Уолкер был облачен во все черное: мантия с капюшоном, сапоги и перевязь — друид, идущий по стопам друидов. Он не задавался вопросом, кто же он, вышедший из туманной глубины Черного эльфийского камня, прошедший сквозь огонь преображения в колодце цитадели, вернувшийся в мир людей. Он был владельцем Паранора и слугой всех народов.
Осознание этого исполняло его странным, бодрящим чувством. Чувством, казавшимся непреходящим.
Время во сне летело быстро, и вот он приблизился к Хейдисхорну — к недвижным и черным ночным водам. Озеро странно и таинственно блестело в лунном свете. Под ногами Уолкера с шуршанием осыпались мелкие камешки, но, помимо этих звуков, ничто не нарушало тишины. Казалось, он один в целом мире, последний бредущий по земле человек, последний бодрствующий в пустоте и бездне.
Он достиг берега Хейдисхорна и остановился у самой кромки воды, сбросил на плечи капюшон, опустил голову на грудь и задумался.
Ожидание длилось несколько мгновений. Хейдисхорн забурлил, воды вскипели, словно в поставленном на огонь котле. Водоворот, медленное и неуклонное кружение волн по часовой стрелке, охватил всю озерную гладь от берега до берега.
Уолкер понял, что происходит. Он уже видывал такое и раньше. Хейдисхорн шипел, его поверхность испещрили пена и пузырьки, рассыпавшиеся сотнями алмазных искр. Раздался вой, истошная мольба узника о свободе. Долина содрогнулась, словно узнавая голоса взывающих, и в страхе съежилась. Уолкер Бо не пошевелился.
Из темных вод, сопровождаемый угрюмыми кликами, его взору явился Алланон — серый призрак, покинувший подземный мир ради разговора со смертным преемником. Его одеяние мерцало и переливалось в лунном свете — бесплотный дух в человеческом облике, туманное подобие, сияющий контур. Он всплывал из глубин, пока не замер на застывшей поверхности лицом к Уолкеру Бо.
— Алланон, — приветствовал его Темный Родич, не узнавая собственного голоса.
— Ты хорошо справился с делом, Уолкер Бо… — Гулкий голос Алланона звучал, как из бездонной пропасти, содрогаясь и искажаясь при ударе о камни.
Уолкер покачал головой:
— Не так уж и хорошо. Обыкновенно или, точнее, как надлежало. Я выполнил долг, потеряв при этом себя прежнего и став тем, кем ты предназначил мне стать. Прежде я был недоволен, но теперь мой гнев утих.
Воды Хейдисхорна вновь забурлили и зашипели. Тень скользнула вперед по озерной глади, не делая никаких усилий, сама собой. В десяти футах от Уолкера она остановилась.
— Жизнь — пора выбора, а смерть — пора воспоминаний о том, что мы выбрали. И, надо сказать, эти воспоминания не всегда приятны Уолкер кивнул:
— Я знаю. Так и должно быть.
— И ты печалишься о Коглине…
Уолкер снова кивнул.
— Но это тоже кануло в прошлое. Наш выбор оказался верным. И даже в последнем случае.
Тень воздела руки. При этом движении во все стороны серебряными облаками брызнули мириады искрящихся капель.
— Я не мог спасти его. Даже друиды не властны над смертью. Когда пришло мое время, Бреман предупредил меня. А я предупредил Коглина. Я дал ему возможность вернуться в Четыре Земли, куда был вновь перенесен Паранор, дал возможность в последний раз помочь тебе в битве с порождениями Тьмы. Это все, что я мог…
Уолкер ничего не отвечал, устремив взгляд на призрак, но на самом деле глядя куда-то вдаль, сквозь него. Перед его мысленным взором проносились минувшие события, последний бой Коглина. Смерть завладела стариком, но она завладела им тогда, когда пробил его час.
— Будь это в моей власти, я вернул бы тебе все, что ты утратил, Уолкер Бо. Но я не могу вернуть тебе ничего из того, что ушло, и так будет всегда. Жизнь друида состоит из множества потерь…
Во сне Уолкер видел, как долина тонет в нахлынувшем тумане, медленно тает и удаляется во мглу времен. Перед взором его, теснясь и обгоняя друг друга, летели какие-то белесые хлопья. Туман плыл медленно и тягуче, чьи-то жизни на несколько секунд прибивало к озеру и снова уносило по неведомому пути.
Мелькали лица, преимущественно незнакомые, слышались голоса, то веселые, то печальные.
Шло время, часы слагались в дни, а дни складывались в годы. Уолкер стоял на прежнем месте, не изменяясь, пребывая в вечном одиночестве.
— Так будет отныне и с тобой. Помни…
Но Уолкеру не было нужды запоминать — он обладал памятью Алланона, дарованной ему перерождением. Он унаследовал память существовавших до него друидов. Он знал, какая ему предстоит жизнь, и понимал, что именно это и называют судьбой.
