Спустя некоторое время боль отступила. К тому же полегчало от мысли, что возвращение его прошлого было даром лжепророка. Хоррис Кью одурачил его, а это даже больнее, чем от потери сладких видений. Как ни неприятно ему было признаваться в этом себе, но, потакая своим слабостям, он сделал возможным этот спектакль, и, вероятно, теперь за это расплачивается Бен Холидей. Очевидно, что Абернети должен приложить все усилия к тому, чтобы постараться исправить положение, а для этого нужно как можно скорее сообщить советнику Тьюсу о происшедшем. После всего, что случилось, будет трудно смотреть волшебнику в глаза. Ведь Тьюс тогда так и не взял кристалла. Абернети еще подумал, что старик слишком упрям и горд, чтобы принять что-нибудь от Хорриса Кью. И, как теперь выяснилось, был совершенно прав! Да, будет очень нелегко предстать перед ним. Но это необходимо. Возможно, еще есть шанс все исправить.
Эту ночь беглецы провели в старом сарае в нескольких километрах к юго-западу от Риндвейра. Солома, на которой они прилегли, была полна блох и воняла навозом, но Абернети сказал себе, что это еще очень малая плата за его невероятную глупость и за то, что он остался на свободе. Лежа в темноте и отчаянно почесываясь, прислушиваясь к спокойному дыханию спящего рядом Сапожка, придворный писец Заземелья поклялся себе, что, как только наступит час расплаты за все содеянное, он непременно позаботится, чтобы Хор-рис Кью, его птица и незнакомец в черном плаще получили по заслугам.
Глава 15. ТАНЕЦ СНОВ
Ночь приближалась к концу замедленным, глухим отливом звуков и движений, и улицы Гринвич и Виллидж стали пустынными и тихими. По ним бесцельно ползли одинокие автомобили, и люди парочками еще бродили по тротуарам, но это было предрассветье. Огни светофоров с неизменной точностью меняли свой зеленый, желтый и красный свет и отражались от асфальта, на котором мелкий дождь оставил грязновато-влажную пленку. В дверных проемах и в переулках спали бездомные: оборванные груды одежды, тени, свернувшиеся в темноте. В воздухе стоял мерзкий запах отбросов, смешанный с испарениями, поднимавшимися из решеток сточных коллекторов и вентиляции подземки и от только что вымытых улиц. Где-то далеко, в гавани, завыл гудок какого-то судна.
Ивица в молчании шла с Дирком с Лесной опушки, ощущая себя одинокой и замученной. Ей не следовало бы испытывать такие чувства. Ее уверенность в себе должна была бы значительно укрепиться, она не должна бояться будущего. Две трети ее похода за почвами трех миров для рождения ее ребенка уже были завершены. Ей оставался только один, последний этап квеста. Но именно он страшил ее больше всего. Пусть мир Бена был ей неприятен и даже противен — эти огромные города, пожиравшие землю, и почти непреодолимое равнодушие к ценности жизни, — но больше всего ее пугали волшебные туманы.
С этим страхом трудно было справиться. Он проистекал из истории ее народа, из его намеренной отстраненности от туманов, его решения принять тяготы и ответственность перед реальностью, отказавшись от фантазии, его решимости вступить на дорогу смертности. Страх коренился в рассказах о том, что случалось со смертными, отважившимися войти в волшебные туманы, о безумии, овладевавшем ими, когда они оказывались не в состоянии приспособиться к требованиям мира, где все было воображаемым и не было ничего постоянного. А еще он крылся в предостережении Матери-Земли, которая велела опасаться мотивов предложенной народом эльфов помощи, потому что они всегда скрывают свои истинные цели, тая их от таких, как Ивица.
Она взглянула на Дирка с Лесной опушки, пытаясь отгадать, какие секреты таит от нее призматический кот. Насколько им движут одному ему известные побуждения? Есть ли какой-то злой умысел в том, что он сопровождал ее в этот мир, а теперь поведет в следующий? Она могла бы спросить его, но не сомневалась, что он ничего не скажет. Ни та его часть, что принадлежит эльфу, ни та, что принадлежит коту, не допустит прямого ответа. По природе своей он был загадкой и не откажется от своей сущности.
