– Да, вот так хорошо. Что-нибудь еще, мэм?
– Зеркало.
– Ах да. Хозяин сказал, что я должна приготовить зеркало. Оно тут, надо только занавеску отдернуть.
– Спасибо.
– Хозяин не велел мне уходить, пока вы не будете готовы.
Франческа приуныла. Где бы она ни находилась, Алекс всегда приставлял к ней охрану, и, хотя она была гораздо сильнее этой хрупкой девушки, ей не удалось бы оттолкнуть ее и выскочить за дверь полуголой.
Девушка открыла зеркало, и Франческа увидела отражение Сары, воплощение пылающего, манящего к себе греха.
На этот раз ни в костюме, ни в самом танце не было и намека на религиозность, не было и священных предметов, и объявлений о сверхъестественных силах.
Но на этот раз она предусмотрительно взяла с собой большой шелковый шарф, прозрачный, как вуаль, чтобы прикрыться после танца, не остаться на сцене обнаженной.
Хотя этот шарф скрывал не так уж много, все же она могла завернуться в него с головы до ног, к тому же его можно было использовать в танце.
Служанка посмотрела в щелку между занавесями.
– Господа расселись, мэм.
Ну, тогда им предстоят двадцать минут чувственности и греха, благодаря любезности знаменитой и скандально известной Сары Тэва.
Она велела служанке дать сигнал музыкантам. Представление началось.
Франческа стояла, завернувшись в шелк и потупившись. Но как только заиграла музыка, подняла голову и медленно, очень медленно стала стягивать шарф, пока он ласковым ветерком не соскользнул с ее тела.
Музыка звучала тихо, вкрадчиво, такими же вкрадчивыми были движения ее рук, атласные колечки на обнаженном теле подчеркивали округлость ее груди.
Франческа скользила по сцене под негромкие, монотонные звуки, то, укутываясь в легкий прозрачный шарф, то, сбрасывая его, словно лаская им тело.
Своими плавными, чувственными движениями она, казалось, хотела поведать известную только ей одной историю.
Музыка текла, как вода; шелк скользил, словно руки возлюбленного, по ее груди, ее соскам, ее телу. Звуки виолончели, казалось, вобрали в себя всю неуемную страсть собравшихся здесь мужчин.
Под эти звуки она рассказывала им свою историю. Рассказывала без слов. Достаточно было движений. Они никогда не забудут ее. Не смогут забыть. Она самая желанная, самая прекрасная женщина на свете.
Она ощущает, как напрягаются соски, когда она проводит шарфом по телу. А если проведет им между ног, каждый из этих мужчин готов будет отдать ей душу.
Власть... она чувствует ее кожей.
Скрипач ускорил темп, она стала двигаться быстрее, руки заметались, как вспугнутые птицы, тело затрепетало, все сильнее и сильнее распаляя мужчин...
В нее словно вселилась Сара. Весь мир исчез. Осталась только чувственная страсть и рыдающие звуки скрипки.
Мужчины, дрожа от похоти, следили за каждым ее движением, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься на сцену.
Снова заиграла виолончель, заглушив скрипку, как бы утверждая власть мужчины над женщиной.
Это было для Франчески сигналом. Она завернулась в шарф и стала кружиться, и совершенно неожиданно скрылась за занавесом.
Такой финал гораздо лучше, цинично подумал Алекс, воспользовавшись моментом, чтобы вернуться на свое место. Интуиция у этой женщины потрясающая. Она поразила всех своим внезапным исчезновением, и они жаждали продолжения.
Но аукцион будет более тонким. Посредником станет Селфридж, который сообщит Алексу о поступивших предложениях. Он уже обговорил с Алексом плату за выступление Сары. Настоящий джентльмен. С ним можно вести дела.
Размышляя о порядочности, Алекс тем не менее не испытывал угрызений совести, обыскивая дом и имение. Здесь было земель не меньше, чем в Миэршеме, достаточно места, чтобы построить вокруг целый городок, – все это свидетельствовало о положении и богатстве Селфриджа и не имело отношения к тому, что он искал. Пока не имело.
Селфридж был необычайно щедр в самых невероятных ситуациях. Из чего Алекс сделал вывод, что он либо безрассуден, либо фантазер, либо опасен, либо слишком прост.
По крайней мере, отсюда можно начать долгий и мучительный путь, который пока не привел ни к чему, за что можно было бы зацепиться.
– Алекс. – Селфридж был тут как тут, хлопнув его по плечу.
– Алекс, Алекс, Алекс... – Аластэр буквально наступал па пятки Селфриджу. – Почему ты не сказал мне? Она богиня. Она невероятна. Она почти заставила меня пожалеть, что я... впрочем, нет, не уверен, что я смог бы зайти так далеко.
– Избавь меня от эвфемизмов, Аластэр. Картина ясна.
– Нам нужно обсудить дело, – подчеркнул Селфридж.
– Правда? – пробормотал Аластэр. – О, я должен знать, о ком речь.
Селфридж возмущенно взглянул на него.
– Я насчитал четверых, – сказал Алекс. – А ты? – обратился он к Селфриджу.
– Если она согласится.
– А остальные?
– Нравственность превыше всего. А может, они сомневаются, что будут способны на что-нибудь с ней.
– Может, они со мной сумеют, – шутливо предложил Аластэр.
– Место, мальчик. Иди на свое место и зализывай раны. Здесь для тебя нет лакомого кусочка.
– Жаль. – Он отошел, и Алекс, прищурившись, проследил за ним. Дорогой Аластэр. Предсказуемый, как дождь, делающий именно то, что на руку Алексу, – он распустит невероятно заманчивые сплетни о танце Сары.
– Я передам ей, – сказал он Селфриджу и направился к сцене.
Крукенден перехватил его.
– Надеюсь, сегодня не будет сверхъестественных ангелов-хранителей?
– Я тебя понял, – сказал Алекс. – Я передам ей. И заметь, Крукенден: вот так надо делать дело. И тогда никто не окажется в неловком положении.
Он вскочил на сцену и проскользнул за занавес, не уверенный в том, что найдет ее там и что будет ее искать так же упорно, как в прошлый раз, если она исчезла.
Будет. Он пойдет хоть в преисподнюю, черт возьми, если только она исчезнет.
Но она была на месте, уже одетая, что ясно говорило о ее дальнейших намерениях.
– Чего вы хотите? – нелюбезно спросила она. – Когда мы уедем?
– У меня есть предложения.
– О Боже, только не это.
– Четверка Кардстона и Селфридж. И, возможно, Аластэр, если, конечно, сможет.
– Сводник, – прошипела она.
– Ты им нравишься, – невозмутимо заявил Алекс. – И они предлагают чертовски большую сумму.
– Нет, мне никогда не нравилось кувыркаться в грязи со свиньями. У меня все же есть гордость.
А он был уверен, что на этот раз она польстится на деньги, и постарался сдержать свою неукротимую ярость.
– С каких это пор у тебя появилось чувство порядочности?
– С тех пор, как встретила вас, Алекс. С тех самых пор. – Он чуть не взорвался, но ему еще нужно было передать Селфриджу ее отказ.
– Пожалуйста, сделайте это, – язвительно сказала она. – Скажите, что очень сожалеете, но Сара не позволит им насладиться своим телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75