.. – словно эхо повторила Джулия. Губы ее внезапно пересохли, и она провела по ним языком, отчего они влажно заблестели.
Алек провел тыльной стороной ладони по се подбородку, погладил нежный изгиб шеи, и Джулия нервно проглотила слюну. Тело почти ей не повиновалось, и все же каждое ее движение поражало его своим изяществом сродни лебединому, совершаясь в полной гармонии с пикантной красотой.
– А есть и другие, – продолжил он, понизив голос почти до шепота.
Джулия с трепетом взглянула на него.
– Ах, этого я и опасалась...
Чувственный пыл в ее глазах напомнил ему о тайных удовольствиях. Ему подумалось, какой она будет в постели: воплощение чопорности и притворства или теплая и нежная, словно невинность, побежденная вожделением? А может, она удивила бы его жаркой страстью, такой первобытной и ненасытной, которая поглотила бы их обоих без остатка?
Не обращая внимания на свою мокрую одежду, Алек крепко прижал ее к себе, дав ей ощутить, насколько он желает ее. Когда дыхание ее стало прерывистым, он провел рукой по ее волосам, пьянея от их аромата.
– Удовольствие, моя дорогая Джулия, это запахи лимона и корицы там, где ты меньше всего ожидаешь их встретить.
Между их телами возникло сильное притяжение, подобно приливу во время полнолуния. Быстрое биение пульса в маленькой жилке, пульсировавшей в нежной ямке на ее шее, подсказало ему, что она ощущает то же, что и он, и это заставило его подавить желание, как он уже много раз делал до этого.
Но почему? Зачем сражаться, не имея перед собой противника? Возможно, Джулия томилась так же, как и он, и ему оставалось лишь помочь ей выйти из этого отчаянного состояния...
Оторвавшись от своих размышлений, Алек улыбнулся и провел ладонью по нежной коже ее лица: прохладная и шелковистая, она порозовела и нагрелась от его прикосновений. Алек прошептал:
– Самое высшее удовольствие – это когда ваше сердце начинает биться так сильно, что кажется, вот-вот разорвется от переполняющих его чувств. И поверьте, это нечто большее, чем поцелуй.
– Большее, чем поцелуй? Боже мой! – слабым голосом произнесла она.
Под очками взгляд ее казался рассеянным, дыхание стало частым и прерывистым.
Алек провел пальцами по ее щеке прямо под ободками стекол очков.
– Как видите, вишневое желе нельзя даже сравнивать с этими ощущениями.
Джулия закрыла глаза и, затрепетав, наклонилась ближе к нему. Через расстегнутую сорочку виконт почувствовал, как ее грудь коснулась его груди, и стиснул зубы. Дело зашло слишком далеко; и хотя он знал это, но ничего не мог с собой поделать. С таким же успехом он мог попытаться остановить солнце в небе.
Джулия ухватилась за стойку перил обеими руками, ее ридикюль бессильно повис между ними.
– Вы... вы еще можете сейчас все остановить.
Хриплость дрожащего голоса, свидетельствующая о ее неутоленном желании, заставила его придвинуться к ней еще ближе.
– Нет, уже не могу, – ответил он, снимая с нее очки. Она не протестовала. Ее глаза с безмолвной мольбой смотрели на него.
– Джулия, позвольте мне показать, какой восхитительной, какой всеобъемлющей может быть страсть. Прошу вас. – Его голос перешел в шепот. – Пойдемте в мою комнату.
Чуть приоткрыв глаза, она шепнула:
– Я...
– Прошу меня простить, ваше сиятельство, – внезапно раздался позади них скрипучий голос Джонстона.
Мгновенно покраснев, Джулия прижала к себе ридикюль, прикрывшись им, как щитом.
Алек стиснул зубы. Все его тело ныло от неутоленной страсти. Он бросил свирепый взгляд на Джонстона:
– Что еще?
Конюх смущенно взглянул на потолок, и уши его подозрительно покраснели.
– Барроуз сказал, что вы велели подать карету.
Джулия молча смотрела на Алека. Глаза ее были невероятного зеленого цвета, бархатные черные расширившиеся зрачки свидетельствовали о страстном желании. Она без слов умоляла его о том, о чем не имела представления, но он, почувствовав угрызения совести, вдруг нахмурился. Что он делает? Поцелуи – одно, а обольщение – совсем другое!
Он повернулся к Джонстону. Чувство вины уменьшило его страсть, оставив только ноющую боль.
– Запрягайте лошадей, я сейчас переоденусь.
Конюх, поклонившись, вышел, и тут у Алека неожиданно заныл желудок. Пожалуй, он с радостью отказался бы сегодня от завтрака.
Сверху раздался чей-то крик, и Джулия с чувством облегчения перевела взгляд на лестничную площадку.
