Смеялся, смеялся, вдруг нахмурился, глаза стали глубокими, серьёзными.
– Вы, Хашимджан, бабушку не обижайте, – проговорил он. – Если бы у меня была такая бабушка, я бы её на руках носил. Посмотрите, всё на вас чистенькое, выглаженное. Во дворе ни соринки, прибрано, аккуратно разложено. Ведь это её работа, верно я говорю? – Не дожидаясь моего ответа, будто и не сомневался, что я волей-неволей кивну головой, спросил: – Как у вас с учебниками, Хашимджан, всё готово?
– Всё готово, домулла.
– Принесите их сюда, проверим.
Я мигом слетал за своим новеньким блестящим портфелем. Оказалось, что кое-каких учебников всё же не хватает. Мы тотчас отправились в школу, где учитель достал мне нужные книги. Потом мы заглянули ещё к трём ребятам. Последним зашли к Акраму. Во дворе у него было полно разных животных и птиц, как в зоопарке. Учитель очень удивился и обрадовался этому. На обратном пути я спросил:
– Домулла, кого мы ещё сегодня навестим?
– Больше никого, – ответил Вахид Салиевич и пояснил: – Ребята, которых мы навестили, плохо учились в пятом классе. С ними я буду заниматься отдельно.
– Значит, вы и со мной будете отдельно заниматься?
– Да, вы же остались на второй год? Выходит, и с вами придётся заниматься.
Так разговаривая, мы подошли к беленькому учительскому домику. В прошлом году в нём жили Рябовы. Муж преподавал немецкий язык, а его русоволосая худенькая жена – русский. Я по обоим этим предметам понахватал двоек, так что всегда обходил этот дом стороной. Ну, а если всё же надо было пройти мимо, я смотрел в другую сторону. А Вахид Салиевич – представляете! – вдруг приглашает меня зайти в этот дом. Уж не знаю, как я поборол в себе страх, как шагнул за порог. А шагнул – так и застыл на месте истуканом. Вначале подумал, что я попал в библиотеку, так много здесь было книг. В шкафах, на столах, в нишах, на подоконниках, даже на стульях и на полу было видимо-невидимо больших и маленьких, ярких и тёмных, тонких и толстых книг.
– Всё это ваше? – изумился я.
– Нет, не всё, – ответил учитель, – часть книг Рябовых.
Я обратил внимание, что Вахид Салиевич сам говорит мало и всё меня выспрашивает. То про одно, то про другое, вконец замучил. Почему-де не люблю я алгебру, почему убежал из дому, с кем подрался да когда, почему бабуля моя решила отдать меня в ученики к мулле Янгоку, а есть ли ещё в кишлаке ребята, верующие в аллаха…
– А журналы тоже Рябовых? – поинтересовался я.
– Нет, это мои журналы. Если хотите – возьмите почитать. Потом принесёте.
– А шахматы тоже Рябовых?
– Нет, и шахматы мои. Поиграем?
– Я играю только в шашки.
– Ну так давайте сразимся в шашки. Но учтите, Хашимджан, я играю очень хорошо.
– Я тоже не слабо, домулла. Расставили фигурки на доске, началииграть. Играю, а думаю совсем о другом. Никто ещё не обращался со мной так, как Вахид Салиевич. Все только упрекали: «Ты никогда не станешь человеком, озорник ты и шалопай!» А новый учитель и Хашимджаном меня зовёт, и на «вы» обращается, и специально домой пришёл повидаться со мной, теперь вот и в шашки играет!
– Домулла, как вы считаете: стану я когда-нибудь человеком или нет? – спросил я неожиданно для самого себя.
– А кто в этом сомневается? – удивился учитель.
– Да все, – махнул я рукой.
– Я уверен, что они глубоко заблуждаются, – проговорил учитель и молниеносно «съел» у меня три фигурки. – Погодите, они ещё сами со стыдом узнают, как глубоко заблуждались. Ходите.
Я пошёл. А что толку? И ходить было нечего. Проиграл. И так сдавался я подряд четыре раза. Определённо мне не везло в тот день. Но я готов был проиграть ещё четыре раза, лишь бы доволен остался мой уважаемый Вахид Салиевич. Потому что, если честно признаться, я в него по-настоящему влюбился.
– Полить двор водичкой? – Я вскочил на ноги.
Учитель покачал головой.
– Двор я сам поливаю, не то совсем обленюсь, Хашимджан, если мою работу будете делать вы.
– Тогда, может быть, принести вам немного Катыка
? Знаете, какой катык заквашивает моя бабушка? Чистая сметана!
– Спасибо, Хашимджан, я не очень жалую катык.
– Тогда я вам приволоку ведро винограда, точно такого, какой вы сегодня ели. Он же вам понравился!
– Спасибо, если захочется винограду, сам заскочу к вам. Кстати, и с бабулей вашей поговорю, душу отведу. Чудесная у вас бабушка, Хашимджан…
Когда я уходил, Вахид Салиевич дал мне целую кипу иллюстрированных журналов. «Полистайте, картинки посмотрите, если будет время», – сказал он при этом. Я обрадовался не знаю как. Потому что очень люблю смотреть картинки в журналах и читать подписи.
