Однажды летом, когда ей было пятнадцать, она забеременела от одного из заезжих ковбоев-работников. Он бросил ее и исчез в неизвестном направлении. А по истечении положенного срока у меня на попечении были уже двое – Салли и Лейн.
Эва почувствовала, что с него немного спало напряжение. Она убрала руку, разорвав невидимую связь между ними, но не отодвинулась, продолжая касаться плечом его плеча. Чейз взмахнул кнутом, и лошади пошли шагом. Он продолжил свой рассказ.
– Однажды, когда я работал на дальнем пастбище, на наше ранчо прискакали трое. Они напали на Салли и убили ее. Но она умудрилась застрелить одного из нападавших, прежде чем сама получила пулю в голову.
– Боже мой, Чейз. – Внезапно у нее пред глазами возник облик маленького Лейна. – А как же Лейн?
Чейз судорожно вздохнул, потом прочистил горло.
– Он все видел, но замкнулся в себе и ничего мне не сказал о том, что это были за люди, как они выглядели.
Эва застонала. Не удивительно, что теперь с Лейном так трудно и что он такой легкоранимый. Чейз кивнул.
– Я похоронил Салли, взял мальчика и отвез его на ближайшее ранчо, которое принадлежало вдове по имени Огги Овенс. Я рассказал ей обо всем, что произошло, попросил известить власти и присмотреть за Лейном до моего возвращения. Я планировал догнать убийц, расправиться с ними и сразу же вернуться.
– И, будучи твоим другом, она согласилась, – закончила Эва.
Он покачал головой. Об этом ему было так же тяжело говорить, как и об убийстве Салли.
– Мы не были друзьями. – Повозка качнулась, когда колесо попало в рытвину на дороге. Их плечи соприкоснулись. Эва тут же отпрянула.
– Я был настолько охвачен жаждой мести, что оставил Лейна с совершенно чужим человеком.
– Но она, конечно же, была…
Его ответ был подобен удару хлыста, но жалил еще больнее.
– Не такой, как ты, Эва. Не доброй, не ласковой, не заботливой. Насколько я могу судить, она ужасно обращалась с Лейном. Он никогда об этом не говорил, но подросток, которого я нашел, вернувшись наконец домой, был совсем не похож на малыша, которого я оставил.
– Но он ведь был свидетелем убийства своей матери, – напомнила она.
У нее самой было бурное детство, которое многие могли счесть совершенно ненормальным, но на недостаток любви со стороны родных она никогда не могла пожаловаться. Она поежилась.
– Ты думаешь, тут еще что-то было? Огги обижала его?
– Не знаю. Она никогда не возила его в город. Когда в Последнем Шансе построили школу, Огги Овенс держала его в доме взаперти. Когда я приехал забрать его, я обнаружил его совершенно одного, грязного, голодного, больше напоминающего животное, чем человека. А сама Огги испарилась. Едва только до нее дошел слух, что меня выпустили из тюрьмы.
– Она сбежала, бросив все, что имела?
– Да у нее и не было ничего, кроме носильной одежды да покосившегося домишки. Время от времени она нанимала бродяг пасти несколько голов скота и работать в саду. Ей нечего было терять, кроме своей жалкой лачуги… и Лейна. Она продала свою землю одному из «королей скота» и исчезла в неизвестном направлении. – Он погрузился в напряженное молчание.
Эва испугалась, что Чейз снова замкнулся в себе и больше не собирается ничего рассказывать.
– Это просто счастье, что она не забрала Лейна с собой. И нечего обвинять себя. Ты же не мог предвидеть, что с ним произойдет.
– Вот поэтому мне вообще нельзя было оставлять его на произвол судьбы. А я бросил его, будто приблудного щенка. Никогда себе этого не прощу. Да и Лейн, думаю, тоже не простит. И я не могу винить его в этом.
– А ты нашел убийц твоей сестры?
Он поерзал на жестком сидении и попытался вытянуть одну ногу.
– Я ехал по их следам, которые привели меня в Вайоминг. На первой же стоянке я едва не потерял их. Жители города сообщили мне, что двое братьев Хант проезжали тут и затеяли потасовку. След я потерял, но поиски не прекратил.
В его тоне промелькнула нотка досады на самого себя, которую ему скрыть не удалось.
– Я был молод, глуп; горел желанием собственноручно отомстить за гибель Салли. Мне бы одуматься и повернуть домой, но не давала покоя одна мысль – я должен был увидеть, как они испустят дух. Я перебивался случайными заработками. Стрелял всегда хорошо. Одинокий, озлобленный, в лохмотьях – лакомая мишень для любого, кто захочет поразвлечься. И я заслужил себе репутацию лихого стрелка.
Глаза Эвы были устремлены куда-то в пространство. Его голос не выражал никаких эмоций, как будто он рассказывал о том, как он ловко прихлопывал мух, а не хладнокровно убивал людей.
Мысли ее путались. Он стрелял в людей, чтобы самому остаться в живых. Эта картина так не соответствовала тому представлению, которое она о нем составила.
– Но сейчас ты даже не носишь оружия. В отличие от остальных мужчин, живущих на ранчо. У тебя нет ни револьвера, ни винтовки.
Чейз подумал о тех долгих пустых годах, которые он провел в тюрьме штата, о бесчисленных часах, проведенных в размышлениях над своими поступками, вспомнил, что испытываешь, нажимая на курок и наблюдая за тем, как умирает человек, пусть эта пуля и выпущена в целях самообороны.
– Я дал себе клятву в тюрьме, – признался он. – Я поклялся, что никогда больше не возьму в руки оружия.
– Ни при каких обстоятельствах?
– Точно. Ни при каких обстоятельствах. Ни к чему хорошему это все равно не приведет.
– А как ты угодил в тюрьму?
– Когда я пытался разыскать Хантов, я прибился к одному типу по имени Хэнк Рейнолдс. Он водился с ними несколько месяцев тому назад. Тогда я присоединился к нему и к его шайке.
Эва пыталась переварить то, что сейчас узнала. Он, должно быть, обезумел, действовал, все еще находясь под впечатлением трагедии, которая произошла с его сестрой.
– Я готов был хоть в пекло залезть, только бы оказаться поближе к Хантам. Хэнк знал их в лицо, а я – нет. Чтобы найти их, мы прочесали добрую половину южных земель.
Впереди, вдалеке, уже замаячили туманные очертания построек ранчо. Они уже почти дома.
– И что было дальше?
– Как-то раз Рейнолдс спланировал ограбление банка. Для его банды все складывалось вроде бы хорошо, но я родился под несчастной звездой. Пока Хэнк не знал меня достаточно хорошо, чтобы полностью доверять, меня поставили на стреме, охранять лошадей. Но что-то у них там не заладилось.
Кассиру удалось удрать. Он выскочил на улицу и стал звать на помощь. Поднялась паника. По дороге из города, когда нас преследовал патруль, моя лошадь пала. Но поскольку никто из служащих банка не смог меня опознать, меня привлекли к ответственности только за соучастие.
Эву била дрожь, но причиной тому была вовсе не легкая прохлада ночного воздуха.
– Тебе еще повезло, что все так кончилось. Тебя ведь могли и повесить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91