Мы ведь и не подозреваем, что Квебек представляет собой удивительное историко-философское явление. Дело в том, что французы, его населившие, так и не познали порчу французской революции. Они остались достойными своих прародителей мушкетеров, эдаких Д'Артаньянов, уже не прибывающих в Париж на желтоватых клячах, а приезжающих покорять Монреаль на подержанных «субару» того же сомнительного цвета...
Квебек был завоеван англичанами до того, как в него занесли вирус свободолюбия, замешанного на кровавой демагогии. Отсюда взялись и белые лилии на голубом поле флага Квебека – не что иное, как символ обезглавленной француской монархии. Такого нынче уже нигде не встретишь. Пропавший на родине дух королевской Франции, лояльного благородства и прочувственного католичества все еще витает над полями Квебека, и в этом заключается некое чудо.
Народ, произошедший всего лишь от десяти тысяч переселенцев XVII – начала XVIII века, говорит на старинном северофранцузском диалекте с множеством местных слов и выражений, с привычкой обращаться к незнакомым и полузнакомым людям на «ты», – эдакая дань крестьянской фамильярности.
Итак, для того, чтобы вкусить уникальную атмосферу старинной Франции, еще не растерзанной ее собственной Великой Революцией, следует неторопливо путешествовать вдоль вод реки Святого Лаврентия, у истоков которой и приютился город Кингстон.
О, это не просто река! Вначале несмелое речное течение постепенно превращается в мощный поток, залихватски переплевывающий по ширине и раздолью великую Волгу, затем Святой Лаврентий превосходит по могуществу незыблемый в своей склонности к разливам Нил, потом, пожалуй, дает по носу даже назойливой Амазонке, полной человеколюбивых пираний, и наконец выплескивается в Атлантический океан огромным заливом, полным китов и прочей морской невидали.
Совсем недавно, буквально вчера, каких-нибудь триста с гаком лет назад, а точнее, в XVII веке, на месте современного Кингстона находилось индейское поселение. Потом, в 1673 году там был основан Форт-Фронтенак, который не смог удержать свое французское предназначение, будучи захваченным англичанами во время семилетней войны... Эту войну можно назвать «самой первой мировой войной». Она велась десятком стран и в Европе, и на других континентах, в ней принимала участие и Россия – сначала на стороне Франции, а потом – на стороне англо-прусской коалиции. Франция потерпела поражение и лишилась своих североамериканских владений. Французские поселенцы в Квебеке (в ту пору семьдесят тысяч человек), частично смешавшиеся с индейцами, оказались покоренными и остались здесь жить. Всякие связи с Францией, в которой вскоре разразилась революция, были прерваны. Долгое время покоренный Квебек был одной из самых бедных провинций Канады. Для квебекского юноши было только три дороги наверх: стать священником, адвокатом или врачом. Местная элита считала, что так и должно быть: бизнес и техника – дело еретиков, протестантов-англосаксов, а франкоканадцы, традиционные католики, бедные, но гордые, сильны своей духовностью. В квебекском обществе развилось своеобразное чувство – смесь комплекса неполноценности (из-за бедности и отсталости) и комплекса превосходства (из-за своей католической «духовности»). Ну, и чем же не смесь неполноценного превосходства, столь характерная для России, так и продолжающей совать свой нос в дела Европы со времен семилетней войны...
Какой славный путь прошло человечество от семилетней войны до войны шестидневной! Скоро войны станут настолько стремительными, что их вообще кто-либо перестанет замечать. Не успеешь моргнуть, а война уже началась и закончилась, а может быть, даже снова уже началась. Пятиминутная война. Секундная война. Быстро, удобно, благородно!
Вот есть такие люди, которые полагают, что войны случаются из-за того, что среди населения Земли слишком много идиотов. Но тут-то и закрадывается несуразица. Дело в том, что, стоит рассмотреть оставшихся, как на поверку оказывается, что они не менее идиотичны, чем их напрасно оболганные собратья. Я вообще предлагаю упразднить звание идиота как устаревшее. Войны развязывают вовсе не идиоты, не злые и умелые серые кардиналы, а простые люди. Да-да, именно мы с вами, хотя никто из нас, пожалуй, простым себя не считает.
Войны развязываем мы – своим нежеланием думать, своим неумением ни во что вникать, своим упрямым намерением всю свою жизнь тянуть наскучившую лямку, оставляя думанье на откуп злым и умелым, которые, как оказывается, тоже думать не умеют и не хотят. Так появляются и угасают цивилизации, бессознательно разворачиваются чьи-то революции, рушатся какие-то устои. Вся Вселенная, напрочь контуженная якобы зародившим ее Большим Взрывом, стремится не обращать внимания на саму себя и прожить как-нибудь неприметненько, бочком, не вмешиваясь и не присутствуя при собственном существовании.
Итак, в Кингстоне, городе, славящемся самыми знаменитыми в Канаде тюрьмами, я провел незабываемый вечер в гостинице, где проистекала шумная свадьба, а посему я смог наблюдать множество «не наших» людей в состоянии волнительной нетрезвости, то есть той самой отстраненности, которой, как уже отмечалось, страдает вся наша с вами Вселенная. А много ли нашей старушке Вселенной надо? Налил ей рюмочку-другую, глядишь – а она уже и поплыла, расширилась до неузнаваемости и оставила нас в полном непринужденном одиночестве, тупо глядящими на собственную небритую рожу в гостиничном зеркале.
Я отложил очередную бредовую книгу (я читаю исключительно такие бредовые фолианты, чтобы не испытывать острой зависти к успехам других авторов), в которой утверждалось, что произведение Гоголя «Нос» скрывает глубокий эротический смысл и представляет собой несомненное проявление синдрома страха кастрации, вздохнул и спустился к людям. Сколько можно доверять натужным книгам? Пора окунуться в человеческое море чувств и событий. Сколько можно прятаться от жизни? Сколько можно бежать на край света, не понимая, что у света, при всей его корпускулярно-волновой сути нет и не может быть края, он бескрайний, хоть и надрывный в своем нежелании светить в нужном направлении...
Короче, я был достаточно опьянен своей скукой и безделием, что вполне смог бы сравниться по затуманенности сознания с наполнявшими гостиницу гостями, прибывшими в нее в несказанной толпе автомашин, запрудивших теперь всю гостиничную стоянку.
Многие из нас – ну, конечно, за исключением кисейных барышень – подспудно испытывают отвращение к свадьбам. Что может быть уродливее подобного ритуала? Словно бы брачующиеся нуждаются во всеобщем внимании, чтобы заставить себя прилюдно чмокнуть друг друга в губы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44