Поэтому она продолжала идти, стараясь не задумываться над тем, что должно произойти дальше. Они сошли с главных улиц и начали пробираться по переулкам, заставленным мусорными контейнерами, зава» ленным всяким хламом, загроможденным ржавеющими машинами. Они перешли из света уличных фонарей в область туманного сумрака, и их путь освещался только далеким светом ламп, тускло отражавшимся от стен зданий. Туман и пар образовали узкий коридор, затянув тротуары и скрыв ночь. Их прикосновение заставило Ивицу содрогнуться: ей отчаянно захотелось снова увидеть сияющее солнце.
А потом они оказались в пространстве между двумя зданиями, где дымка была настолько густой, что за ней ничего не было видно. Дирк замедлил шаги и повернулся, и Ивица сразу же поняла, что у нее больше нет выбора.
— Вы готовы, миледи? — почтительно спросил он, что было нехарактерно для Дирка и моментально заставило ее испугаться еще сильнее.
— Да, — ответила она, но не была уверена, произнесла ли она это вслух.
— Держитесь ближе ко мне, — посоветовал кот и начал поворачиваться.
— Дирк, — быстро окликнула его Ивица. Он приостановился и оглянулся. — Это ловушка? Призматический кот моргнул.
— Не моя, — сказал он. — Я не могу ручаться за то, что можешь задумать ты. Хорошо известно, что люди часто попадают в ловушки своего собственного изготовления. Может быть, и с тобой так случится.
Она кивнула, обхватив себя руками, чтобы согреться.
— Я доверяюсь тебе. Я боюсь за себя и за моего ребенка.
— Не доверяйся коту, — философски заметил Дирк, — если на тебе нет толстых перчаток.
— Я доверяюсь потому, что вынуждена — есть у меня перчатки или нет. Если ты меня обманешь, я пропала.
— Ты пропадешь, если только сама это допустишь. Ты пропадешь, если только перестанешь думать. — Кот пристально смотрел на нее. — Ты сильнее, чем тебе кажется, Ивица. Ты в это веришь?
Она покачала головой:
— Не знаю.
Между ними легкий ветерок вдруг протянул ленту тумана, и на секунду кот исчез. Когда он появился снова, глаза его по-прежнему пристально смотрели на Ивицу.
— Я когда-то сказал Холидею, что людям надо получше прислушиваться к тому, что говорят коты, ведь мы можем дать вам немало полезных советов. Я напомнил ему, что это наиболее распространенный среди людей порок: они слушают недостаточно внимательно. И тебе говорю то же самое.
— Я была внимательна, — ответила она, — но я не уверена, что поняла тебя. Дирк наклонил голову:
— Иногда понимание приходит со временем. Так. Ты готова?
Ивица сделала шаг вперед:
— Не бросай меня, Дирк. Что бы ни случилось, не бросай! Ты мне это обещаешь?
Дирк с Лесной опушки покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Эту ночь беглецы провели в старом сарае в нескольких километрах к юго-западу от Риндвейра. Солома, на которой они прилегли, была полна блох и воняла навозом, но Абернети сказал себе, что это еще очень малая плата за его невероятную глупость и за то, что он остался на свободе. Лежа в темноте и отчаянно почесываясь, прислушиваясь к спокойному дыханию спящего рядом Сапожка, придворный писец Заземелья поклялся себе, что, как только наступит час расплаты за все содеянное, он непременно позаботится, чтобы Хор-рис Кью, его птица и незнакомец в черном плаще получили по заслугам.
Глава 15. ТАНЕЦ СНОВ
Ночь приближалась к концу замедленным, глухим отливом звуков и движений, и улицы Гринвич и Виллидж стали пустынными и тихими. По ним бесцельно ползли одинокие автомобили, и люди парочками еще бродили по тротуарам, но это было предрассветье. Огни светофоров с неизменной точностью меняли свой зеленый, желтый и красный свет и отражались от асфальта, на котором мелкий дождь оставил грязновато-влажную пленку. В дверных проемах и в переулках спали бездомные: оборванные груды одежды, тени, свернувшиеся в темноте. В воздухе стоял мерзкий запах отбросов, смешанный с испарениями, поднимавшимися из решеток сточных коллекторов и вентиляции подземки и от только что вымытых улиц. Где-то далеко, в гавани, завыл гудок какого-то судна.
