Возможно, желание близости с другим мужчиной кажется ей предательством.
Он еще не утратил надежды уговорить Клару принять его предложение. Если бы у него было время хорошенько ее распалить…
Нет. Он уже определил свою судьбу. Он женится на леди Розабел Лэтроп. Связь с ее компаньонкой не входит в его планы. Это просто непорядочно. Когда-то он поклялся отцу, что станет человеком, которым тот сможет гордиться, и не нарушит своей клятвы.
Колокольчик звякнул опять, посетитель ушел, прихватив старинную вазу. Саймон вернулся к прилавку, где хозяин ломбарда подсчитывал вырученные деньги. Его ноздри дрожали, как у крысы. Когда Саймон подошел, он сгреб мелочь в карман, будто опасался, что Саймон выхватит деньги из его алчных рук.
– Вы все еще здесь? – пробормотал он. – Если вы не собираетесь ничего покупать, у меня нет времени на болтовню. Я честный человек, понятно? У меня честный бизнес.
– Я видел ваше досье. Пять лет в Ньюгейтской тюрьме за мелкие кражи.
Таггерт воинственно выпятил подбородок.
– Ну и что? Я свое отсидел. С тех пор веду дела честно. Я законопослушный гражданин, ясно вам?
– Тогда вы не станете возражать, если я загляну в заднюю комнату.
Саймон обогнул прилавок, но толстячок оказался проворнее. Раскинув руки, он загородил дверь.
– Это частные владения. У вас нет права туда входить.
– У меня есть ордер, выданный магистратом с Боу-стрит. – Саймон достал из внутреннего кармана пальто ордер и протянул Таггерту. – Посторонитесь, или я упеку вас за решетку за сопротивление.
Таггерт помедлил, но повиновался, шепча себе под нос проклятия.
Саймон вошел в комнату. Конечно, если Таггерт в чем и замешан, то давно спрятал концы в воду, но есть другие способы разговорить его. Саймон не собирался церемониться с ним.
В загроможденной товаром тесной комнате было ужасно жарко: в дальнем углу топилась печь. Саймону ударил в ноздри тяжелый металлический запах. Проложив себе, путь сквозь кучи хлама, он остановился возле большого чугунного тигля, установленного на печке. Рядом с ним стоял деревянный поддон с только что отлитыми серебряными слитками.
Саймон взял со столика серебряный поднос и с усмешкой повертел его в руках.
– Я вижу, ты взялся за старое. Опять принимаешь товар у воров и переливаешь его в слитки.
Таггерт оскалился, как загнанное в угол животное.
– Нет такого закона, чтоб запрещал скупать старое серебро. Вы ничего не докажете.
– Вот тут ты ошибаешься. – Саймон перевернул поднос, на нижней стороне его стояло клеймо. – Мне ничего не стоит разыскать хозяев тех вещей, которые ты еще не успел переплавить. В полиции наверняка имеются заявления об их пропаже.
– Человек приносит ко мне вещь, я ее покупаю. Я не обязан знать, где он ее взял. Это вообще не мое дело.
– Я тут допрашивал Призрака, – сказал Саймон. – Он сказал, что сбыл часть награбленного как раз тебе.
Это был хорошо просчитанный риск. Если Таггерт действительно что-то брал у Призрака, его непременно выдаст какой-нибудь знак – бледность, дрожание век, подергивание щеки или еще что-нибудь.
Таггерт насупился.
– Да врет он все, этот ваш Призрак. Он водит вас за нос. А вы так сразу ему и поверили.
Саймон рванулся вперед, схватил Таггерта за горло; и прижал к стене.
– А как тебе понравится, если я отправлю тебя на виселицу?
Карие глазки-бусинки торговца испуганно забегали. Лицо его побагровело.
– Пустите, – прохрипел он. – Я никогда не видел вашего Призрака.
– Но должен знать, где он. Слухами земля полнится.
– Не знаю… я… ничего.
Пальцы Саймона сильнее сдавили толстую шею.
– Если ты лжешь, я лично позабочусь, чтобы тебя приговорили к виселице.
– Да не знаю я ничего! Клянусь… могилой моей матери. Таггерт – трус, и если бы что-то знал, то уж наверное рассказал бы после таких угроз, рассудил Саймон. Он разжал пальцы, и торговец отступил назад, хватаясь за горло и задыхаясь от кашля.
Раздосадованный, Саймон вышел из магазина и вскочил на лошадь. Этот неприглядный район, казалось, насквозь был пропитан запахом нечистот. Ему отчаянно захотелось пришпорить лошадь и умчаться в Уоррингтон-Хаус к Кларе, прикоснуться к ее гладкой нежной коже, вдохнуть слабый аромат лаванды, забыться в диком безумстве страстного поцелуя.
