Ему льстило, порой забавляло даже её восторженное почитание. Но он (и по собственному опыту тоже) знал, что в мире не так мало женщин, которые ищут будущих гениев, великих ренов, чтобы всегда быть подле, возносить и помогать – гениалить. Но что бывает, когда такая дама обнаружит, что ее избранник ничем не замечателен? Наверное, самое страшное – постоянно слышать восторги по поводу твоих талантов и сознавать, что ты – обычный средний человек, обыватель.
Если честно... (перед собой, Алене он еще не говорил ни слова) Виктор даже задумывался иногда: не расстаться ли им? Куда проще с женщиной, которая не станет требовать от любовника или мужа невозможного. Алена, быть может, найдет истинного гения. Или, что более вероятно, истинное ничтожество, и будет холить его, боготворить и продвигать... Виктору было больно даже мысленно произносить это слово – расстаться. Но хотелось быть честным – с собой и с нею. Не обманывать ни в чем. Даже невольно. Нет, самому не сделать этот шаг. Все должна решить судьба. Так, чтобы не было колебаний или-или, а было только одно-единственное решение, которое уже невозможно изменить.
И тут Виктор услышал про Валгаллу. Это слово всё в нем перевернуло. Чутье подсказывало ему: это была действительно МИССИЯ. Не та, что в игре, а та, о которой не говорят вслух. Приговор.
Его смущало лишь то, что при Алене (в какой бы она пришла восторг, как бы восхитилась!) он не мог и заикнуться про Валгаллу. Не потому, что не доверял. Тут сказывалась профессиональная привычка: пока дело не закончено, о нем нельзя говорить никому. Даже самым близким. Ни для кого нельзя делать исключения, Из-за этого Виктор когда-то поругался с Артемом.
«Похоже, она была права, и я в самом деле на что-то сгожусь. Если там, за вратами, сумею отличиться. А я сумею, поверь...»
– Тетя Надя идет, – Алена улыбнулась плотоядно. – Ну, берегись, она тебе мозги прочистит.
Виктор посмотрел в окно. Так и есть: по тропинке с важностью как минимум императорской фрейлины шествовала Надежда Сергеевна, Аленкина тетушка, лидерша пацифистского движения «Эдем». Задачу «Эдем» перед собой ставил грандиозную: обратить в ангелов всех людей по ту сторону врат, перековать мечи на орала, а все бластеры – на металлорежущие мини-станки; в зоне войны сотворить Эдем. Пацифисты вербовали сторонников по всему миру и, как только в марте открывались врата, переправлялись на ту сторону – возводить мирные поселения и города. Оружия они не брали демонстративно, охрану не нанимали, и потому мародеры шли за пасиками следом от самых врат, как стая волков за жирными оленями. Впрочем, в присутствии военной полиции и наблюдателей мародеры пасиков не трогали, тем удавалось без потерь миновать и главный тракт, и перевал Ганнибала, а дальше они небольшими группами уходили в леса и долины. Что было дальше, рассказывали потом портальщики, если забредали в разоренные деревеньки... Бессмысленное действо? «Ненасильственное сопротивление всем насильникам кажется бессмысленным», – как заклинание повторяли пасики. «Просто марам не хватает любви, мы их спасем – своей любовью».
Виктор поморщился при виде Надежды Сергеевны, как будто проглотил что-то невыносимо кислое. Но разговора было уже не избежать: не удирать же через комнаты и черный ход в сад и дальше к реке. Из гостей тетя Надя быстро не уйдет. Оставалось одно: сидеть на месте и ждать вторжения.
Надежда Сергеевна вошла. В ее внешности прежде всего в глаза бросалось несоответствие между ее нелепой, почти уродливой фигурой (маленький рост, бесформенная полнота, плоский зад и выпирающий живот) и красивым породистым лицом с дерзким взглядом живых серых глаз. На ней было платье из лилового плотного шелка. Рукава буфами, юбка колоколом. Глубокое декольте открывало весьма перезревшие прелести.
Виктор встал и поклонился. Ручку не поцеловал. Надежда Сергеевна не терпела подобных любезностей.
– Здравствуй, Аленушка. Никак чаем жениха потчуешь? Что к чаю? Рулетик? И мне отрежь. Потолще. Я тонкие ломтики не люблю.
Она сама налила себе крепчайшего чаю, одной заварки, кипятка из самовара капнула для теплоты.
– Наши отправляются через врата послезавтра. Я уже манифест приготовила.
С детским задором, совершенно неуместным в женщине за пятьдесят, она выложила перед Аленкой голубую страничку, украшенную серебристой голограммой голубя. Птица мира помахивала крылышками и радостно разевала клювик. Воркования, однако, не слышалось.
