Кольм сделал для нее все это и еще многое, пока заканчивал учебу и завоевывал признание в качестве врача.
Кольм. В марте этого года его вместе с другими врачами вызвали в Берлин, чтобы лечить кайзера от рака горла, а вся страна затаила дыхание и молилась за выздоровление только что коронованного императора.
Кольм. Он потом прислал за ней, около пяти месяцев назад, несмотря на возражения тети Иды. Он поселил ее в этом пансионе, устроил ей заказ на портрет одного чрезвычайно любвеобильного генерала, который щедро заплатил Франческе за то, что она значительно приукрасила его физические достоинства.
Но от Кольма не было никаких известий; видимо, состояние Фридриха ухудшилось, иначе Кольм непременно приехал бы за ней. И Франческе ничего не оставалось, как терпеливо ждать.
– Кто-нибудь появится, – твердила она Саре, стремясь поддержать ее, как, впрочем, и себя. – Родные Уильяма приедут.
– Нет никаких родных, – усмехнулась Сара. – Есть только один Миэр.
– Я знаю. Я помню. Большой и нехороший граф. Тот, что лишил наследства твоего мужа, когда он женился на тебе. Тот, кому нет дела до того, жива ты или мертва...
– У меня так мало времени, – стоически говорила Сара.
Она была реалистом, прагматиком. И в то же время романтиком. До последнего вздоха. Она часто останавливала взор на Франческе, и в эти моменты глазам ее представал какой-то иной мир, тот, где сбываются мечты.
– Моя прекрасная сестра, – шептала она. – Ты могла... ты могла быть моей сестрой с этими темными волосами, этими руками, этими загадочными глазами...
Франческа всматривалась в свое отражение в зеркале каждый раз, когда Сара говорила это, пытаясь обнаружить сходство. Она видела фотографии Сары, совсем еще молодой, в невероятных костюмах. Сара не была такой тоненькой и хрупкой, как Франческа. Но некоторое сходство между ними все же существовало.
Длинные густые темные волосы, раскосые глаза, изогнутые брови, чувственный рот. Но излишества и болезнь до неузнаваемости изменили Сару, превратили ее тело в ничто.
– В молодости я действительно была на тебя немного похожа... – шептала Сара, протянув руки к Франческе. – Эти руки. Они завораживали всех, когда я танцевала.
– Да, все это говорят, – утешала ее Франческа. – С тобой никто не мог сравниться, твои танцы были даром богов...
– Да, да... Я родилась рабыней храма, дочерью святого из святых и всю жизнь готовилась стать служанкой богов.
Франческа многое узнала о жизни Сары, когда той стало совсем плохо и она, впадая в забытье, рассказывала о своей жизни, невероятном успехе, своих возлюбленных, богатстве, ярких выступлениях перед королями и кайзерами и, наконец, о своем браке с Уильямом Девени, младшим братом графа Миэра.
«Уходи со сцены, – говорила ей Сара, – Пока твое имя еще у всех на слуху».
Но Сара не ушла, а буквально сбежала со сцены, связав свою жизнь с неуравновешенным молодым человеком, страстно желавшим обладать ее пышным телом.
«Милый мальчик» – так называла его Сара в моменты, когда к ней возвращалось сознание. «Измученный мальчик. Мне пришлось учить его всему. Ты только представь – иметь такого брата, как Миэр. Бесчувственное чудовище... он ведь лишил Уильяма наследства, оставив без единого фартинга, когда тот женился на мне. Есть еще средний брат, ко всему прочему священник. Святее самого Уильяма. Мой бедняжка, А когда он умер таким образом...»
Раненный четырьмя месяцами раньше и брошенный на улице; доставленный, словно нищий, в какую-то богадельню, прежде чем Сара ее разыскала.
Когда Франческа начала принимать горячее участие в делах Сары? Кажется, еще до ее болезни, сразу после смерти Уильяма.
Сара и Уильям жили в пансионе, этажом ниже, Сара все еще выступала перед избранной публикой и пользовалась огромным успехом. Их любовь с Уильямом была шумной, полной драматичных ссор и бурных примирений.
Франческа из окна своей студии часто видела, как они шли рука об руку по Хейдештрассе – Сара в ярких одеждах и более респектабельный и сдержанный Уильям. Видно было, как они обожают друг друга. Как друг о друге заботятся.
Поначалу Сара с Франческой лишь обменивались кивками при встрече, потом стали болтать по-приятельски.
Франческа никак не ожидала, что трагическая смерть Уильяма так сблизит их, и уж тем более не могла предположить, что ей придется ухаживать за Сарой в последние дни ее жизни.
Кольм нашел бы способ спасти ее, думала Франческа. Если бы появился вовремя...
В комнате все еще витал запах Сары, чувствовалось ее присутствие.
