Впрочем, мне было недосуг разбираться, кто или что это. Ясно было одно: «оно» хочет меня прикончить. В моменты великих опасностей, например, таких как смерть, мозг начинает пахать, как компьютер. И в моей голове, будто сверкающие молнии, заметались, отскакивая друг от друга, миллиарды мыслей. Я спокойно выбрал из этих миллиардов молний парочку, которая показалась мне ближе других к истине. Итак, это чудовище, чем или кем бы оно ни было и откуда бы оно не появилось, несомненно принадлежало к мужскому роду. Даже в созвездии Арктур самки не могли быть столь отвратительны. Следовательно, у этого монстра должно быть как минимум одно яйцо, но скорее всего два. Хотя на его родине эти принадлежности, возможно, называют по-другому: «флипсы» или «коксы». Но как бы они не назывались, яйца представляют собой исключительно и даже восхитительно чувствительные инструменты, что может на целой стопке библий подтвердить мужик, которому хоть раз попадало по этим орешкам.
Короче говоря, этот придурок – я уже окончательно убедился, что это придурок – погрузил свою правую клешню в мои одежды, намотав их вокруг моей шеи, и левую уже послал в середину моей физиономии. И если ничто не остановит начавшийся процесс, этот крупногабаритный молот вот-вот расплющит мне лоб, под которым мечутся мои ошалелые от страха глаза. Но этот парень также находился в неудобном положении – почти на корточках; ноги широко расставлены и согнуты в коленях, отчего он был похож на большую и толстую перевернутую вилочковую кость индейки или на целую ободранную индейку, если ее поставить на голову и заставить хлопать костлявыми крыльями. Словом, я знал, что мне делать. Более того, у меня не возникло ни малейшего сомнения или приступа совести относительно того, чтобы нанести запрещенный удар. Молился я только об одном – чтобы мне предоставилась такая возможность.
Как бы то ни было, я пригнулся так, чтобы этот мощный снаряд только задел меня по черепушке, потом выпрямился с такой резкостью, что хватка, стиснувшая мне шею, ослабла, и наконец я левой ногой сделал полшага вперед, а правую выбросил вперед и вверх, послав ее по научно рассчитанной траектории, которая будет понятна ученым или профессиональным футболистам, и с неподражаемой точностью угодил в самую середину его вилочковой кости.
Это вывело его из строя и, возможно, более того. Мастодонт широко раскрыл свою пасть и извлек из нее негодующий звук, который я даже не буду пытаться описывать. Его широкое лицо стало походить на то, которое я видел у мертвого старикана в подвале. Он пригнулся и принял позу, характерную для голых девиц на картинках, когда они, чуть склонившись, стыдливо прикрывают свое бесценное сокровище.
Он медленно опускался вниз, когда я услышал, как позади открылись двери лифта. Теперь я не сомневался, что нажал кнопку. Я сделал пируэт, подскочил к каталке и втиснул ее вместе с Романелем в кабину, одновременно ткнув пальцем в кнопку первого этажа. А когда двери закрывались, я увидел, что этот тип стоит на коленях, упершись руками в полированный пол.
Больше никого не было видно. И не было никакого Альды Чимаррона, валявшегося, как куча дерьма, на полу у самой стены. Выходит тот, кто в тот момент пытался подняться с пола, широко расставив свои неестественно огромные ручищи, и был Альда...
Ну уж нет, подумал я, насчет подняться – это дудки.
Даже Альда Чимаррон не мог обладать чугунной челюстью и бронированными яйцами. Для этого надо быть монстром, в котором нет ничего человеческого. Я имею в виду, чтобы бодренько вскочить и резво побежать за мной и схватить меня и расплющить. Неужели это все-таки Чимаррон? Альда? Эта мысль не давала мне покоя, пока лифт опускался. И даже после того.
И тем не менее это был Чимаррон. А если так, схватку нельзя было считать выигранной. Если есть другие способы перехватить меня внизу, он ими воспользуется и не станет дожидаться лифта. Разумеется, для этого ему пришлось бы подпрыгнуть и всем своим весом проломить три этажа: 4, 3, 2, 1... Словом, я начал сомневаться в своей неуязвимости. Или почти сомневаться.
Двери лифта растворились, и я выскочил из кабины, толкая перед собой каталку. Я снова заметил, что Клод Романель, или то, что находилось под погребальным покровом, болтает своей головой и издает невнятное горестное бормотание. Но даже если бы я его понял, времени на ответы у меня все равно не было. Мы лихо сделали последний поворот, я забуксовал и с трудом затормозил перед открытой деревянной дверью морга, впрочем, она не была открыта. Открытой ее оставил я, но теперь она была закрыта. Почему ее закрыли, удивился я, и кто это сделал? Если ее запер тот придурок, мои неприятности еще не кончались.
Однако дверь легко открылась, и когда я набрал в легкие больше воздуха, чтобы влететь внутрь и взять последний рубеж, послышалось «шлеп-шлеп» – быстрые шаги, похожие на легкий топот доктора Блисса, который я слышал наверху. Нет... Теперь это уже был не легкий топот, это были глухие звуки вроде «бум-бум» или «бом-бом», то есть совсем даже не топот ног, а грохот падающих деревьев.
М-да. Я чуть повернул голову вправо и увидел его. Пока еще далеко – в дальнем, или западном, конце коридора восточного крыла. В общем, где-то там – я не мог определить точно. Восток то был или запад – с тем же успехом это мог быть север или юг, – короче, где бы это ни происходило, в подвале находился Альда Чимаррон. Он явно спешил, немного нагнувшись вперед, может быть, чуточку прихрамывая – «бум-бум» или «бом-бом», – но он неуклонно приближался, надвигался на меня как разъяренный локомотив, скрежеща всеми своими железяками.
Не будь я взрослым человеком, я бы наверное закричал. Ужасное разочарование постигает человека, когда он все свое мастерство вкладывает в выстрел и обнаруживает, что в стволе был холостой патрон. Или же старается, старается, старается и ничего у него не выходит. Никто еще не говорил никому: «Если в конечном счете ты ничего не добьешься...» Потому что на пути к большому успеху человек должен иногда испытывать маленькие радости, иначе какой смысл творить добро?
Конечно, я не зациклился на этих размышлениях и не стал жевать сопли. Я настолько быстро втолкнул Романеля в морг, что наш пробег повысил температуру в помещении, наверное, на два градуса, затем, едва не выбив двойные двери, вылетел наружу. И еще до того, как я добежал до красного «субару» – по крайней мере жестянка стояла там, где я ее оставил, – я понял, что совершил глупость. К счастью только одну, но и одной часто бывает более чем достаточно.
В то время это было здравым решением – поставить машину левой стороной как можно ближе к бетонной стене, чтобы оставить место для проезда других автомобилей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106