настоящее адское зрелище. Длинный ряд бараков, сараев и других построек был охвачен пламенем. Крыши, деревянные перекрытия, различные материалы, провизия, — все горело, дымилось, трещало. Стояки и брусы рухнули, перевернутые козлы валялись вверх ногами; обтесанные бревна образовывали баррикады, за которыми спряталась сотня мятежников, подлых и страшных.
Напротив пылавших зданий, перпендикулярно к ним стояли другие строения; там осужденные набросились на своих стражей. Этим последним, окровавленным, в разодранной одежде, с револьверами в руках удалось отойти к уцелевшему караульному помещению и укрыться за большой печью. Но тут подошла третья группа каторжников и атаковала здание. Под ударами топоров и палок стена стала подаваться. Через несколько секунд началась схватка, настоящая бойня, но охрана отчаянно сопротивлялась.
Экипаж, как молния, разрезал толпу мятежников, опрокинул наиболее разъяренных и проехал, подпрыгивая, по их распластанным телам. Охранники узнали своего начальника и дружно воскликнули:
— Да здравствует комендант!
Каторжники в свою очередь что было сил завопили:
— Долой жандармов! Смерть шпикам!
Затем бандиты кинулись на ландо, вцепились в лошадей, повисли на дверцах экипажа, ухватились за рессоры, колеса, кузов, и возок остановился.
Не обращая внимания на разъяренную толпу, комендант бесстрашно крикнул громовым голосом:
— По местам! Живо!
— Смерть шпикам! Смерть охранникам!
Тут ландо накренилось и опрокинулось, его стенки хрустнули и сломались.
Комендант, инженер и их спутник остались стоять, а охранник упал. Бандиты зацепили багром его за пояс и потащили. Один из каторжников занес над ним топор…
Инженер, увидев это, прыгнул навстречу опасности и так грозно закричал, что мятежники остановились. Охранники стали стрелять из револьверов. Сильным ударом ноги в живот инженер отбросил человека с топором и крикнул охранникам:
— Не стрелять!
Рукой, крепкой как железо, он поднял упавшего солдата и поставил его на ноги и тут же подхватил тяжелый топор. Размахнувшись им, как простой палкой, отважный гость коменданта подошел к страшной толпе и решительно потребовал:
— Сложить оружие, негодяи! Сложить оружие! Или я всех перебью!
Ошарашенные подобной неустрашимостью, каторжники заворчали, стали отступать назад с покорным видом.
В то же время показал себя героем и приятель инженера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60