Джулия не проснулась даже тогда, когда он переносил ее из кареты в дом. Держа ее на руках, Алек толкнул ногой дверь в комнату для гостей и сразу же ощутил ледяной холод. К тому же он имел неосторожность посмотреть на нее – Джулия спала безмятежно, как ребенок, слегка приоткрыв губы, и ее широкие ровные брови не хмурились во сне, хотя голубоватые тени под глазами свидетельствовали о том, что тот глубокий сон – результат большой усталости.
Не раздумывая Алек крепко прижал ее к себе и понес в свою комнату.
И вот теперь у него чертовски болела шея после многочисленных попыток поудобнее устроиться на маленькой софе. Между тем его целомудренная жена возлежала в роскошной постели под его пуховым покрывалом.
«Моя жена». Алек тихо произнес эти слова, словно пробуя их на вкус. Хочет он признать это или нет, но его жизнь изменилась к худшему на целый год, а учитывая совершенно невыносимые требования Джулии, этот год мог показаться длиной в целую жизнь. От раздражения он стиснул зубы. Разумеется, Джулия целомудренна и невинна, однако при заключении соглашения она вела себя, как обычная рыночная торговка, и в результате у него возникло очень неприятное ощущение, что его ловко провели.
Конечно, вероломство Джулии не могло сравниться с поведением Терезы, сознательно стремившейся привести его к краху. Единственной же виной Джулии являлось то, что она воспользовалась возможностью, против которой было так трудно устоять.
Размышляя о ситуации, в которой оказалась Джулия прошлой ночью, Алек спрашивал себя, может ли он оправдать ее поведение. Она за его счет улучшила свои жизненные условия; впрочем, и он без ее помощи остался бы ни с чем.
Джулия пошевелилась и повернулась на спину, поудобнее расположившись на подушке. Из-под покрывала показался край се юбки и соскользнул на пол. Изношенный муслин резко контрастировал с изысканным материалом покрывала. Алека снова накрыла волна возмущения: Джулия одевалась, как обыкновенная горничная. А все проклятая Тереза с ее эгоизмом!
Сардонически улыбнувшись, он подумал, что то же самое можно сказать и о нем. Он также использовал Джулию в своих целях. Хотя виконт легкомысленно пообещал ей отменить их договоренность в случае ее бесполезности, он ясно понимал, что для Джулии это было бы равносильно катастрофе: светское общество втопчет ее в грязь, наслаждаясь унижением несчастной.
Алек подошел к кровати и посмотрел на спящую. Джулия вздохнула и улыбнулась во сне. Ее шелковистые золотисто-коричневые волосы волнами рассыпались по подушкам; длинные пушистые ресницы мирно покоились на щеках, напомнивших ему цветом теплые свежие сливки. Нос, который сейчас не закрывали уродливые очки, был изящной и благородной формы. Если не обращать внимания на бесспорно чувственный рот, Джулия казалась на редкость невинной и непорочной, словно какая-нибудь сельская служанка.
Однако виконт уже знал, что за этой целомудренной внешностью таится настоящий вулкан, огненная страсть, если, конечно, ее неожиданный ответ на его поцелуй действительно что-то значил.
Он задумчиво потер нижнюю губу. Хорошо, что они женаты только формально. О такой огонь можно и обжечься.
Как будто услышав его мысли, Джулия открыла глаза и сонно заморгала.
«А у нее красивые глаза, – отметил Алек про себя. – Это просто поразительно».
– Где я? – спросила Джулия чуть хриплым со сна голосом.
Виконт едва удержался от улыбки. Эта особа сразу смотрит в суть вещей.
– В моем городском доме. Вы уснули, как только мы ушли от викария, и я не стал вас будить.
Джулия оперлась на локоть и попробовала приподняться, потом прижала руку ко лбу и застонала.
– Я вас предупреждал насчет пунша.
В ответ она смогла только закрыть глаза и очень осторожно, словно ее голова сделана из хрусталя, опять откинуться на подушки.
Подойдя к звонку, Алек дернул за узорчатый шнур; и сразу же дверь распахнулась, и вошел камердинер. Виконт нахмурился. Он ненавидел, когда слуги находились поблизости, а Чилтон постоянно вертелся где-то неподалеку.
Камердинер просто сгорал от любопытства.
– Доброе утро, милорд. Я взял на себя смелость заказать вам завтрак: его подадут через полчаса.
Хотя он обращался к хозяину, его любопытный взгляд был обращен на лежавшую в прострации Джулию, и Алек быстро загородил ее собой.
– Принеси бутылку рома, да поживее!
Однако Чилтон все не уходил.