– Одежда... – шептала она, с огромным трудом собрав последние силы. – Обещай, что Сара Тэва как личность никогда не умрет. Обещай... – И она закашлялась, пытаясь удержать горячий бульон, единственное, что она могла теперь есть.
– Все, что пожелаешь, – прошептала Франческа, обтирая губкой разгоряченную кожу Сары. – Скажи, что я должна сделать.
– Аббатиса, – выдохнула Сара, тщетно пытаясь приподняться на подушках. – Отправь меня к... Аббатисе... Отправь все... – Это были ее последние слова.
Она умерла в день начала правления кайзера Вильгельма II. Умерла в одиночестве, никто, кроме Франчески, не знал о ее кончине, никто, кроме нее, не скорбел.
А теперь все это – жалкие остатки имущества одной из самых скандально известных женщин Европы, гора сверкающих, ослепительно ярких костюмов на ее смертном одре. Франческа не знала, что с ними делать.
Ей нужен был Кольм.
Сложившаяся ситуация беспокоила Франческу больше, чем ее проблемы в отношениях с тетей Идой. Но о тете Иде она не хотела думать. В ушах звучал ее язвительный голос: «Какая глупость – везти тебя в Германию. Что тебе это дало? И чего тебе это стоило? И чего это стоило мне?»
Все разговоры тети Иды заканчивались ее персоной, словно она была своего рода нравственным ядром, вокруг которого вращались остальные, а тетя Кларисса служила для нее просто фоном.
Что бы Франческа делала без поддержки Клариссы? Ведь так тяжко было жить, когда пронзительные глаза тети Иды следили за каждым ее шагом, осуждали каждое ее слово.
Когда Кольм все-таки уехал, наступили кошмарные дни. Франческе казалось, будто она ходит по краю пропасти. Один неверный шаг... Тетя Ида не спускала с нее глаз, пытаясь поймать... на чем?
Кольм оказался прав. Переубедить тетю Иду было невозможно. Франческа смирилась с тем, что ее теперь называли Фрэнсис, и больше не возражала.
А вот от рисования не смогла отказаться. Тетя Ида неохотно уступила, и то лишь благодаря Клариссе.
Зато она всячески пыталась подавить остальные творческие порывы девочки.
И Франческа терялась в догадках, почему тетя Ида разрешила ей поехать в Германию и взять заказ на портрет. Возможно, потому, что этого хотел Кольм, любимый племянник, который был для тети Иды светом в окошке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Кольм. В марте этого года его вместе с другими врачами вызвали в Берлин, чтобы лечить кайзера от рака горла, а вся страна затаила дыхание и молилась за выздоровление только что коронованного императора.
Кольм. Он потом прислал за ней, около пяти месяцев назад, несмотря на возражения тети Иды. Он поселил ее в этом пансионе, устроил ей заказ на портрет одного чрезвычайно любвеобильного генерала, который щедро заплатил Франческе за то, что она значительно приукрасила его физические достоинства.
Но от Кольма не было никаких известий; видимо, состояние Фридриха ухудшилось, иначе Кольм непременно приехал бы за ней. И Франческе ничего не оставалось, как терпеливо ждать.
– Кто-нибудь появится, – твердила она Саре, стремясь поддержать ее, как, впрочем, и себя. – Родные Уильяма приедут.
– Нет никаких родных, – усмехнулась Сара. – Есть только один Миэр.
– Я знаю. Я помню. Большой и нехороший граф. Тот, что лишил наследства твоего мужа, когда он женился на тебе. Тот, кому нет дела до того, жива ты или мертва...
– У меня так мало времени, – стоически говорила Сара.
Она была реалистом, прагматиком. И в то же время романтиком. До последнего вздоха. Она часто останавливала взор на Франческе, и в эти моменты глазам ее представал какой-то иной мир, тот, где сбываются мечты.
– Моя прекрасная сестра, – шептала она. – Ты могла... ты могла быть моей сестрой с этими темными волосами, этими руками, этими загадочными глазами...
Франческа всматривалась в свое отражение в зеркале каждый раз, когда Сара говорила это, пытаясь обнаружить сходство. Она видела фотографии Сары, совсем еще молодой, в невероятных костюмах. Сара не была такой тоненькой и хрупкой, как Франческа. Но некоторое сходство между ними все же существовало.
Длинные густые темные волосы, раскосые глаза, изогнутые брови, чувственный рот. Но излишества и болезнь до неузнаваемости изменили Сару, превратили ее тело в ничто.
– В молодости я действительно была на тебя немного похожа... – шептала Сара, протянув руки к Франческе. – Эти руки. Они завораживали всех, когда я танцевала.
– Да, все это говорят, – утешала ее Франческа. – С тобой никто не мог сравниться, твои танцы были даром богов...