Ивица в молчании шла с Дирком с Лесной опушки, ощущая себя одинокой и замученной. Ей не следовало бы испытывать такие чувства. Ее уверенность в себе должна была бы значительно укрепиться, она не должна бояться будущего. Две трети ее похода за почвами трех миров для рождения ее ребенка уже были завершены. Ей оставался только один, последний этап квеста. Но именно он страшил ее больше всего. Пусть мир Бена был ей неприятен и даже противен — эти огромные города, пожиравшие землю, и почти непреодолимое равнодушие к ценности жизни, — но больше всего ее пугали волшебные туманы.
С этим страхом трудно было справиться. Он проистекал из истории ее народа, из его намеренной отстраненности от туманов, его решения принять тяготы и ответственность перед реальностью, отказавшись от фантазии, его решимости вступить на дорогу смертности. Страх коренился в рассказах о том, что случалось со смертными, отважившимися войти в волшебные туманы, о безумии, овладевавшем ими, когда они оказывались не в состоянии приспособиться к требованиям мира, где все было воображаемым и не было ничего постоянного. А еще он крылся в предостережении Матери-Земли, которая велела опасаться мотивов предложенной народом эльфов помощи, потому что они всегда скрывают свои истинные цели, тая их от таких, как Ивица.
Она взглянула на Дирка с Лесной опушки, пытаясь отгадать, какие секреты таит от нее призматический кот. Насколько им движут одному ему известные побуждения? Есть ли какой-то злой умысел в том, что он сопровождал ее в этот мир, а теперь поведет в следующий? Она могла бы спросить его, но не сомневалась, что он ничего не скажет. Ни та его часть, что принадлежит эльфу, ни та, что принадлежит коту, не допустит прямого ответа. По природе своей он был загадкой и не откажется от своей сущности.
Поэтому она продолжала идти, стараясь не задумываться над тем, что должно произойти дальше. Они сошли с главных улиц и начали пробираться по переулкам, заставленным мусорными контейнерами, зава» ленным всяким хламом, загроможденным ржавеющими машинами. Они перешли из света уличных фонарей в область туманного сумрака, и их путь освещался только далеким светом ламп, тускло отражавшимся от стен зданий. Туман и пар образовали узкий коридор, затянув тротуары и скрыв ночь. Их прикосновение заставило Ивицу содрогнуться: ей отчаянно захотелось снова увидеть сияющее солнце.
А потом они оказались в пространстве между двумя зданиями, где дымка была настолько густой, что за ней ничего не было видно. Дирк замедлил шаги и повернулся, и Ивица сразу же поняла, что у нее больше нет выбора.
— Вы готовы, миледи? — почтительно спросил он, что было нехарактерно для Дирка и моментально заставило ее испугаться еще сильнее.
— Да, — ответила она, но не была уверена, произнесла ли она это вслух.
— Держитесь ближе ко мне, — посоветовал кот и начал поворачиваться.
— Дирк, — быстро окликнула его Ивица. Он приостановился и оглянулся. — Это ловушка? Призматический кот моргнул.
— Не моя, — сказал он. — Я не могу ручаться за то, что можешь задумать ты. Хорошо известно, что люди часто попадают в ловушки своего собственного изготовления. Может быть, и с тобой так случится.
Она кивнула, обхватив себя руками, чтобы согреться.
— Я доверяюсь тебе. Я боюсь за себя и за моего ребенка.
— Не доверяйся коту, — философски заметил Дирк, — если на тебе нет толстых перчаток.
— Я доверяюсь потому, что вынуждена — есть у меня перчатки или нет. Если ты меня обманешь, я пропала.
— Ты пропадешь, если только сама это допустишь. Ты пропадешь, если только перестанешь думать. — Кот пристально смотрел на нее. — Ты сильнее, чем тебе кажется, Ивица. Ты в это веришь?
Она покачала головой:
— Не знаю.
Между ними легкий ветерок вдруг протянул ленту тумана, и на секунду кот исчез. Когда он появился снова, глаза его по-прежнему пристально смотрели на Ивицу.
— Я когда-то сказал Холидею, что людям надо получше прислушиваться к тому, что говорят коты, ведь мы можем дать вам немало полезных советов. Я напомнил ему, что это наиболее распространенный среди людей порок: они слушают недостаточно внимательно. И тебе говорю то же самое.
— Я была внимательна, — ответила она, — но я не уверена, что поняла тебя. Дирк наклонил голову:
— Иногда понимание приходит со временем. Так. Ты готова?
Ивица сделала шаг вперед:
— Не бросай меня, Дирк. Что бы ни случилось, не бросай! Ты мне это обещаешь?
Дирк с Лесной опушки покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88