Бабушка глазам своим не поверила (даже рукавом протёрла), когда заметила у меня под мышкой журналы.
– Это что, книжки? – воскликнула она. – Неужто теперь читать станешь?
– Стану, – сказал я. – Буду читать, пока вы не загнали меня в могилу.
– Шалопай ты мой маленький… Подойди сюда, давай обнимемся и забудем старое!
После того как мы от души пообнимались, я собрал на сури сестрёнок с бабушкой и давай показывать им картинки и громко, без запинки, читать подписи. Все были очень рады. Даже умница, примерная ученица Айшахон и та не могла скрыть радости.
Она, верно, думала: «Наконец-то брат мой образумился. Теперь он будет хорошо учиться, выполнять все работы по дому и оставит меня в покое!» Я, само собой, разуверять её не стал. Кто знает, может, она окажется права?
Вечером, за ужином, уплетая за обе щеки вкуснейший ширгурунч
, я вспомнил о новом учителе, и, поверите ли, сразу потерял аппетит. Бедняжка Вахид Салиевич, сидит небось в пустом доме посреди тысяч книг один-одинёшенек, быть может, ходит из угла в угол как неприкаянный или мучается с керосинкой, чтобы сварить себе что-нибудь, а несчастная керосинка и не думает загораться!
– Мама, ширгурунча больше не осталось? – спросил я.
– Папе вот оставила. Ещё хочешь?
– Нет, надо учителю отнести.
– Положи полную косу
, невестушка! – тотчас встряла в разговор бабушка. – Да полей хорошенько топлёным маслом. Удивительно приятный молодой человек, этот новый учитель. Передай ему, Хашимджан, пусть почаще заходит к нам.
Через минуту, завернув чашу в полотенце, я пулей летел к новому учителю. Примчался и вижу: в кастрюле Вахида Салиевича булькает шурпа, а сам он сидит листает книгу. Ну примерно размером с целый стол! Увидев меня, он не особенно обрадовался, но и не очень удивился.
– Да не нужно было стараться, Хашимджан. Я ведь приготовил себе ужин, – коротко сказал он.
Уходя домой, я оглядел учительский двор. И понимаете, обидно мне стало очень. С тех пор как Рябовы уехали, двор не поливали, и он превратился в настоящую пустыню. Цветы на клумбах завяли, трава на грядках выгорела, нижние листья яблонь повысыхали, ветки поникли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Вы, Хашимджан, бабушку не обижайте, – проговорил он. – Если бы у меня была такая бабушка, я бы её на руках носил. Посмотрите, всё на вас чистенькое, выглаженное. Во дворе ни соринки, прибрано, аккуратно разложено. Ведь это её работа, верно я говорю? – Не дожидаясь моего ответа, будто и не сомневался, что я волей-неволей кивну головой, спросил: – Как у вас с учебниками, Хашимджан, всё готово?
– Всё готово, домулла.
– Принесите их сюда, проверим.
Я мигом слетал за своим новеньким блестящим портфелем. Оказалось, что кое-каких учебников всё же не хватает. Мы тотчас отправились в школу, где учитель достал мне нужные книги. Потом мы заглянули ещё к трём ребятам. Последним зашли к Акраму. Во дворе у него было полно разных животных и птиц, как в зоопарке. Учитель очень удивился и обрадовался этому. На обратном пути я спросил:
– Домулла, кого мы ещё сегодня навестим?
– Больше никого, – ответил Вахид Салиевич и пояснил: – Ребята, которых мы навестили, плохо учились в пятом классе. С ними я буду заниматься отдельно.
– Значит, вы и со мной будете отдельно заниматься?
– Да, вы же остались на второй год? Выходит, и с вами придётся заниматься.
Так разговаривая, мы подошли к беленькому учительскому домику. В прошлом году в нём жили Рябовы. Муж преподавал немецкий язык, а его русоволосая худенькая жена – русский. Я по обоим этим предметам понахватал двоек, так что всегда обходил этот дом стороной. Ну, а если всё же надо было пройти мимо, я смотрел в другую сторону. А Вахид Салиевич – представляете! – вдруг приглашает меня зайти в этот дом. Уж не знаю, как я поборол в себе страх, как шагнул за порог. А шагнул – так и застыл на месте истуканом. Вначале подумал, что я попал в библиотеку, так много здесь было книг. В шкафах, на столах, в нишах, на подоконниках, даже на стульях и на полу было видимо-невидимо больших и маленьких, ярких и тёмных, тонких и толстых книг.
– Всё это ваше? – изумился я.
– Нет, не всё, – ответил учитель, – часть книг Рябовых.
Я обратил внимание, что Вахид Салиевич сам говорит мало и всё меня выспрашивает. То про одно, то про другое, вконец замучил. Почему-де не люблю я алгебру, почему убежал из дому, с кем подрался да когда, почему бабуля моя решила отдать меня в ученики к мулле Янгоку, а есть ли ещё в кишлаке ребята, верующие в аллаха…
– А журналы тоже Рябовых? – поинтересовался я.