Он запретил себе эти фантазии. Он должен думать только о леди Розабел. Сегодня он приблизится еще на шаг к тому дню, когда сможет назвать ее своей невестой: вечером должен состояться семейный обед, на котором Розабел познакомится с его семьей. Его долг позаботиться о том, чтобы мать и сестры одобрили его выбор.
Клара тоже там будет. Клара, которая даже не догадывается о том, что заставила его пересмотреть свои планы на предстоящую неделю.
«У меня большие сомнения в том, что следствие было проведено по всем правилам».
Саймон напомнил себе, что уже раздобыл неопровержимое доказательство вины Гилберта Холлибрука. Счет из лавки был найден в кустах поблизости от последнего места преступления. Адрес, указанный в счете, привел Саймона в квартиру Холлибрука. В ящике письменного стола указанного джентльмена был обнаружен бриллиантовый браслет.
Но уж слишком Гилберт Холлибрук не похож на закоренелого преступника.
Саймон снова испытал неприятный укол сомнения и направил лошадь в соседний переулок. Ему предстоит обойти еще как минимум сотню антикварных и ювелирных лавок. Он должен сделать это хотя бы ради семейства Уоррингтон. Если он обвиняет их родственника, то должен быть абсолютно уверен в его виновности.
Клер замерла, прислушиваясь к шагам, которые миновали прихожую и приближались к спальне. Ее охватила паника. Может, спрятаться в гардеробной? Или нырнуть под кровать? Загородиться портьерой?
Но у нее не осталось времени даже на это; будь что будет. Она метнулась к китайской вазе, выхватила тряпку и круто развернулась как раз в тот момент, когда маркиз, сопровождаемый своим камердинером Оскаром Эддисоном, вошел в спальню.
Маркиз тяжело опирался на трость, его костлявые пальцы крепко обхватывали резной набалдашник из слоновой кости. Он крепко сжал губы – так, словно каждый шаг причинял ему боль. Он сделал еще один медленный шаг, трость глухо ударила по ковру. Наконец он заметил Клер и остановился.
Она впервые увидела, как он стоит, выпрямившись. Он оказался ниже, чем она думала: всего на пару дюймов выше ее.
– Какого черта вам здесь нужно? – спросил он, пригвоздив ее к месту своим острым взглядом.
Клер присела в глубоком реверансе.
– Простите, милорд. Я помогала с уборкой миссис Флеминг и по оплошности забыла свою тряпку.
Вставая, она попыталась изобразить робость и смущение. Она направилась к двери, но мужчины не двигались с места, загораживая ей проход.
Мистер Эддисон, стоявший за спиной у маркиза, выпятил подбородок и свысока смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Он еще не утратил надежды уговорить Клару принять его предложение. Если бы у него было время хорошенько ее распалить…
Нет. Он уже определил свою судьбу. Он женится на леди Розабел Лэтроп. Связь с ее компаньонкой не входит в его планы. Это просто непорядочно. Когда-то он поклялся отцу, что станет человеком, которым тот сможет гордиться, и не нарушит своей клятвы.
Колокольчик звякнул опять, посетитель ушел, прихватив старинную вазу. Саймон вернулся к прилавку, где хозяин ломбарда подсчитывал вырученные деньги. Его ноздри дрожали, как у крысы. Когда Саймон подошел, он сгреб мелочь в карман, будто опасался, что Саймон выхватит деньги из его алчных рук.
– Вы все еще здесь? – пробормотал он. – Если вы не собираетесь ничего покупать, у меня нет времени на болтовню. Я честный человек, понятно? У меня честный бизнес.
– Я видел ваше досье. Пять лет в Ньюгейтской тюрьме за мелкие кражи.
Таггерт воинственно выпятил подбородок.
– Ну и что? Я свое отсидел. С тех пор веду дела честно. Я законопослушный гражданин, ясно вам?
– Тогда вы не станете возражать, если я загляну в заднюю комнату.
Саймон обогнул прилавок, но толстячок оказался проворнее. Раскинув руки, он загородил дверь.
– Это частные владения. У вас нет права туда входить.
– У меня есть ордер, выданный магистратом с Боу-стрит. – Саймон достал из внутреннего кармана пальто ордер и протянул Таггерту. – Посторонитесь, или я упеку вас за решетку за сопротивление.
Таггерт помедлил, но повиновался, шепча себе под нос проклятия.
Саймон вошел в комнату. Конечно, если Таггерт в чем и замешан, то давно спрятал концы в воду, но есть другие способы разговорить его. Саймон не собирался церемониться с ним.
В загроможденной товаром тесной комнате было ужасно жарко: в дальнем углу топилась печь. Саймону ударил в ноздри тяжелый металлический запах. Проложив себе, путь сквозь кучи хлама, он остановился возле большого чугунного тигля, установленного на печке. Рядом с ним стоял деревянный поддон с только что отлитыми серебряными слитками.
Саймон взял со столика серебряный поднос и с усмешкой повертел его в руках.
– Я вижу, ты взялся за старое. Опять принимаешь товар у воров и переливаешь его в слитки.
