Римма пошла в ванную, он двинулся вслед за ней. Они стояли под душем, спокойно и нежно целуя друг друга. Когда вернулись в постель, Римма вновь проделала всю процедуру с некоторыми вариациями. И потом опять... Успокоилась она лишь глубокой ночью. - А как у тебя с Верой? - задала, наконец, Римма вопрос, который давно вертелся у неё на языке, и закурила сигарету. - Как и должно было быть. - Так ты спал с ней?! - недоверчиво воскликнула женщина, пытаясь в темноте, при тусклом свете огонька сигареты, заглянуть ему в глаза.
- Да. "Вот это номер! Но врать парню ни к чему". Она, просто чтобы проверить свою наблюдательность, поинтересовалась: - Скажи, а Вера оказалась девушкой? - Конечно. Она же - Единственная. "Тьфу, черт. Опять он за свое!" - А в постели твоя "единственная" что-нибудь умеет делать? несколько раздраженно спросила Римма. - Брат Артемий говорил: да не разомкнутся уста о сокровенном. "Нет, разговаривать с ним невозможно", вздохнула она, потушила сигарету, и вновь её губы, руки, язык принялись за работу, которую они знали и умели делать. "И что ещё надо на этом чертовом свете. Ничего, кроме Вити и всего того, что при нем. И пусть только кто-то попробует у меня все это отнять!" ...Утром она спросила его: - А вы с Верой о чем-нибудь говорили? - Да, мы вели с ней беседу. - О чем же все-таки? Наверно, о том, как ты следуешь заповедям брата Артемия? - Я ей рассказывал обо всем. - Как обо всем? И о том, что ты только что вернулся с зоны? - Да. И о том, как я участвовал в налете на банк. - Какой банк?! - вскричала она. - "Промбанк" в Кунцеве. Ведь там я свою Единственную и повстречал.
Прокурор Шигарев 3 июля, среда: утро
Иннокентию Трофимовичу Шигареву недавно стукнуло пятьдесят шесть лет. Семейная жизнь его сложилась негладко. Жена Элина, специалист по американской литературе, была моложе заместителя Генпрокурора на полтора десятка лет. В одной из своих частых поездок в США она, в перерывах между посещениями библиотеки Конгресса и семинарами в университетах, сумела завести себе вторую семью, не оформив даже официального развода с Иннокентием Трофимовичем. Несмотря на уговоры матери поехать с ней в Штаты, Вера, воспитанная отцом в патриотическом духе, осталась на родине. Вот она-то и стала единственным светом в окошке для стремительно приближающегося к пенсионному возрасту Иннокентия Трофимовича.
Единственным - поскольку его служебная карьера, которая, наряду с дочерью, являлась вторым жизненным стимулом для Шигарева, фактически завершилась. Конечно, он не ослаблял служебного рвения - четко выполнял официальные приказы и не высказанные вслух, но легко им понимаемые пожелания начальства, твердой рукой держал на коротком поводке своих подчиненных и участвовал во всех внутри - и межведомственных интригах. Однако Иннокентию Трофимовичу было абсолютно ясно: нынешняя его должность потолок. Внеслужебных увлечений, хобби какого-нибудь, у Шигарева никогда не имелось; будучи, может быть, чрезмерно разборчивым в этом плане, другой женщины он не подыскал. Деньги сами по себе его теперь тоже не слишком интересовали, хотя в начале девяностых Иннокентий Шигарев, как и многие другие, стал активно собирать денежные знаки. Никаких особых усилий и противозаконных действий для этого не требовалось - хватало близких знакомств со многими деятелями Центробанка и Министерства финансов. В результате только на счетах в зарубежных банках у Иннокентия Трофимовича скопилось полсотни миллиона долларов, миллионные вклады в рублях в России плюс недвижимость в родном Отечестве и за рубежом. И все это, в сущности, только для нее, для Веры, самому ему уже ничего от жизни не надо. И вот именно любимой дочери совершенно неожиданно стала угрожать серьезная опасность. Да, пожалуй что, и не одна. Если выяснится, что следователь прокуратуры города Москвы находится в интимной связи с уголовником и участником нашумевшего налета на отделение "Промбанка" в Кунцеве, можно не сомневаться, что на служебной карьере дочери придется поставить крест. Обнародование данного факта, конечно, отрицательно скажется и на его служебном положении, но это уже дело десятое. А кроме того, от самого её любовника можно ожидать чего угодно. Ведь он - убийца! Даже если Фролов не прав, и этот Витя Перышко (он ведь и представился Витей! - вспомнил тут прокурор) не участвовал в