— Помни…
Шепот тени прервал мерный бег времени, Сланцевая долина обрела четкие контуры, а поток мыслей Уолкера вернулся на круги своя.
— Зачем я здесь, Алланон? — спросил он.
— Твой внутренний мир сложился, Уолкер Бо. Ты стал тем, кем тебе суждено было стать.
Ты надел мантию друида и будешь носить ее вместо меня. Иди же теперь из Паранора в Четыре Земли. Ты нужен там…
— Я знаю.
Клочковатый туман не рассеивался. Алланон склонил голову.
— Нет, не знаешь. Ты переродился, но это только начало. Ты стал друидом, да, но стать не значит быть. Теперь ты в ответе за народы, за их благополучие, Темный Родич. Те, от кого прежде ты бежал, находятся теперь на твоем попечении. Они ждут. Они жаждут…
— ..освободиться от порождений Тьмы…
— Да, и теперь ты покажешь им, как освободиться, укажешь путь, выведешь их из тьмы…
Уолкер Бо растерянно покачал головой:
— Но у меня об этом никакого понятия, мне известно не больше, чем всем прочим.
Поверхность Хейдисхорна подернулась пеленой испарений. Влага струйками текла по лицу Уолкера, он не утирал ее, и капли скатывались по шее, холодя грудь. Прикосновение к водам Хейдисхорна для него не было смертельным: друидам издавна ведома тайна поддержания вечной жизни.
Голос Алланона звучал мрачно и отчетливо:
— Ничего, сообразишь. Ты владеешь совокупной силой и мудростью всех тех, кто предшествовал тебе. Ты владеешь магической силой, скопившейся за тысячелетия. Покинь Паранор и отыщи остальных детей Шаннары. Все они посланы с определенным поручением. Все их исполнили. Ты хранитель талисманов. Эти талисманы придадут тебе силы…
Уолкер Бо в смущении понурил голову:
— Каких талисманов я хранитель?
— Самый могущественный талисман — обретенная тобой мантия друида. Ее нельзя увидеть, но она всегда будет с тобой. Ее сила станет возрастать по мере того, как ты научишься применять ее, с каждым разом она становится больше и больше. Подумай, Уолкер Бо. До битвы со всадниками ты был слабее, чем теперь. И так будет после каждого испытания, которое ты примешь и выдержишь с честью. Ты еще не вышел из колыбели и только начинаешь понимать, что такое быть друидом. Все приходит со временем…
— Но теперь?
— Дел еще достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Осознание этого исполняло его странным, бодрящим чувством. Чувством, казавшимся непреходящим.
Время во сне летело быстро, и вот он приблизился к Хейдисхорну — к недвижным и черным ночным водам. Озеро странно и таинственно блестело в лунном свете. Под ногами Уолкера с шуршанием осыпались мелкие камешки, но, помимо этих звуков, ничто не нарушало тишины. Казалось, он один в целом мире, последний бредущий по земле человек, последний бодрствующий в пустоте и бездне.
Он достиг берега Хейдисхорна и остановился у самой кромки воды, сбросил на плечи капюшон, опустил голову на грудь и задумался.
Ожидание длилось несколько мгновений. Хейдисхорн забурлил, воды вскипели, словно в поставленном на огонь котле. Водоворот, медленное и неуклонное кружение волн по часовой стрелке, охватил всю озерную гладь от берега до берега.
Уолкер понял, что происходит. Он уже видывал такое и раньше. Хейдисхорн шипел, его поверхность испещрили пена и пузырьки, рассыпавшиеся сотнями алмазных искр. Раздался вой, истошная мольба узника о свободе. Долина содрогнулась, словно узнавая голоса взывающих, и в страхе съежилась. Уолкер Бо не пошевелился.
Из темных вод, сопровождаемый угрюмыми кликами, его взору явился Алланон — серый призрак, покинувший подземный мир ради разговора со смертным преемником. Его одеяние мерцало и переливалось в лунном свете — бесплотный дух в человеческом облике, туманное подобие, сияющий контур. Он всплывал из глубин, пока не замер на застывшей поверхности лицом к Уолкеру Бо.
— Алланон, — приветствовал его Темный Родич, не узнавая собственного голоса.
— Ты хорошо справился с делом, Уолкер Бо… — Гулкий голос Алланона звучал, как из бездонной пропасти, содрогаясь и искажаясь при ударе о камни.
Уолкер покачал головой:
— Не так уж и хорошо. Обыкновенно или, точнее, как надлежало. Я выполнил долг, потеряв при этом себя прежнего и став тем, кем ты предназначил мне стать. Прежде я был недоволен, но теперь мой гнев утих.
