– Отпустите меня!
Оказывается, он все еще сжимал ее руку.
– Я машинально, извините. И не смотрите на меня так, словно я все это подстроил! Я хотел спасти вас от... э-э-э... падения.
– Правда? Как трогательно! Тогда отпустите меня и забудем о произошедшем.
Как же, забудешь, если пониже спины в Марка вонзился какой-то на редкость острый камень, а спина болит, и золотоволосая богиня, хоть и против своей воли, но прижимается к нему всем телом.
Почему она себя так ведет?! Как будто он все это подстроил! Как будто ему очень нравится лежать тут под ней, а она, между прочим, не такая уж и пушинка...
Нравится, очень нравится, вот в чем дело, это и раздражало Марка больше всего остального. И тут он остолбенел. Его тело, окончательно наплевав на доводы рассудка, здравого смысла и интересов семьи, отреагировало так, как и должно реагировать тело молодого мужчины на близость тела молодой женщины. Возбуждение было молниеносным и сильным, судорога едва не скрутила Марка, но самое плохое заключалось не в этом, а в том, что и Сара прекрасно поняла, что происходит. Тонкая ткань летних брюк Марка и шелк брючек Сары не могли скрыть очевидного факта: Марк был очень сильно возбужден.
Она замерла, глядя ему в глаза. Боже ты мой, почему она так смотрит, она же не ребенок, в конце-то концов! Ведь могла же она предположить нечто подобное? Почему же в глазах у нее застыл такой детский ужас? И ужас этот отнюдь не выглядит наигранным, хотя и ее тело отреагировало, как положено, и твердые соски упираются в его грудь, отчаянно маня сорвать эту проклятую футболку...
Надо поскорее вставать с земли, садиться в машину и уезжать. Они ничего не расскажут ни Анжеле, ни отцу, потому что ни та, ни другой ни за что не поверят, что все вышло случайно. Они поедут домой и будут видеться только в кругу семьи, вежливо здороваться и вежливо прощаться.
Да почему ж она на него с таким ужасом смотрит-то! Он же не монстр, не чудовище, он молодой мужчина, довольно привлекательный, это многие отмечали, по крайней мере никто до сих пор не шарахался и в обморок не падал. И он объяснит ей, что его вины в этом глупом случае нет, бояться нечего, он и пальцем ее не собирается трогать...
Словно издеваясь над внутренним голосом, рука Марка сама собой поднялась и осторожно провела по бархатистой щеке Сары.
Кожа была горячей – из-за румянца, окрасившего ее бледные обычно скулы. А еще кожа была нежнейшей. Нежнее шелка. Нежнее лепестков цветка. Нежнее щечки младенца.
Сара замерла, словно испуганная птичка. Она без сомнения ощущала, как велико напряжение плоти мужчины, и явно опасалась спровоцировать его на более решительные действия. Между тем все тело Марка уже изнывало от сладкой и томительной боли, требуя близости, требуя обладания этой женщиной!
Ни одну женщину в жизни он так не желал. Ни с одной он не хотел заняться любовью так сильно и страстно.
Но столь же страстно ему хотелось, чтобы и она желала его, чтобы и она дарила ему свою любовь, отдавалась и брала в равной мере, получая удовольствие и щедро отдавая его назад...
Перед затуманенным взором Марка проносились картины, одна другой соблазнительнее... Вот Сара обхватила его бедра ногами и стонет, ритмично качаясь в такт его движениям; вот он на вершине блаженства входит в нее, трепещущую, раскрывшуюся, словно небывалый цветок, отдает ей свое семя, ловя в ответ содрогания ее плоти, погружаясь в пучину экстаза вместе с ней...
Чего же ты хочешь, Марк Рэндалл? Наставить рога своему отцу? Доказать ему, что его любовница – дрянь? Или убедить самого себя, что женщина не может предпочесть старика, если рядом с ней Марк Рэндалл?
Эти мысли оказали на Марка успокаивающее воздействие. Словно окатили холодным душем. Что он делает, о чем думает?!
Это женщина его отца, плохая или хорошая, но не его. Анжела права, и Марк обязан избегать любых случайностей, любых возможностей остаться с Сарой наедине. Его кровь горяча, а Сара слишком сексуальна и хитра.
Хитра?
Он пытливо уставился ей в глаза, стараясь отыскать в них лживые и хитрые искорки, но вместо этого вдруг взял ее лицо обеими ладонями и припал к нежным губам долгим и жадным поцелуем. Про себя он клятвенно заверил внутренний голос, что это только один-единственный, абсолютно несерьезный поцелуйчик. Если она ответит на него – значит, она белокурая авантюристка, змея, распутница и все, что говорила Анжела. Это просто разведка, ничего серьезного...
Он не мог оторваться от этих губ, нежных и влажных, душистых и теплых, податливых и жадных... Она ответила, какое счастье, она ответила на его поцелуй и даже закинула руки ему на шею, и Марк больше ни о чем не думал и не мог думать, и не хотел думать, потому что кто же думает о глупостях в раю, а он был именно в раю, и теплые тонкие пальцы уже запутались в его волосах, а точеное тело податливо изогнулось, прильнув к его разгоряченному телу, и их бедра слились...
Марк со стоном стиснул ее плечи, собираясь оттолкнуть ее от себя, но вместо этого просто сорвал с нее футболку и со стоном приник к трепещущей груди. Он в неистовстве целовал напряженные соски, ласкал нежные полушария этой восхитительной груди и ни о чем больше не думал до тех самых пор...
Пока не встретился с ней взглядом. В глазах Сары, застланных пеленой возбуждения, неожиданно сверкнул ужас. Возможно, если бы он продолжал целовать ее, если бы не отрывал губ от ее тела, она и забылась бы в его объятиях, но теперь Сара Джонсон пришла в себя. Она оттолкнула Марка с такой силой, какую трудно было представить в хрупкой молодой женщине, и вскочила на ноги.
– Вы... вы... как вы могли! Вы, негодяй! Как вы посмели...
Марк поднялся вслед за ней на ноги и смерил ее яростным и еще не остывшим взглядом.
– А вы сами? Что молчите? Вы, вы, Сара, как могли вы? Интересно было бы послушать вашу интерпретацию произошедшего. Пока только мне, но папа тоже мог бы заинтересоваться...
Он чувствовал себя плохо, омерзительно, гадко, гнусно, тошнотворно!!!
Словно по доброй воле выкупался в навозной луже. Словно своими руками раздразнил скунса.
Нельзя ей такое говорить, потому что она не виновата, ни в чем не виновата, и никто не виноват, за такое нельзя обвинять.
Синие глаза с болью и гневом смотрели на Марка, и ему хотелось умереть на месте.
Потом Сара Джонсон опустила голову и стремительно пошла по тропе вниз, к машине. Марк поплелся за ней, искренне желая себе свернуть шею по дороге.
При осмотре достопримечательностей большую роль играет личность гида...
8
Марк уехал в Хьюстон на следующее утро, очень рано.
Сара об этом узнала от Бена, за завтраком. Точнее сказать, Марк не уехал, а улетел – именно звук винта вертолета слышала Сара сквозь сон.
Бен и представить себе не мог, какое облегчение испытала Сара Джонсон при этом известии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37