– Прочти, настоятельно советую, – объявила тётя Надя.
Алена через силу улыбнулась:
– По-моему, нечестно звать на ту сторону беззащитных людей. Их там грабят, насилуют, убивают.
– Все дело в том, что нас слишком мало. Если бы все решились! – отмахнулась от ее доводов Надежда Сергеевна. – Если бы все пошли. Или хотя бы процентов десять людей мира – Дикий мир превратился бы в Эдем. Когда пацифистов станет больше, чем стрелков раз в пять, так и будет.
– Ничего нового не будет! – Алена разозлилась и уже не могла скрыть своей злости. – Пацифисты безоружны. Вот если бы им дать хоть какое-то оружие!
– Какое? – с вызовом спросила Надежда Сергеевна. – Пулемет? Лазер?
– Я не знаю. Но что-то адекватное оружию... хотя бы силовые установки для защиты. Да, почему вы отказываетесь от силовых установок?
– Отказываемся? У нас нет денег на такие установки. Хотя два поселения мы уже сумели оборудовать. Вот если бы вы пожертвовали... – Она окинула взглядом веранду. Алена невольно съежилась, представив, как тетя Надя продает после смерти деда этот дом, чтобы купить третью силовую установку. Дом был завещан Надежде Сергеевне, дед заранее объявил свою волю и просил Алену не оспаривать завещание. Алена обиделась, но слово деду дала.
– К сожалению, одна или две установки дела не решат. У нас сотни поселений, – вздохнула Надежда Сергеевна.
– И многие из них пережили зиму? – не выдержал Виктор. Он знал, что с тетей Надей в спор лучше не вступать, но не мог удержаться.
– Вот вернутся связные осенью, тогда и увидим, – объявила Надежда Сергеевна.
– Погляжу, не сомневайтесь. Про деревни пацифистов я непременно сделаю репортаж, – пообещал Виктор. – Как они там процветают.
– Вот как? Вы идете с нами? Непременно с нами. Остальные группы пацифистов решают сиюминутные задачи, тогда как мы... – тетя Надя аж приподнялась на стуле, готовая агитировать Виктора за вступление в ряды «Эдема», чем она занималась неоднократно.
– О, нет, я сам по себе, не с пасиками.
– То есть фактически стрелком? – Взгляд Надежды Сергеевна сделался колючим, а улыбка – ядовитой. Тетя Надя явно передергивала. Портальщики никогда не бывают стрелками. Портальщики – это каста. Бывшего стрелка они не примут в свои ряды. – Будете убивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Если честно... (перед собой, Алене он еще не говорил ни слова) Виктор даже задумывался иногда: не расстаться ли им? Куда проще с женщиной, которая не станет требовать от любовника или мужа невозможного. Алена, быть может, найдет истинного гения. Или, что более вероятно, истинное ничтожество, и будет холить его, боготворить и продвигать... Виктору было больно даже мысленно произносить это слово – расстаться. Но хотелось быть честным – с собой и с нею. Не обманывать ни в чем. Даже невольно. Нет, самому не сделать этот шаг. Все должна решить судьба. Так, чтобы не было колебаний или-или, а было только одно-единственное решение, которое уже невозможно изменить.
И тут Виктор услышал про Валгаллу. Это слово всё в нем перевернуло. Чутье подсказывало ему: это была действительно МИССИЯ. Не та, что в игре, а та, о которой не говорят вслух. Приговор.
Его смущало лишь то, что при Алене (в какой бы она пришла восторг, как бы восхитилась!) он не мог и заикнуться про Валгаллу. Не потому, что не доверял. Тут сказывалась профессиональная привычка: пока дело не закончено, о нем нельзя говорить никому. Даже самым близким. Ни для кого нельзя делать исключения, Из-за этого Виктор когда-то поругался с Артемом.
«Похоже, она была права, и я в самом деле на что-то сгожусь. Если там, за вратами, сумею отличиться. А я сумею, поверь...»
– Тетя Надя идет, – Алена улыбнулась плотоядно. – Ну, берегись, она тебе мозги прочистит.