– Да, да... Я родилась рабыней храма, дочерью святого из святых и всю жизнь готовилась стать служанкой богов.
Франческа многое узнала о жизни Сары, когда той стало совсем плохо и она, впадая в забытье, рассказывала о своей жизни, невероятном успехе, своих возлюбленных, богатстве, ярких выступлениях перед королями и кайзерами и, наконец, о своем браке с Уильямом Девени, младшим братом графа Миэра.
«Уходи со сцены, – говорила ей Сара, – Пока твое имя еще у всех на слуху».
Но Сара не ушла, а буквально сбежала со сцены, связав свою жизнь с неуравновешенным молодым человеком, страстно желавшим обладать ее пышным телом.
«Милый мальчик» – так называла его Сара в моменты, когда к ней возвращалось сознание. «Измученный мальчик. Мне пришлось учить его всему. Ты только представь – иметь такого брата, как Миэр. Бесчувственное чудовище... он ведь лишил Уильяма наследства, оставив без единого фартинга, когда тот женился на мне. Есть еще средний брат, ко всему прочему священник. Святее самого Уильяма. Мой бедняжка, А когда он умер таким образом...»
Раненный четырьмя месяцами раньше и брошенный на улице; доставленный, словно нищий, в какую-то богадельню, прежде чем Сара ее разыскала.
Когда Франческа начала принимать горячее участие в делах Сары? Кажется, еще до ее болезни, сразу после смерти Уильяма.
Сара и Уильям жили в пансионе, этажом ниже, Сара все еще выступала перед избранной публикой и пользовалась огромным успехом. Их любовь с Уильямом была шумной, полной драматичных ссор и бурных примирений.
Франческа из окна своей студии часто видела, как они шли рука об руку по Хейдештрассе – Сара в ярких одеждах и более респектабельный и сдержанный Уильям. Видно было, как они обожают друг друга. Как друг о друге заботятся.
Поначалу Сара с Франческой лишь обменивались кивками при встрече, потом стали болтать по-приятельски.
Франческа никак не ожидала, что трагическая смерть Уильяма так сблизит их, и уж тем более не могла предположить, что ей придется ухаживать за Сарой в последние дни ее жизни.
Кольм нашел бы способ спасти ее, думала Франческа. Если бы появился вовремя...
В комнате все еще витал запах Сары, чувствовалось ее присутствие.
– Одежда... – шептала она, с огромным трудом собрав последние силы. – Обещай, что Сара Тэва как личность никогда не умрет. Обещай... – И она закашлялась, пытаясь удержать горячий бульон, единственное, что она могла теперь есть.
– Все, что пожелаешь, – прошептала Франческа, обтирая губкой разгоряченную кожу Сары. – Скажи, что я должна сделать.
– Аббатиса, – выдохнула Сара, тщетно пытаясь приподняться на подушках. – Отправь меня к... Аббатисе... Отправь все... – Это были ее последние слова.
Она умерла в день начала правления кайзера Вильгельма II. Умерла в одиночестве, никто, кроме Франчески, не знал о ее кончине, никто, кроме нее, не скорбел.
А теперь все это – жалкие остатки имущества одной из самых скандально известных женщин Европы, гора сверкающих, ослепительно ярких костюмов на ее смертном одре. Франческа не знала, что с ними делать.
Ей нужен был Кольм.
Сложившаяся ситуация беспокоила Франческу больше, чем ее проблемы в отношениях с тетей Идой. Но о тете Иде она не хотела думать. В ушах звучал ее язвительный голос: «Какая глупость – везти тебя в Германию. Что тебе это дало? И чего тебе это стоило? И чего это стоило мне?»
Все разговоры тети Иды заканчивались ее персоной, словно она была своего рода нравственным ядром, вокруг которого вращались остальные, а тетя Кларисса служила для нее просто фоном.
Что бы Франческа делала без поддержки Клариссы? Ведь так тяжко было жить, когда пронзительные глаза тети Иды следили за каждым ее шагом, осуждали каждое ее слово.
Когда Кольм все-таки уехал, наступили кошмарные дни. Франческе казалось, будто она ходит по краю пропасти. Один неверный шаг... Тетя Ида не спускала с нее глаз, пытаясь поймать... на чем?
Кольм оказался прав. Переубедить тетю Иду было невозможно. Франческа смирилась с тем, что ее теперь называли Фрэнсис, и больше не возражала.
А вот от рисования не смогла отказаться. Тетя Ида неохотно уступила, и то лишь благодаря Клариссе.
Зато она всячески пыталась подавить остальные творческие порывы девочки.
И Франческа терялась в догадках, почему тетя Ида разрешила ей поехать в Германию и взять заказ на портрет. Возможно, потому, что этого хотел Кольм, любимый племянник, который был для тети Иды светом в окошке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75