Таггерт оскалился, как загнанное в угол животное.
– Нет такого закона, чтоб запрещал скупать старое серебро. Вы ничего не докажете.
– Вот тут ты ошибаешься. – Саймон перевернул поднос, на нижней стороне его стояло клеймо. – Мне ничего не стоит разыскать хозяев тех вещей, которые ты еще не успел переплавить. В полиции наверняка имеются заявления об их пропаже.
– Человек приносит ко мне вещь, я ее покупаю. Я не обязан знать, где он ее взял. Это вообще не мое дело.
– Я тут допрашивал Призрака, – сказал Саймон. – Он сказал, что сбыл часть награбленного как раз тебе.
Это был хорошо просчитанный риск. Если Таггерт действительно что-то брал у Призрака, его непременно выдаст какой-нибудь знак – бледность, дрожание век, подергивание щеки или еще что-нибудь.
Таггерт насупился.
– Да врет он все, этот ваш Призрак. Он водит вас за нос. А вы так сразу ему и поверили.
Саймон рванулся вперед, схватил Таггерта за горло; и прижал к стене.
– А как тебе понравится, если я отправлю тебя на виселицу?
Карие глазки-бусинки торговца испуганно забегали. Лицо его побагровело.
– Пустите, – прохрипел он. – Я никогда не видел вашего Призрака.
– Но должен знать, где он. Слухами земля полнится.
– Не знаю… я… ничего.
Пальцы Саймона сильнее сдавили толстую шею.
– Если ты лжешь, я лично позабочусь, чтобы тебя приговорили к виселице.
– Да не знаю я ничего! Клянусь… могилой моей матери. Таггерт – трус, и если бы что-то знал, то уж наверное рассказал бы после таких угроз, рассудил Саймон. Он разжал пальцы, и торговец отступил назад, хватаясь за горло и задыхаясь от кашля.
Раздосадованный, Саймон вышел из магазина и вскочил на лошадь. Этот неприглядный район, казалось, насквозь был пропитан запахом нечистот. Ему отчаянно захотелось пришпорить лошадь и умчаться в Уоррингтон-Хаус к Кларе, прикоснуться к ее гладкой нежной коже, вдохнуть слабый аромат лаванды, забыться в диком безумстве страстного поцелуя.
Он запретил себе эти фантазии. Он должен думать только о леди Розабел. Сегодня он приблизится еще на шаг к тому дню, когда сможет назвать ее своей невестой: вечером должен состояться семейный обед, на котором Розабел познакомится с его семьей. Его долг позаботиться о том, чтобы мать и сестры одобрили его выбор.
Клара тоже там будет. Клара, которая даже не догадывается о том, что заставила его пересмотреть свои планы на предстоящую неделю.
«У меня большие сомнения в том, что следствие было проведено по всем правилам».
Саймон напомнил себе, что уже раздобыл неопровержимое доказательство вины Гилберта Холлибрука. Счет из лавки был найден в кустах поблизости от последнего места преступления. Адрес, указанный в счете, привел Саймона в квартиру Холлибрука. В ящике письменного стола указанного джентльмена был обнаружен бриллиантовый браслет.
Но уж слишком Гилберт Холлибрук не похож на закоренелого преступника.
Саймон снова испытал неприятный укол сомнения и направил лошадь в соседний переулок. Ему предстоит обойти еще как минимум сотню антикварных и ювелирных лавок. Он должен сделать это хотя бы ради семейства Уоррингтон. Если он обвиняет их родственника, то должен быть абсолютно уверен в его виновности.
Клер замерла, прислушиваясь к шагам, которые миновали прихожую и приближались к спальне. Ее охватила паника. Может, спрятаться в гардеробной? Или нырнуть под кровать? Загородиться портьерой?
Но у нее не осталось времени даже на это; будь что будет. Она метнулась к китайской вазе, выхватила тряпку и круто развернулась как раз в тот момент, когда маркиз, сопровождаемый своим камердинером Оскаром Эддисоном, вошел в спальню.
Маркиз тяжело опирался на трость, его костлявые пальцы крепко обхватывали резной набалдашник из слоновой кости. Он крепко сжал губы – так, словно каждый шаг причинял ему боль. Он сделал еще один медленный шаг, трость глухо ударила по ковру. Наконец он заметил Клер и остановился.
Она впервые увидела, как он стоит, выпрямившись. Он оказался ниже, чем она думала: всего на пару дюймов выше ее.
– Какого черта вам здесь нужно? – спросил он, пригвоздив ее к месту своим острым взглядом.
Клер присела в глубоком реверансе.
– Простите, милорд. Я помогала с уборкой миссис Флеминг и по оплошности забыла свою тряпку.
Вставая, она попыталась изобразить робость и смущение. Она направилась к двери, но мужчины не двигались с места, загораживая ей проход.
Мистер Эддисон, стоявший за спиной у маркиза, выпятил подбородок и свысока смотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81