– Нужно еще помочь миссис Уинстон! – Прежде чем Алек успел ее удержать, она быстро проскочила мимо него, словно за ней гналась стая собак.
Алек не раздумывая бросился за ней, но его тут же остановил любопытный взгляд миссис Уинстон, чье круглое лицо виднелось за перилами верхней площадки лестницы.
Остановившись, он нахмурился. Похоже, его слуги состоят в заговоре, оберегая от него Джулию. Это показалось ему забавным. Он был уверен в их абсолютной преданности, но от столь странной мысли оказалось не так-то легко отделаться.
Виконт с досадой смотрел, как его жена поднимается вверх по ступенькам; мокрые юбки на каждом шагу прилипали к се длинным изящным ногам. Чувствуя себя самым несчастным человеком на земле, он оставался на месте, пока она не миновала лестничную площадку и не прошла в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Глубоко вздохнув, Алек прислонился к перилам. Буквально ворвавшись в его жизнь, Джулия заставила его вести монашеский образ жизни, а потом прямо у него на глазах превратилась в настоящую сирену. Он не привык к тому, чтобы женщины отказывали ему, и уж тем более не был склонен к самокритике.
И вот теперь перед ним стояла чрезвычайно сложная дилемма: жена относилась к его ласкам, словно к порочной слабости, а он дал слово чести не заходить дальше поцелуев.
Если бы он полностью владел своими чувствами, то, разумеется, тут же прекратил бы требовать от нее ежедневных поцелуев, которые превратились для него в мучительную пытку.
Алек взглянул на ступеньки, по которым она только что прошла. Нет, он не отступится от своего права на поцелуй. По крайней мере не сейчас.
Глава 16
Сказать, что никто не узнавал Джулию в новом наряде, было бы неправильно, но многие с откровенным изумлением разглядывали ее во время танца.
– Похоже, мы становимся главной темой для разговоров. – Алек бросил насмешливый взгляд через плечо. – Как того и следовало ожидать.
Джулия проследила за его взглядом – он смотрел туда, где за ними в благоговейном страхе шествовал Мак, лицо которого чем-то напоминало хорька. Внешнюю непривлекательность мальчика подчеркивали огромные уши, которые, казалось, были в несколько раз больше обычных. Тем не менее в новой форме из синего бархата он выглядел просто блестяще, да и настроение у Мака было превосходное.
– Волнуетесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Алек провел тыльной стороной ладони по се подбородку, погладил нежный изгиб шеи, и Джулия нервно проглотила слюну. Тело почти ей не повиновалось, и все же каждое ее движение поражало его своим изяществом сродни лебединому, совершаясь в полной гармонии с пикантной красотой.
– А есть и другие, – продолжил он, понизив голос почти до шепота.
Джулия с трепетом взглянула на него.
– Ах, этого я и опасалась...
Чувственный пыл в ее глазах напомнил ему о тайных удовольствиях. Ему подумалось, какой она будет в постели: воплощение чопорности и притворства или теплая и нежная, словно невинность, побежденная вожделением? А может, она удивила бы его жаркой страстью, такой первобытной и ненасытной, которая поглотила бы их обоих без остатка?
Не обращая внимания на свою мокрую одежду, Алек крепко прижал ее к себе, дав ей ощутить, насколько он желает ее. Когда дыхание ее стало прерывистым, он провел рукой по ее волосам, пьянея от их аромата.
– Удовольствие, моя дорогая Джулия, это запахи лимона и корицы там, где ты меньше всего ожидаешь их встретить.
Между их телами возникло сильное притяжение, подобно приливу во время полнолуния. Быстрое биение пульса в маленькой жилке, пульсировавшей в нежной ямке на ее шее, подсказало ему, что она ощущает то же, что и он, и это заставило его подавить желание, как он уже много раз делал до этого.
Но почему? Зачем сражаться, не имея перед собой противника? Возможно, Джулия томилась так же, как и он, и ему оставалось лишь помочь ей выйти из этого отчаянного состояния...
Оторвавшись от своих размышлений, Алек улыбнулся и провел ладонью по нежной коже ее лица: прохладная и шелковистая, она порозовела и нагрелась от его прикосновений. Алек прошептал:
– Самое высшее удовольствие – это когда ваше сердце начинает биться так сильно, что кажется, вот-вот разорвется от переполняющих его чувств. И поверьте, это нечто большее, чем поцелуй.
– Большее, чем поцелуй? Боже мой! – слабым голосом произнесла она.
Под очками взгляд ее казался рассеянным, дыхание стало частым и прерывистым.
Алек провел пальцами по ее щеке прямо под ободками стекол очков.