– Нет, это мои журналы. Если хотите – возьмите почитать. Потом принесёте.
– А шахматы тоже Рябовых?
– Нет, и шахматы мои. Поиграем?
– Я играю только в шашки.
– Ну так давайте сразимся в шашки. Но учтите, Хашимджан, я играю очень хорошо.
– Я тоже не слабо, домулла. Расставили фигурки на доске, началииграть. Играю, а думаю совсем о другом. Никто ещё не обращался со мной так, как Вахид Салиевич. Все только упрекали: «Ты никогда не станешь человеком, озорник ты и шалопай!» А новый учитель и Хашимджаном меня зовёт, и на «вы» обращается, и специально домой пришёл повидаться со мной, теперь вот и в шашки играет!
– Домулла, как вы считаете: стану я когда-нибудь человеком или нет? – спросил я неожиданно для самого себя.
– А кто в этом сомневается? – удивился учитель.
– Да все, – махнул я рукой.
– Я уверен, что они глубоко заблуждаются, – проговорил учитель и молниеносно «съел» у меня три фигурки. – Погодите, они ещё сами со стыдом узнают, как глубоко заблуждались. Ходите.
Я пошёл. А что толку? И ходить было нечего. Проиграл. И так сдавался я подряд четыре раза. Определённо мне не везло в тот день. Но я готов был проиграть ещё четыре раза, лишь бы доволен остался мой уважаемый Вахид Салиевич. Потому что, если честно признаться, я в него по-настоящему влюбился.
– Полить двор водичкой? – Я вскочил на ноги.
Учитель покачал головой.
– Двор я сам поливаю, не то совсем обленюсь, Хашимджан, если мою работу будете делать вы.
– Тогда, может быть, принести вам немного Катыка
? Знаете, какой катык заквашивает моя бабушка? Чистая сметана!
– Спасибо, Хашимджан, я не очень жалую катык.
– Тогда я вам приволоку ведро винограда, точно такого, какой вы сегодня ели. Он же вам понравился!
– Спасибо, если захочется винограду, сам заскочу к вам. Кстати, и с бабулей вашей поговорю, душу отведу. Чудесная у вас бабушка, Хашимджан…
Когда я уходил, Вахид Салиевич дал мне целую кипу иллюстрированных журналов. «Полистайте, картинки посмотрите, если будет время», – сказал он при этом. Я обрадовался не знаю как. Потому что очень люблю смотреть картинки в журналах и читать подписи.
Бабушка глазам своим не поверила (даже рукавом протёрла), когда заметила у меня под мышкой журналы.
– Это что, книжки? – воскликнула она. – Неужто теперь читать станешь?
– Стану, – сказал я. – Буду читать, пока вы не загнали меня в могилу.
– Шалопай ты мой маленький… Подойди сюда, давай обнимемся и забудем старое!
После того как мы от души пообнимались, я собрал на сури сестрёнок с бабушкой и давай показывать им картинки и громко, без запинки, читать подписи. Все были очень рады. Даже умница, примерная ученица Айшахон и та не могла скрыть радости.
Она, верно, думала: «Наконец-то брат мой образумился. Теперь он будет хорошо учиться, выполнять все работы по дому и оставит меня в покое!» Я, само собой, разуверять её не стал. Кто знает, может, она окажется права?
Вечером, за ужином, уплетая за обе щеки вкуснейший ширгурунч
, я вспомнил о новом учителе, и, поверите ли, сразу потерял аппетит. Бедняжка Вахид Салиевич, сидит небось в пустом доме посреди тысяч книг один-одинёшенек, быть может, ходит из угла в угол как неприкаянный или мучается с керосинкой, чтобы сварить себе что-нибудь, а несчастная керосинка и не думает загораться!
– Мама, ширгурунча больше не осталось? – спросил я.
– Папе вот оставила. Ещё хочешь?
– Нет, надо учителю отнести.
– Положи полную косу
, невестушка! – тотчас встряла в разговор бабушка. – Да полей хорошенько топлёным маслом. Удивительно приятный молодой человек, этот новый учитель. Передай ему, Хашимджан, пусть почаще заходит к нам.
Через минуту, завернув чашу в полотенце, я пулей летел к новому учителю. Примчался и вижу: в кастрюле Вахида Салиевича булькает шурпа, а сам он сидит листает книгу. Ну примерно размером с целый стол! Увидев меня, он не особенно обрадовался, но и не очень удивился.
– Да не нужно было стараться, Хашимджан. Я ведь приготовил себе ужин, – коротко сказал он.
Уходя домой, я оглядел учительский двор. И понимаете, обидно мне стало очень. С тех пор как Рябовы уехали, двор не поливали, и он превратился в настоящую пустыню. Цветы на клумбах завяли, трава на грядках выгорела, нижние листья яблонь повысыхали, ветки поникли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49