Подвигались мешкотно: по реке пороги каменные; однако до вершины добрались.
На заре на утренней Лисица говорит:
– Теперь до нашего житья рукой подать. Я побегу по берегу, встречу приготовлю. А вы, как только солнышко взойдет, что есть силы в рог трубите. Гребите к нашему двору и в рог трубите неумолчно.
Лисица добежала до Пойгина двора и залезла в дом. Шведка Кулимана еще спит-храпит. По стенам висит и по углам лежит Пойгино добро: шкуры лисьи, куньи, беличьи, оленьи.
В эту пору из-за лесу выглянуло солнце. И по речке будто гром сгремел – затрубили в рог. Кулимана с постели ссыпалась, ничего понять не может.
А Лисица верещит:
– Дождалась беды, кикимора? Это Русь трубит!
Кулимана по избе бегает, из угла в угол суется, лисиц, куниц под печку прячет:
– Ох, беда! Я-то куда? Я-то куда?
Лиса говорит:
– Твои слуги-кнехты где?
Кулимана вопит:
– Кнехты мне не оборона! У стада были, у оленей, а теперь, как русский звук учуяли, побежали в запад. Так летят, что пуля не догонит.
Лиса говорит:
– Тебе, чертовка, надо спрятаться. Я при дороге бочку видела. Лезь в эту бочку.
Кулимана толста была, еле запихалась в бочку. Лисица сверху крышку вбила:
– Хранись тут, Кулимана, в бочку поймана. Не пыши и не дыши. Я потом велю тебя в сторонку откатить.
А Пойга с гостями уж по берегу идет и невесту свою за руку ведет. Лиса к нему бежит:
– Гостей ведешь почетных, а на дороге бочка брошена. Ну– ка, гостьюшки-голубушки, спихнем эту бочку в воду, чтоб не рассохлась.
Пять уверенных старух мигом подкатили бочку к берегу и бухнули с обрыва.
Кулимана ко дну пошла. Больше никого пугать не будет.
Устьянка с Пойгой по дому ходит, дом хвалит:
– Дом у тебя как город! И стоит на месте на прекрасном. Моя дочка будет здесь хозяюшка и тебе помощница.
Вот сколько добра доспела Пойге Лисья мать за то, что он ее детей помиловал.
Волшебное кольцо
Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этими деньгами, видит – мужик собаку давит:
– Мужичок, вы пошто шшенка мучите?
– А твое како дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.
– Продай мне собачку.
За копейку сторговались. Привел домой:
– Мама, я шшеночка купил.
– Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!
Через месяц Ванька пенсии две копейки получил. Идет домой, а мужик кошку давит.
– Мужичок, вы пошто опять животину тираните?
– А тебе-то како дело? Убью вот, в ресторант унесу.
– Продай мне.
Сторговались за две копейки. Домой явился:
– Мама, я котейка купил.
Мать ругалась, до вечера гудела.
Опять приходит время за получкой идти. Вышла копейка прибавки.
Идет, а мужик змею давит.
– Мужичок, што это вы все с животными балуете?
– Вот змея давим. Купи?
Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул. Змея и провещилась человеческим голосом:
– Ваня, ты не спокаиссе, што меня выкупил. Я не проста змея, а змея Скарапея.
Ванька с ей поздоровался. Домой заходит:
– Мама, я змея купил.
Матка язык с перепугу заронила. На стол забежала. Только руками трясет. А змея затенулась под печку и говорит:
– Ваня, я этта буду помешшатьсе, покамес хороша квартира не отделана.
Вот и стали жить. Собака бела да кошка сера, Ванька с мамой да змея Скарапея.
Мать этой Скарапеи не залюбила. К обеду не зовет, по отчеству не величат, имени не спрашиват, а выйдет змея на крылечке посидеть, дак матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит. Скарапея не хочет здеся жить:
– Ваня, меня твоя мама очень обижат. Веди меня к моему папы!
Змея по дороги – и Ванька за ей. Змея в лес – и Ванька в лес. Ночь сделалась. В темной дебри стала перед има высока стена городова с воротами. Змея говорит:
– Ваня, я змеиного царя дочерь. Возьмем извошыка, поедем во дворец.
Ко крыльцу подкатили, стража честь отдает, а Скарапея наказыват:
– Ваня, станет тебе мой папа деньги наваливать, ты ни копейки не беря. Проси кольцо одно – золотно, волшебно.
Змеиной папа не знат, как Ваньку принеть, куда посадить.
– По-настояшшему, – говорит, – вас, молодой человек, нать бы на моей дочери женить, только у нас есь кавалер сговоренной. А мы вас деньгами отдарим.
Наш Иванко ничего не берет. Одно поминат кольцо волшебно. Кольцо выдали, рассказали, как с им быть.
Ванька пришел домой. Ночью переменил кольцо в пальца на палец. Выскочило три молодца:
– Што, новой хозеин, нать?