налете, все равно на счету у парня уже есть один труп. А по версии подполковника ГУВД, в банке и тоннеле он зарезал ещё троих. Шигарев вчера вечером, придя со службы, стал названивать Вере, но та никак не брала трубку. Неужели она все ещё с этим головорезом развлекается! - почти застонал Иннокентий Трофимович и собрался было уже ехать к ней, но тут дочь, наконец, подошла к телефону. "Этот... Витя ещё у тебя?" осторожно спросил он. "Нет, Витя ушел", - с очевидным сожалением ответила дочь, и Шигарева стало слегка трясти. "А сегодня ты, надеюсь, ночуешь одна?" Он уже понимал, что взял неверный тон, как и тогда, утром, неожиданно застав Веру наедине с молодым человеком, но был не в силах подавить захлестнувшее его раздражение. "К сожалению, да", - последовал сухой и лаконичный ответ, который вдруг высветил перед Иннокентием Трофимовичем и третью опасность, которую первоначально он как-то не воспринимал всерьез. Это - отчуждение дочери, фактическая её потеря как любящего его и любимого им человека. Надо успокоиться, подумал Шигарев. Успокоиться и найти нужные слова. А для этого требуется время. "Вера, я заеду к тебе утром перед работой. Хорошо?" "Заезжай". И вот сейчас он ехал на черной "ауди" из дачи в Раздорах на Площадь Победы. Иннокентий Трофимович теперь не стал открывать дверь квартиры дочери своим ключом, а позвонил - он считал, что так будет тактичнее. Вера его ждала и была одета строго и официально: пиджак, юбка, почти закрывающая колени, белая блузка. Сразу видно: человек идет на государственную службу. Он поцеловал её в щеку, дочь ответила тем же.
Пока все шло нормально. Вроде бы, как обычно. - Ты, наверно, догадываешься, о чем я хочу с тобой поговорить? - мягко спросил он. - Да, папа. Ты, конечно, приехал по поводу Виктора. - И она улыбнулась весело и немного вызывающе. - Ты хорошо знаешь этого парня? - Да, - последовал уверенный ответ. - Я провела с ним целую ночь. - Хм. Ты считаешь, что этого достаточно? - Более чем. - А кто он такой? Что тебе известно о нем? - Глядя на счастливый вид дочери, прокурор становился все более мрачным. - Всё. На лице Веры снова заиграла задорная улыбка. - Не уверен. Где он хотя бы работает? - Он - Божий человек. Прислуживает в церкви. Иннокентий Трофимович пристально поглядел в сияющие глаза дочери - ему показалось, что та над ним даже не подшучивает, а попросту издевается. - А вот у меня другие данные. Виктор Курганов, он же Витя Перышко, - убийца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
- Да. "Вот это номер! Но врать парню ни к чему". Она, просто чтобы проверить свою наблюдательность, поинтересовалась: - Скажи, а Вера оказалась девушкой? - Конечно. Она же - Единственная. "Тьфу, черт. Опять он за свое!" - А в постели твоя "единственная" что-нибудь умеет делать? несколько раздраженно спросила Римма. - Брат Артемий говорил: да не разомкнутся уста о сокровенном. "Нет, разговаривать с ним невозможно", вздохнула она, потушила сигарету, и вновь её губы, руки, язык принялись за работу, которую они знали и умели делать. "И что ещё надо на этом чертовом свете. Ничего, кроме Вити и всего того, что при нем. И пусть только кто-то попробует у меня все это отнять!" ...Утром она спросила его: - А вы с Верой о чем-нибудь говорили? - Да, мы вели с ней беседу. - О чем же все-таки? Наверно, о том, как ты следуешь заповедям брата Артемия? - Я ей рассказывал обо всем. - Как обо всем? И о том, что ты только что вернулся с зоны? - Да. И о том, как я участвовал в налете на банк. - Какой банк?! - вскричала она. - "Промбанк" в Кунцеве. Ведь там я свою Единственную и повстречал.
Прокурор Шигарев 3 июля, среда: утро
Иннокентию Трофимовичу Шигареву недавно стукнуло пятьдесят шесть лет. Семейная жизнь его сложилась негладко. Жена Элина, специалист по американской литературе, была моложе заместителя Генпрокурора на полтора десятка лет. В одной из своих частых поездок в США она, в перерывах между посещениями библиотеки Конгресса и семинарами в университетах, сумела завести себе вторую семью, не оформив даже официального развода с Иннокентием Трофимовичем. Несмотря на уговоры матери поехать с ней в Штаты, Вера, воспитанная отцом в патриотическом духе, осталась на родине. Вот она-то и стала единственным светом в окошке для стремительно приближающегося к пенсионному возрасту Иннокентия Трофимовича.