– Как видите, вишневое желе нельзя даже сравнивать с этими ощущениями.
Джулия закрыла глаза и, затрепетав, наклонилась ближе к нему. Через расстегнутую сорочку виконт почувствовал, как ее грудь коснулась его груди, и стиснул зубы. Дело зашло слишком далеко; и хотя он знал это, но ничего не мог с собой поделать. С таким же успехом он мог попытаться остановить солнце в небе.
Джулия ухватилась за стойку перил обеими руками, ее ридикюль бессильно повис между ними.
– Вы... вы еще можете сейчас все остановить.
Хриплость дрожащего голоса, свидетельствующая о ее неутоленном желании, заставила его придвинуться к ней еще ближе.
– Нет, уже не могу, – ответил он, снимая с нее очки. Она не протестовала. Ее глаза с безмолвной мольбой смотрели на него.
– Джулия, позвольте мне показать, какой восхитительной, какой всеобъемлющей может быть страсть. Прошу вас. – Его голос перешел в шепот. – Пойдемте в мою комнату.
Чуть приоткрыв глаза, она шепнула:
– Я...
– Прошу меня простить, ваше сиятельство, – внезапно раздался позади них скрипучий голос Джонстона.
Мгновенно покраснев, Джулия прижала к себе ридикюль, прикрывшись им, как щитом.
Алек стиснул зубы. Все его тело ныло от неутоленной страсти. Он бросил свирепый взгляд на Джонстона:
– Что еще?
Конюх смущенно взглянул на потолок, и уши его подозрительно покраснели.
– Барроуз сказал, что вы велели подать карету.
Джулия молча смотрела на Алека. Глаза ее были невероятного зеленого цвета, бархатные черные расширившиеся зрачки свидетельствовали о страстном желании. Она без слов умоляла его о том, о чем не имела представления, но он, почувствовав угрызения совести, вдруг нахмурился. Что он делает? Поцелуи – одно, а обольщение – совсем другое!
Он повернулся к Джонстону. Чувство вины уменьшило его страсть, оставив только ноющую боль.
– Запрягайте лошадей, я сейчас переоденусь.
Конюх, поклонившись, вышел, и тут у Алека неожиданно заныл желудок. Пожалуй, он с радостью отказался бы сегодня от завтрака.
Сверху раздался чей-то крик, и Джулия с чувством облегчения перевела взгляд на лестничную площадку.
– Нужно еще помочь миссис Уинстон! – Прежде чем Алек успел ее удержать, она быстро проскочила мимо него, словно за ней гналась стая собак.
Алек не раздумывая бросился за ней, но его тут же остановил любопытный взгляд миссис Уинстон, чье круглое лицо виднелось за перилами верхней площадки лестницы.
Остановившись, он нахмурился. Похоже, его слуги состоят в заговоре, оберегая от него Джулию. Это показалось ему забавным. Он был уверен в их абсолютной преданности, но от столь странной мысли оказалось не так-то легко отделаться.
Виконт с досадой смотрел, как его жена поднимается вверх по ступенькам; мокрые юбки на каждом шагу прилипали к се длинным изящным ногам. Чувствуя себя самым несчастным человеком на земле, он оставался на месте, пока она не миновала лестничную площадку и не прошла в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь.
Глубоко вздохнув, Алек прислонился к перилам. Буквально ворвавшись в его жизнь, Джулия заставила его вести монашеский образ жизни, а потом прямо у него на глазах превратилась в настоящую сирену. Он не привык к тому, чтобы женщины отказывали ему, и уж тем более не был склонен к самокритике.
И вот теперь перед ним стояла чрезвычайно сложная дилемма: жена относилась к его ласкам, словно к порочной слабости, а он дал слово чести не заходить дальше поцелуев.
Если бы он полностью владел своими чувствами, то, разумеется, тут же прекратил бы требовать от нее ежедневных поцелуев, которые превратились для него в мучительную пытку.
Алек взглянул на ступеньки, по которым она только что прошла. Нет, он не отступится от своего права на поцелуй. По крайней мере не сейчас.
Глава 16
Сказать, что никто не узнавал Джулию в новом наряде, было бы неправильно, но многие с откровенным изумлением разглядывали ее во время танца.
– Похоже, мы становимся главной темой для разговоров. – Алек бросил насмешливый взгляд через плечо. – Как того и следовало ожидать.
Джулия проследила за его взглядом – он смотрел туда, где за ними в благоговейном страхе шествовал Мак, лицо которого чем-то напоминало хорька. Внешнюю непривлекательность мальчика подчеркивали огромные уши, которые, казалось, были в несколько раз больше обычных. Тем не менее в новой форме из синего бархата он выглядел просто блестяще, да и настроение у Мака было превосходное.
– Волнуетесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93