Это не был обычный разбой на большой дороге: они уехали с тем, за чем пришли.
Глава 1

Португалия, март 1812 года
Адъютант торопливо простучал сапогами по лестнице, приближаясь к комнатам главнокомандующего, находившегося сейчас в своей ставке в городке Эльвас. Однако у самых дверей он приостановился, одернул мундир, пригладил волосы. Лорд не выносил расхлябанности и бывал несдержан на язык.
— Войдите! — отрывисто прозвучало в ответ на его стук.
Он толкнул входную дверь. В большой продуваемой насквозь комнате находились трое — полковник, майор и сам главнокомандующий.
Огонь, ярко горевший в камине, тщетно пытался побороть холод и промозглую сырость. Дождь лил уже пять дней, безжалостный, проливной, низвергавшийся сплошным потоком и превращавший в сущий ад траншеи, вырытые пехотинцами вокруг осажденного Бадахоса, расположенного на самой границе с Испанией.
Адъютант отсалютовал:
— Донесение разведки, сэр.
Он положил на бюро кипу бумаг. Веллингтон проворчал что-то в знак признательности и отошел от камина, чтобы просмотреть их. Его длинный хрящеватый нос подергивался от отвращения. Он бросил взгляд на офицеров, все еще гревшихся у огня:
— Французы захватили Фиалку.
— Когда, сэр?
Полковник лорд Джулиан Сент-Саймон протянул руку за документом, прочитанным Веллингтоном.
— Похоже, что вчера. Люди Корнише окружили ее головорезов возле Оливенцы. Судя по тому, что здесь сказано, они держат Фиалку в военном лагере за городом.
— Насколько надежны эти сведения? — Глаза полковника, читавшего донесение, блеснули.
Веллингтон пожал плечами и бросил вопросительный взгляд на адъютанта.
— Агент — один из наших лучших людей, сэр, — сказал адъютант. — И информация настолько свежая, что я готов пари держать, что она правдива.
— Проклятие, — пробормотал Веллингтон. — Если она попала к французам, уж они выжмут из нее все, что она знает, до последней капли. Ей известны все эти чертовы горные перевалы отсюда и до Байонны, а то, что неизвестно ей о здешних партизанах, не стоит труда и узнавать.
— В таком случае нам лучше ее вызволить, — произнес полковник, как будто это было нечто само собой разумеющееся, и положил донесение на стол. — Мы не можем допустить, чтобы Джонни Крапо заполучил сведения, которых нет у нас.
— Да, — согласился Веллингтон, поглаживая подбородок. — Если Фиалка уже поделилась с французами своими знаниями, мы окажемся в большом проигрыше, не выудив, также у нее эти сведения.
— Кстати, почему французы ее так называют? — поинтересовался майор. — Впрочем, испанцы тоже зовут ее Виолетта.
— Насколько я понимаю, это из-за ее манеры ведения военных действий, — ответил полковник Сент-Саймон, и в голосе его послышалась саркастическая нотка. — Она как скромная фиалочка, вошедшая в поговорку. Всегда оказывается под защитой больших партизанских отрядов, тушуется на их фоне. А когда французская армия концентрирует все свое внимание на деятельности герильи, маленькая фиалочка со своей бандой «процветает» на заднем плане и устраивает веселое представление с погромами там, где ее меньше всего ожидают.
— И собирает пушок и перышки для своего маленького гнездышка, — заметил Веллингтон. — Говорят, она не знается ни с одной из армий, а когда помогает испанским партизанам, то за свою помощь требует мзду… или по крайней мере свеженьких сведений о том, где есть возможность хорошенько поживиться.
— Иными словами, она действует из корысти — как наемник, — подытожил майор с гримасой отвращения.
— Именно так. Но мне известно, что французы у нее в еще меньшей чести, чем мы, грешные. По крайней мере она никогда ни за какие деньги не предлагала помощи французам.
Главнокомандующий пнул ногой выпавшее из камина полено.
— До сих пор, — заметил Сент-Саймон. — Возможно, в эту самую минуту они предлагающей хорошую цену.
Это был крупный широкоплечий мужчина с потрясающей яркости голубыми глазами, смотревшими из-под кустистых золотисто-рыжих бровей. Того же цвета была и густая грива, один из непокорных локонов которой вечно падал на его широкий лоб. В его манерах чувствовалась естественная властность человека, рожденного в богатстве и привыкшего к привилегиям, человека, которому никогда не приходило в голову сомневаться в правильности установленного порядка вещей. Поверх его красного мундира был небрежно наброшен ментик офицера кавалерии, массивная кривая сабля в широких, украшенных резьбой ножнах свисала с перевязи у бедра. Фигура полковника излучала такую внутреннюю энергию, что он казался слишком крупным для замкнутого пространства комнаты.
— Я также слышал, милорд, что прозвище «Фиалка» связано с ее внешностью, — отважился подать голос адъютант. — Я так понимаю, что она похожа на цветок.
— Боже милостивый, дружище! — Презрительный смех полковника раскатился по мрачной комнате. — Да она безжалостная, всегда готовая на убийство интриганка и, если у нее является такая прихоть, предлагает за плату свои сомнительные услуги партизанам.
Адъютант смутился, но майор оживленно вступил в дискуссию.
— Нет, Сент-Саймон, парень прав. Я тоже об этом слышал. Говорят, она так миниатюрна, что кажется, ее может унести от одного вздоха.
— Тогда ей долго не продержаться. Как только полковник Корнише начнет над ней дышать, ей конец, — объявил Веллингтон. — Он порочный, надменный негодяи и обожает допросы. Нельзя терять время. Джулиан, вы сумеете ее захватить?
— С удовольствием. Будет приятно лишить Корнише его добычи. — Сент-Саймон не скрывал своей радости. Задача его вдохновляла. От возбуждения он уже не мог устоять на месте, и шпоры на его сапогах зазвенели.
— Отчего бы в самом деле не положить конец играм этой скромной Фиалочки? Она слишком увлеклась, обогащаясь за наш счет.
Его аристократические черты исказились гримасой отвращения. Джулиан Сент-Саймон не терпел наемников.
— Со мной поедут двадцать человек.
— Хватит ли их для того, чтобы взять штурмом целый лагерь? — спросил майор.
— Да я и не собираюсь его штурмовать, друг мой, — сказал с улыбкой полковник. — Если хотите знать мое мнение, то самое подходящее для нас — это маленькая партизанская война.
— В таком случае отправляйтесь, Джулиан. — Веллингтон протянул ему руку. — И привезите этот цветочек, чтобы мы сами могли пооборвать его лепестки.
— Я доставлю ее сюда через пять дней, сэр. Полковник вышел из комнаты, и потоки энергии, казалось, как вихри, устремились за ним вслед.
Срок в пять дней, назначенный полковником, не был пустой похвальбой, и главнокомандующий знал это. Джулиану Сент-Саймону уже исполнилось двадцать восемь, из которых десять лет он был кадровым военным, известным как своими неортодоксальными методами ведения войны, так и неизменно успешными результатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115