– Прошу прощения, милорд, но... вы просили именно ром?
– Бутылку рома и два стакана.
Слуга явно хотел задержаться подольше.
– Перед завтраком? Но госпожа... Я имею в виду, что сейчас еще совсем рано и... вы только что поженились... Вы, конечно, не имеете в виду, что...
– Бутылку рома, – отрывисто повторил Алек. – И хватит болтать.
Чилтон неодобрительно поджал губы.
– Слушаюсь, милорд!
Не скрывая недовольства, слуга покинул комнату, и Алек вздохнул. О чем он только думал, оставив в доме прислугу своего деда?
Едва Джулия заметила, что Алек нахмурился, как силы окончательно ей изменили и горло се сжалось от спазма. Ее душили слезы. Такое поведение было чрезвычайно глупым, и она знала это, но ей было так плохо! Желудок бунтовал, во рту пересохло, а в глаза словно кто-то насыпал песок. Ей казалось, что стоит пошевелиться, и она потеряет малейшие остатки контроля над собой.
Тем временем молчать становилось просто неудобно; нужно было хоть что-нибудь сказать. Что угодно.
– Солнце слишком ярко светит сегодня, – с трудом произнесла она. Ей показалось, что ее голос напоминает воронье карканье, и от стыда она готова была провалиться сквозь землю.
Алек удивленно поднял брови, а Джулия приложила ладони к горячим воспаленным глазам и несколько раз судорожно глотнула воздух. Ситуация показалась ей совершенно нелепой: в свое первое утро в качестве жены она могла думать только о том, как бы ее не стошнило.
– В жизни больше не возьму в рот ни капли рома! Алек не спеша подошел к окну и задернул шторы.
– Возьмете, и прямо сейчас: иначе ваш желудок не успокоится и вы ничего не сможете проглотить. Чуть позже вам принесут поджаренный хлеб.
Джулию затрясло.
– Никакой выпивки! Никакого рома! Особенно рома.
– Доверьтесь мне. Вам станет лучше.
Но Джулия уже не могла отвечать: с большим трудом заставив себя сесть, она открыла глаза и постаралась сосредоточить внимание на окружающей ее обстановке, а не на Алеке, который смущал ее.
Приветливый огонь пылал за решеткой камина изящно обставленной комнаты. Рядом с камином располагались небольшая софа и кресло, между которыми стоял аккуратный столик. Джулия заметила сюртук Алека, лежавший на спинке софы, примятые с одной стороны подушки... Потом она посмотрела на себя: ботинок на ногах не было , но вся ее одежда осталась на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Не раздумывая Алек крепко прижал ее к себе и понес в свою комнату.
И вот теперь у него чертовски болела шея после многочисленных попыток поудобнее устроиться на маленькой софе. Между тем его целомудренная жена возлежала в роскошной постели под его пуховым покрывалом.
«Моя жена». Алек тихо произнес эти слова, словно пробуя их на вкус. Хочет он признать это или нет, но его жизнь изменилась к худшему на целый год, а учитывая совершенно невыносимые требования Джулии, этот год мог показаться длиной в целую жизнь. От раздражения он стиснул зубы. Разумеется, Джулия целомудренна и невинна, однако при заключении соглашения она вела себя, как обычная рыночная торговка, и в результате у него возникло очень неприятное ощущение, что его ловко провели.
Конечно, вероломство Джулии не могло сравниться с поведением Терезы, сознательно стремившейся привести его к краху. Единственной же виной Джулии являлось то, что она воспользовалась возможностью, против которой было так трудно устоять.
Размышляя о ситуации, в которой оказалась Джулия прошлой ночью, Алек спрашивал себя, может ли он оправдать ее поведение. Она за его счет улучшила свои жизненные условия; впрочем, и он без ее помощи остался бы ни с чем.
Джулия пошевелилась и повернулась на спину, поудобнее расположившись на подушке. Из-под покрывала показался край се юбки и соскользнул на пол. Изношенный муслин резко контрастировал с изысканным материалом покрывала. Алека снова накрыла волна возмущения: Джулия одевалась, как обыкновенная горничная. А все проклятая Тереза с ее эгоизмом!
Сардонически улыбнувшись, он подумал, что то же самое можно сказать и о нем. Он также использовал Джулию в своих целях. Хотя виконт легкомысленно пообещал ей отменить их договоренность в случае ее бесполезности, он ясно понимал, что для Джулии это было бы равносильно катастрофе: светское общество втопчет ее в грязь, наслаждаясь унижением несчастной.