– Анбар муки нать, сахару-да насыпьте, масла-да…
Утром мати корки мочит водой да сосет, а сын говорит:
– Мама, што печка не затоплена? Почему тесто не окатываш? До ночи я буду пирогов-то ждать?
– Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!
– Мама, обуй-ко глаза-те да поди в анбар!
Матка в анбар двери размахнула, да так головой в муку и ульнула.
– Ваня, откуда?
Пирогов напекли, наелись, в город муки продали, Ванька купил себе пинжак с корманами, а матера платье модно с шлейфом, шляпу в цветах и в перьях и зонтик.
Ах, они наредны заходили: собачку белу да кошку Машку коклетами кормят. Опять Ванька и говорит:
– Ты што, мамка, думаш, я дома буду сидеть да углы подпирать?… Поди, сватай за меня царску дочерь.
– Брось пустеки говорить. Разве отдадут из царского дворца в эдаку избушку?!
– Иди сватай, не толкуй дале.
Ну, Ванькина матерь в модно платье средилась, шляпу широкоперу наложила и побрела за реку, ко дворцу. В палату зашла, на шляпы кажной цветок трясется. Царь с царицей чай пьют сидят. Тут и дочь-невеста придано себе трахмалит да гладит. Наша сватья стала середи избы под матицу:
– Здрасте, ваше велико, господин анператор. У вас товар, у нас купец. Не отдаите ли вашу дочерь за нашего сына взамуж?
– И кто такой ваш жених? Каких он родов, каких городов и какого отца сын?
Мать на ответ:
– Роду кресьенского, города вашего, по отечесьву Егорович.
Царица даже чай в колени пролила:
– Што ты, сватья, одичала?! Мы в жонихах, как в сору каком, роемся-выбираем, дак подет ли наша девка за мужика взамуж? Пускай вот от нашего дворца да до вашего крыльца мост будет хрустальной. По такому мосту приедем женихово житье смотреть.
Матка домой вернулась невесела: собаку да кошку на улицу выкинула. Сына ругат:
– Послушала дурака, сама дура стала. Эстолько страму схватила…
– На! Неужели не согласны?
– Обрадовались… Только задачку маленьку задали. Пусть, говорят, от царского дворца да до женихова крыльца мост будет хрустальной, тогда придут жанихово житье смотреть.
– Мамка, это не служба, а службишка. Служба вся впереди.
Ночью Иванко переменил кольцо с пальца на палец. Выскочило три молодца:
– Што, новой хозеин, нать?!
– Нать, штобы наша избушка овернулась как бы королевскими палатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
На заре на утренней Лисица говорит:
– Теперь до нашего житья рукой подать. Я побегу по берегу, встречу приготовлю. А вы, как только солнышко взойдет, что есть силы в рог трубите. Гребите к нашему двору и в рог трубите неумолчно.
Лисица добежала до Пойгина двора и залезла в дом. Шведка Кулимана еще спит-храпит. По стенам висит и по углам лежит Пойгино добро: шкуры лисьи, куньи, беличьи, оленьи.
В эту пору из-за лесу выглянуло солнце. И по речке будто гром сгремел – затрубили в рог. Кулимана с постели ссыпалась, ничего понять не может.
А Лисица верещит:
– Дождалась беды, кикимора? Это Русь трубит!
Кулимана по избе бегает, из угла в угол суется, лисиц, куниц под печку прячет:
– Ох, беда! Я-то куда? Я-то куда?
Лиса говорит:
– Твои слуги-кнехты где?
Кулимана вопит:
– Кнехты мне не оборона! У стада были, у оленей, а теперь, как русский звук учуяли, побежали в запад. Так летят, что пуля не догонит.
Лиса говорит:
– Тебе, чертовка, надо спрятаться. Я при дороге бочку видела. Лезь в эту бочку.
Кулимана толста была, еле запихалась в бочку. Лисица сверху крышку вбила:
– Хранись тут, Кулимана, в бочку поймана. Не пыши и не дыши. Я потом велю тебя в сторонку откатить.
А Пойга с гостями уж по берегу идет и невесту свою за руку ведет. Лиса к нему бежит:
– Гостей ведешь почетных, а на дороге бочка брошена. Ну– ка, гостьюшки-голубушки, спихнем эту бочку в воду, чтоб не рассохлась.
Пять уверенных старух мигом подкатили бочку к берегу и бухнули с обрыва.
Кулимана ко дну пошла. Больше никого пугать не будет.
Устьянка с Пойгой по дому ходит, дом хвалит:
– Дом у тебя как город! И стоит на месте на прекрасном. Моя дочка будет здесь хозяюшка и тебе помощница.
Вот сколько добра доспела Пойге Лисья мать за то, что он ее детей помиловал.
Волшебное кольцо
Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этими деньгами, видит – мужик собаку давит:
– Мужичок, вы пошто шшенка мучите?
– А твое како дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.
– Продай мне собачку.
За копейку сторговались. Привел домой:
– Мама, я шшеночка купил.
– Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!
Через месяц Ванька пенсии две копейки получил. Идет домой, а мужик кошку давит.
– Мужичок, вы пошто опять животину тираните?
– А тебе-то како дело? Убью вот, в ресторант унесу.
– Продай мне.
Сторговались за две копейки. Домой явился:
– Мама, я котейка купил.
Мать ругалась, до вечера гудела.
Опять приходит время за получкой идти. Вышла копейка прибавки.
Идет, а мужик змею давит.
– Мужичок, што это вы все с животными балуете?
– Вот змея давим. Купи?
Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул. Змея и провещилась человеческим голосом:
– Ваня, ты не спокаиссе, што меня выкупил. Я не проста змея, а змея Скарапея.
Ванька с ей поздоровался. Домой заходит:
– Мама, я змея купил.
Матка язык с перепугу заронила. На стол забежала. Только руками трясет. А змея затенулась под печку и говорит:
– Ваня, я этта буду помешшатьсе, покамес хороша квартира не отделана.
Вот и стали жить. Собака бела да кошка сера, Ванька с мамой да змея Скарапея.
Мать этой Скарапеи не залюбила. К обеду не зовет, по отчеству не величат, имени не спрашиват, а выйдет змея на крылечке посидеть, дак матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит. Скарапея не хочет здеся жить:
– Ваня, меня твоя мама очень обижат. Веди меня к моему папы!
Змея по дороги – и Ванька за ей. Змея в лес – и Ванька в лес. Ночь сделалась. В темной дебри стала перед има высока стена городова с воротами. Змея говорит:
– Ваня, я змеиного царя дочерь. Возьмем извошыка, поедем во дворец.
Ко крыльцу подкатили, стража честь отдает, а Скарапея наказыват:
– Ваня, станет тебе мой папа деньги наваливать, ты ни копейки не беря. Проси кольцо одно – золотно, волшебно.
Змеиной папа не знат, как Ваньку принеть, куда посадить.
– По-настояшшему, – говорит, – вас, молодой человек, нать бы на моей дочери женить, только у нас есь кавалер сговоренной. А мы вас деньгами отдарим.
Наш Иванко ничего не берет. Одно поминат кольцо волшебно. Кольцо выдали, рассказали, как с им быть.
Ванька пришел домой. Ночью переменил кольцо в пальца на палец. Выскочило три молодца:
– Што, новой хозеин, нать?
– Анбар муки нать, сахару-да насыпьте, масла-да…
Утром мати корки мочит водой да сосет, а сын говорит:
– Мама, што печка не затоплена? Почему тесто не окатываш? До ночи я буду пирогов-то ждать?
– Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!
– Мама, обуй-ко глаза-те да поди в анбар!
Матка в анбар двери размахнула, да так головой в муку и ульнула.
– Ваня, откуда?
Пирогов напекли, наелись, в город муки продали, Ванька купил себе пинжак с корманами, а матера платье модно с шлейфом, шляпу в цветах и в перьях и зонтик.
Ах, они наредны заходили: собачку белу да кошку Машку коклетами кормят. Опять Ванька и говорит:
– Ты што, мамка, думаш, я дома буду сидеть да углы подпирать?… Поди, сватай за меня царску дочерь.
– Брось пустеки говорить. Разве отдадут из царского дворца в эдаку избушку?!
– Иди сватай, не толкуй дале.
Ну, Ванькина матерь в модно платье средилась, шляпу широкоперу наложила и побрела за реку, ко дворцу. В палату зашла, на шляпы кажной цветок трясется. Царь с царицей чай пьют сидят. Тут и дочь-невеста придано себе трахмалит да гладит. Наша сватья стала середи избы под матицу:
– Здрасте, ваше велико, господин анператор. У вас товар, у нас купец. Не отдаите ли вашу дочерь за нашего сына взамуж?
– И кто такой ваш жених? Каких он родов, каких городов и какого отца сын?
Мать на ответ:
– Роду кресьенского, города вашего, по отечесьву Егорович.
Царица даже чай в колени пролила:
– Што ты, сватья, одичала?! Мы в жонихах, как в сору каком, роемся-выбираем, дак подет ли наша девка за мужика взамуж? Пускай вот от нашего дворца да до вашего крыльца мост будет хрустальной. По такому мосту приедем женихово житье смотреть.
Матка домой вернулась невесела: собаку да кошку на улицу выкинула. Сына ругат:
– Послушала дурака, сама дура стала. Эстолько страму схватила…
– На! Неужели не согласны?
– Обрадовались… Только задачку маленьку задали. Пусть, говорят, от царского дворца да до женихова крыльца мост будет хрустальной, тогда придут жанихово житье смотреть.
– Мамка, это не служба, а службишка. Служба вся впереди.
Ночью Иванко переменил кольцо с пальца на палец. Выскочило три молодца:
– Што, новой хозеин, нать?!
– Нать, штобы наша избушка овернулась как бы королевскими палатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133