Виктор посмотрел в окно. Так и есть: по тропинке с важностью как минимум императорской фрейлины шествовала Надежда Сергеевна, Аленкина тетушка, лидерша пацифистского движения «Эдем». Задачу «Эдем» перед собой ставил грандиозную: обратить в ангелов всех людей по ту сторону врат, перековать мечи на орала, а все бластеры – на металлорежущие мини-станки; в зоне войны сотворить Эдем. Пацифисты вербовали сторонников по всему миру и, как только в марте открывались врата, переправлялись на ту сторону – возводить мирные поселения и города. Оружия они не брали демонстративно, охрану не нанимали, и потому мародеры шли за пасиками следом от самых врат, как стая волков за жирными оленями. Впрочем, в присутствии военной полиции и наблюдателей мародеры пасиков не трогали, тем удавалось без потерь миновать и главный тракт, и перевал Ганнибала, а дальше они небольшими группами уходили в леса и долины. Что было дальше, рассказывали потом портальщики, если забредали в разоренные деревеньки... Бессмысленное действо? «Ненасильственное сопротивление всем насильникам кажется бессмысленным», – как заклинание повторяли пасики. «Просто марам не хватает любви, мы их спасем – своей любовью».
Виктор поморщился при виде Надежды Сергеевны, как будто проглотил что-то невыносимо кислое. Но разговора было уже не избежать: не удирать же через комнаты и черный ход в сад и дальше к реке. Из гостей тетя Надя быстро не уйдет. Оставалось одно: сидеть на месте и ждать вторжения.
Надежда Сергеевна вошла. В ее внешности прежде всего в глаза бросалось несоответствие между ее нелепой, почти уродливой фигурой (маленький рост, бесформенная полнота, плоский зад и выпирающий живот) и красивым породистым лицом с дерзким взглядом живых серых глаз. На ней было платье из лилового плотного шелка. Рукава буфами, юбка колоколом. Глубокое декольте открывало весьма перезревшие прелести.
Виктор встал и поклонился. Ручку не поцеловал. Надежда Сергеевна не терпела подобных любезностей.
– Здравствуй, Аленушка. Никак чаем жениха потчуешь? Что к чаю? Рулетик? И мне отрежь. Потолще. Я тонкие ломтики не люблю.
Она сама налила себе крепчайшего чаю, одной заварки, кипятка из самовара капнула для теплоты.
– Наши отправляются через врата послезавтра. Я уже манифест приготовила.
С детским задором, совершенно неуместным в женщине за пятьдесят, она выложила перед Аленкой голубую страничку, украшенную серебристой голограммой голубя. Птица мира помахивала крылышками и радостно разевала клювик. Воркования, однако, не слышалось.
– Прочти, настоятельно советую, – объявила тётя Надя.
Алена через силу улыбнулась:
– По-моему, нечестно звать на ту сторону беззащитных людей. Их там грабят, насилуют, убивают.
– Все дело в том, что нас слишком мало. Если бы все решились! – отмахнулась от ее доводов Надежда Сергеевна. – Если бы все пошли. Или хотя бы процентов десять людей мира – Дикий мир превратился бы в Эдем. Когда пацифистов станет больше, чем стрелков раз в пять, так и будет.
– Ничего нового не будет! – Алена разозлилась и уже не могла скрыть своей злости. – Пацифисты безоружны. Вот если бы им дать хоть какое-то оружие!
– Какое? – с вызовом спросила Надежда Сергеевна. – Пулемет? Лазер?
– Я не знаю. Но что-то адекватное оружию... хотя бы силовые установки для защиты. Да, почему вы отказываетесь от силовых установок?
– Отказываемся? У нас нет денег на такие установки. Хотя два поселения мы уже сумели оборудовать. Вот если бы вы пожертвовали... – Она окинула взглядом веранду. Алена невольно съежилась, представив, как тетя Надя продает после смерти деда этот дом, чтобы купить третью силовую установку. Дом был завещан Надежде Сергеевне, дед заранее объявил свою волю и просил Алену не оспаривать завещание. Алена обиделась, но слово деду дала.
– К сожалению, одна или две установки дела не решат. У нас сотни поселений, – вздохнула Надежда Сергеевна.
– И многие из них пережили зиму? – не выдержал Виктор. Он знал, что с тетей Надей в спор лучше не вступать, но не мог удержаться.
– Вот вернутся связные осенью, тогда и увидим, – объявила Надежда Сергеевна.
– Погляжу, не сомневайтесь. Про деревни пацифистов я непременно сделаю репортаж, – пообещал Виктор. – Как они там процветают.
– Вот как? Вы идете с нами? Непременно с нами. Остальные группы пацифистов решают сиюминутные задачи, тогда как мы... – тетя Надя аж приподнялась на стуле, готовая агитировать Виктора за вступление в ряды «Эдема», чем она занималась неоднократно.
– О, нет, я сам по себе, не с пасиками.
– То есть фактически стрелком? – Взгляд Надежды Сергеевна сделался колючим, а улыбка – ядовитой. Тетя Надя явно передергивала. Портальщики никогда не бывают стрелками. Портальщики – это каста. Бывшего стрелка они не примут в свои ряды. – Будете убивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83