Воды Хейдисхорна вновь забурлили и зашипели. Тень скользнула вперед по озерной глади, не делая никаких усилий, сама собой. В десяти футах от Уолкера она остановилась.
— Жизнь — пора выбора, а смерть — пора воспоминаний о том, что мы выбрали. И, надо сказать, эти воспоминания не всегда приятны Уолкер кивнул:
— Я знаю. Так и должно быть.
— И ты печалишься о Коглине…
Уолкер снова кивнул.
— Но это тоже кануло в прошлое. Наш выбор оказался верным. И даже в последнем случае.
Тень воздела руки. При этом движении во все стороны серебряными облаками брызнули мириады искрящихся капель.
— Я не мог спасти его. Даже друиды не властны над смертью. Когда пришло мое время, Бреман предупредил меня. А я предупредил Коглина. Я дал ему возможность вернуться в Четыре Земли, куда был вновь перенесен Паранор, дал возможность в последний раз помочь тебе в битве с порождениями Тьмы. Это все, что я мог…
Уолкер ничего не отвечал, устремив взгляд на призрак, но на самом деле глядя куда-то вдаль, сквозь него. Перед его мысленным взором проносились минувшие события, последний бой Коглина. Смерть завладела стариком, но она завладела им тогда, когда пробил его час.
— Будь это в моей власти, я вернул бы тебе все, что ты утратил, Уолкер Бо. Но я не могу вернуть тебе ничего из того, что ушло, и так будет всегда. Жизнь друида состоит из множества потерь…
Во сне Уолкер видел, как долина тонет в нахлынувшем тумане, медленно тает и удаляется во мглу времен. Перед взором его, теснясь и обгоняя друг друга, летели какие-то белесые хлопья. Туман плыл медленно и тягуче, чьи-то жизни на несколько секунд прибивало к озеру и снова уносило по неведомому пути.
Мелькали лица, преимущественно незнакомые, слышались голоса, то веселые, то печальные.
Шло время, часы слагались в дни, а дни складывались в годы. Уолкер стоял на прежнем месте, не изменяясь, пребывая в вечном одиночестве.
— Так будет отныне и с тобой. Помни…
Но Уолкеру не было нужды запоминать — он обладал памятью Алланона, дарованной ему перерождением. Он унаследовал память существовавших до него друидов. Он знал, какая ему предстоит жизнь, и понимал, что именно это и называют судьбой.
— Помни…
Шепот тени прервал мерный бег времени, Сланцевая долина обрела четкие контуры, а поток мыслей Уолкера вернулся на круги своя.
— Зачем я здесь, Алланон? — спросил он.
— Твой внутренний мир сложился, Уолкер Бо. Ты стал тем, кем тебе суждено было стать.
Ты надел мантию друида и будешь носить ее вместо меня. Иди же теперь из Паранора в Четыре Земли. Ты нужен там…
— Я знаю.
Клочковатый туман не рассеивался. Алланон склонил голову.
— Нет, не знаешь. Ты переродился, но это только начало. Ты стал друидом, да, но стать не значит быть. Теперь ты в ответе за народы, за их благополучие, Темный Родич. Те, от кого прежде ты бежал, находятся теперь на твоем попечении. Они ждут. Они жаждут…
— ..освободиться от порождений Тьмы…
— Да, и теперь ты покажешь им, как освободиться, укажешь путь, выведешь их из тьмы…
Уолкер Бо растерянно покачал головой:
— Но у меня об этом никакого понятия, мне известно не больше, чем всем прочим.
Поверхность Хейдисхорна подернулась пеленой испарений. Влага струйками текла по лицу Уолкера, он не утирал ее, и капли скатывались по шее, холодя грудь. Прикосновение к водам Хейдисхорна для него не было смертельным: друидам издавна ведома тайна поддержания вечной жизни.
Голос Алланона звучал мрачно и отчетливо:
— Ничего, сообразишь. Ты владеешь совокупной силой и мудростью всех тех, кто предшествовал тебе. Ты владеешь магической силой, скопившейся за тысячелетия. Покинь Паранор и отыщи остальных детей Шаннары. Все они посланы с определенным поручением. Все их исполнили. Ты хранитель талисманов. Эти талисманы придадут тебе силы…
Уолкер Бо в смущении понурил голову:
— Каких талисманов я хранитель?
— Самый могущественный талисман — обретенная тобой мантия друида. Ее нельзя увидеть, но она всегда будет с тобой. Ее сила станет возрастать по мере того, как ты научишься применять ее, с каждым разом она становится больше и больше. Подумай, Уолкер Бо. До битвы со всадниками ты был слабее, чем теперь. И так будет после каждого испытания, которое ты примешь и выдержишь с честью. Ты еще не вышел из колыбели и только начинаешь понимать, что такое быть друидом. Все приходит со временем…
— Но теперь?
— Дел еще достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129