Единственным - поскольку его служебная карьера, которая, наряду с дочерью, являлась вторым жизненным стимулом для Шигарева, фактически завершилась. Конечно, он не ослаблял служебного рвения - четко выполнял официальные приказы и не высказанные вслух, но легко им понимаемые пожелания начальства, твердой рукой держал на коротком поводке своих подчиненных и участвовал во всех внутри - и межведомственных интригах. Однако Иннокентию Трофимовичу было абсолютно ясно: нынешняя его должность потолок. Внеслужебных увлечений, хобби какого-нибудь, у Шигарева никогда не имелось; будучи, может быть, чрезмерно разборчивым в этом плане, другой женщины он не подыскал. Деньги сами по себе его теперь тоже не слишком интересовали, хотя в начале девяностых Иннокентий Шигарев, как и многие другие, стал активно собирать денежные знаки. Никаких особых усилий и противозаконных действий для этого не требовалось - хватало близких знакомств со многими деятелями Центробанка и Министерства финансов. В результате только на счетах в зарубежных банках у Иннокентия Трофимовича скопилось полсотни миллиона долларов, миллионные вклады в рублях в России плюс недвижимость в родном Отечестве и за рубежом. И все это, в сущности, только для нее, для Веры, самому ему уже ничего от жизни не надо. И вот именно любимой дочери совершенно неожиданно стала угрожать серьезная опасность. Да, пожалуй что, и не одна. Если выяснится, что следователь прокуратуры города Москвы находится в интимной связи с уголовником и участником нашумевшего налета на отделение "Промбанка" в Кунцеве, можно не сомневаться, что на служебной карьере дочери придется поставить крест. Обнародование данного факта, конечно, отрицательно скажется и на его служебном положении, но это уже дело десятое. А кроме того, от самого её любовника можно ожидать чего угодно. Ведь он - убийца! Даже если Фролов не прав, и этот Витя Перышко (он ведь и представился Витей! - вспомнил тут прокурор) не участвовал в налете, все равно на счету у парня уже есть один труп. А по версии подполковника ГУВД, в банке и тоннеле он зарезал ещё троих. Шигарев вчера вечером, придя со службы, стал названивать Вере, но та никак не брала трубку. Неужели она все ещё с этим головорезом развлекается! - почти застонал Иннокентий Трофимович и собрался было уже ехать к ней, но тут дочь, наконец, подошла к телефону. "Этот... Витя ещё у тебя?" осторожно спросил он. "Нет, Витя ушел", - с очевидным сожалением ответила дочь, и Шигарева стало слегка трясти. "А сегодня ты, надеюсь, ночуешь одна?" Он уже понимал, что взял неверный тон, как и тогда, утром, неожиданно застав Веру наедине с молодым человеком, но был не в силах подавить захлестнувшее его раздражение. "К сожалению, да", - последовал сухой и лаконичный ответ, который вдруг высветил перед Иннокентием Трофимовичем и третью опасность, которую первоначально он как-то не воспринимал всерьез. Это - отчуждение дочери, фактическая её потеря как любящего его и любимого им человека. Надо успокоиться, подумал Шигарев. Успокоиться и найти нужные слова. А для этого требуется время. "Вера, я заеду к тебе утром перед работой. Хорошо?" "Заезжай". И вот сейчас он ехал на черной "ауди" из дачи в Раздорах на Площадь Победы. Иннокентий Трофимович теперь не стал открывать дверь квартиры дочери своим ключом, а позвонил - он считал, что так будет тактичнее. Вера его ждала и была одета строго и официально: пиджак, юбка, почти закрывающая колени, белая блузка. Сразу видно: человек идет на государственную службу. Он поцеловал её в щеку, дочь ответила тем же.
Пока все шло нормально. Вроде бы, как обычно. - Ты, наверно, догадываешься, о чем я хочу с тобой поговорить? - мягко спросил он. - Да, папа. Ты, конечно, приехал по поводу Виктора. - И она улыбнулась весело и немного вызывающе. - Ты хорошо знаешь этого парня? - Да, - последовал уверенный ответ. - Я провела с ним целую ночь. - Хм. Ты считаешь, что этого достаточно? - Более чем. - А кто он такой? Что тебе известно о нем? - Глядя на счастливый вид дочери, прокурор становился все более мрачным. - Всё. На лице Веры снова заиграла задорная улыбка. - Не уверен. Где он хотя бы работает? - Он - Божий человек. Прислуживает в церкви. Иннокентий Трофимович пристально поглядел в сияющие глаза дочери - ему показалось, что та над ним даже не подшучивает, а попросту издевается. - А вот у меня другие данные. Виктор Курганов, он же Витя Перышко, - убийца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87