Алек подошел к кровати и посмотрел на спящую. Джулия вздохнула и улыбнулась во сне. Ее шелковистые золотисто-коричневые волосы волнами рассыпались по подушкам; длинные пушистые ресницы мирно покоились на щеках, напомнивших ему цветом теплые свежие сливки. Нос, который сейчас не закрывали уродливые очки, был изящной и благородной формы. Если не обращать внимания на бесспорно чувственный рот, Джулия казалась на редкость невинной и непорочной, словно какая-нибудь сельская служанка.
Однако виконт уже знал, что за этой целомудренной внешностью таится настоящий вулкан, огненная страсть, если, конечно, ее неожиданный ответ на его поцелуй действительно что-то значил.
Он задумчиво потер нижнюю губу. Хорошо, что они женаты только формально. О такой огонь можно и обжечься.
Как будто услышав его мысли, Джулия открыла глаза и сонно заморгала.
«А у нее красивые глаза, – отметил Алек про себя. – Это просто поразительно».
– Где я? – спросила Джулия чуть хриплым со сна голосом.
Виконт едва удержался от улыбки. Эта особа сразу смотрит в суть вещей.
– В моем городском доме. Вы уснули, как только мы ушли от викария, и я не стал вас будить.
Джулия оперлась на локоть и попробовала приподняться, потом прижала руку ко лбу и застонала.
– Я вас предупреждал насчет пунша.
В ответ она смогла только закрыть глаза и очень осторожно, словно ее голова сделана из хрусталя, опять откинуться на подушки.
Подойдя к звонку, Алек дернул за узорчатый шнур; и сразу же дверь распахнулась, и вошел камердинер. Виконт нахмурился. Он ненавидел, когда слуги находились поблизости, а Чилтон постоянно вертелся где-то неподалеку.
Камердинер просто сгорал от любопытства.
– Доброе утро, милорд. Я взял на себя смелость заказать вам завтрак: его подадут через полчаса.
Хотя он обращался к хозяину, его любопытный взгляд был обращен на лежавшую в прострации Джулию, и Алек быстро загородил ее собой.
– Принеси бутылку рома, да поживее!
Однако Чилтон все не уходил.
– Прошу прощения, милорд, но... вы просили именно ром?
– Бутылку рома и два стакана.
Слуга явно хотел задержаться подольше.
– Перед завтраком? Но госпожа... Я имею в виду, что сейчас еще совсем рано и... вы только что поженились... Вы, конечно, не имеете в виду, что...
– Бутылку рома, – отрывисто повторил Алек. – И хватит болтать.
Чилтон неодобрительно поджал губы.
– Слушаюсь, милорд!
Не скрывая недовольства, слуга покинул комнату, и Алек вздохнул. О чем он только думал, оставив в доме прислугу своего деда?
Едва Джулия заметила, что Алек нахмурился, как силы окончательно ей изменили и горло се сжалось от спазма. Ее душили слезы. Такое поведение было чрезвычайно глупым, и она знала это, но ей было так плохо! Желудок бунтовал, во рту пересохло, а в глаза словно кто-то насыпал песок. Ей казалось, что стоит пошевелиться, и она потеряет малейшие остатки контроля над собой.
Тем временем молчать становилось просто неудобно; нужно было хоть что-нибудь сказать. Что угодно.
– Солнце слишком ярко светит сегодня, – с трудом произнесла она. Ей показалось, что ее голос напоминает воронье карканье, и от стыда она готова была провалиться сквозь землю.
Алек удивленно поднял брови, а Джулия приложила ладони к горячим воспаленным глазам и несколько раз судорожно глотнула воздух. Ситуация показалась ей совершенно нелепой: в свое первое утро в качестве жены она могла думать только о том, как бы ее не стошнило.
– В жизни больше не возьму в рот ни капли рома! Алек не спеша подошел к окну и задернул шторы.
– Возьмете, и прямо сейчас: иначе ваш желудок не успокоится и вы ничего не сможете проглотить. Чуть позже вам принесут поджаренный хлеб.
Джулию затрясло.
– Никакой выпивки! Никакого рома! Особенно рома.
– Доверьтесь мне. Вам станет лучше.
Но Джулия уже не могла отвечать: с большим трудом заставив себя сесть, она открыла глаза и постаралась сосредоточить внимание на окружающей ее обстановке, а не на Алеке, который смущал ее.
Приветливый огонь пылал за решеткой камина изящно обставленной комнаты. Рядом с камином располагались небольшая софа и кресло, между которыми стоял аккуратный столик. Джулия заметила сюртук Алека, лежавший на спинке софы, примятые с одной стороны подушки... Потом она посмотрела на себя: ботинок на ногах не было , но вся ее одежда осталась на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93