Еще мгновение, и его рука уже ласкает теплую плоть внутренней стороны ее бедра. Почувствовав ответный трепет, мужчина издал низкий стон, похожий на довольное ворчание. Натали никогда прежде не доводилось испытывать такого желания раствориться в мужчине, познать его каждой клеткой своего естества, увидеть, как из-за страсти к ней он теряет разум, почувствовать его сладостную дрожь внутри себя.
Натали жаждала Деметрио столь сильно, что не смогла сдержать крик. Он подвел ее к краю вселенной, но сам не шел следом, позволяя ей достичь пика наслаждения.
– Деметрио! – задыхалась она, срывая с него рубашку и царапая ногтями обнаженную грудь, цепляясь за пряжку на его джинсах, словно за спасательный круг.
Натали казалось, что все нервные окончания сосредоточились в ее пальцах.
Молния на джинсах не поддавалась.
Прошло несколько секунд.
Как легко утонуть в синеве его глаз.
Возня с молнией дала Натали возможность отдышаться.
Скажи об этом сейчас, подсказывало угасающее сознание, пока есть время, иначе ты потеряешь его навсегда. Ты же слышала о мужчинах, которые наутро даже смотреть не желали в сторону женщины, с которой провели ночь.
Натали замерла и медленно подняла глаза.
– Деметрио, – прошептала она, сжимая его руку, – я должна кое-что тебе сказать…
– Что? – его голос был низким и хриплым. – Хочешь, чтобы я остановился?
– О нет! Но я… я… – Слова застряли в горле. Тело жаждало продолжения ласк, а ум подсказывал – надо быть честной.
Натали судорожно сглотнула.
– Думаю, тебе следует знать, – она перевела дух и выпалила: – Я девственница.
Несколько мгновений Деметрио не двигался. Затем он отстранился от Натали.
– Это для меня серьезная проблема, принцесса. Мы должны остановиться.
– Нет, – застонала она. – Если ты не возражаешь против того, чтобы стать первым.
Он резко оттолкнул ее. На его скулах заходили желваки.
– Возражаю. На мне и так много грехов, не хватало еще лишить девственности принцессу.
Ощущение потери нахлынуло на девушку, и слезы заструились по ее щекам. Она уже почти воспарила к небесам, но в последнюю минуту ее низвергли в ад.
– Что греховного в том, что мы испытываем обоюдное желание? – настаивала Натали. – Деметрио, я хочу тебя!
– Подумай, как тебе станет стыдно, когда на твоем горизонте появится стоящий человек.
– А вдруг ты и есть стоящий человек?
Он рассмеялся грубоватым и недоверчивым смехом.
– Нет, принцесса, тысячу раз нет!
– Откуда ты знаешь? – настойчиво спросила она – Деметрио, я влюбилась в тебя в первую же минуту!
Господи, неужели я первая признаюсь в любви?
Мужчина отвернулся, слегка покачал головой, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Ты не знаешь, что говоришь, – наконец начал он, оборачиваясь к Натали. – Я могу посчитать по пальцам одной руки, сколько часов мы провели вместе. Не дней, не недель, не месяцев, принцесса, – часов! И ты серьезно веришь, что влюбилась в столь короткий срок… да еще в такого типа, как я?
– Иногда человеку достаточно минуты, чтобы заглянуть в свое сердце и узнать правду.
Деметрио направился к дому.
– Разве ты не слышала, что я говорил? Мы – вода и масло, нам не быть вместе.
Натали с обидой смотрела, как он уходит. Щенок запищал у ее ног, и она подняла его на колени и зарылась лицом в его теплую шерстку.
– Я ему не верю, – шептала она. – И мне все равно, что он говорит. Я влюбилась в вас обоих сразу и навсегда.
Щенок поднял голову и лизнул девушку в лицо.
– По крайней мере, ты не считаешь меня сумасшедшей.
Ругаясь, на чем свет стоит, Деметрио мерил шагами кухню. Тело его покрылось липким потом, словно он бежал марафон. Где, черт возьми, были его мозги?
Впрочем, в его случае не отреагировать мог лишь только мертвец.
Ее грудь была так свежа и прохладна, губы восхитительно теплые, тело отзывчивое…
Он прикрыл глаза, стирая с лица пот. Каждый дюйм ее естества взывал к ласкам, тут и монах бы не устоял.
Она так умело водила руками по его груди, так сильно и требовательно сжимала бедра…
Натали – сокровище. Деметрио знал женщин искуснее и изощреннее, но она была настоящей, такой неистовой в своем желании познания и… честной. Он к этому не привык и… испугался, поэтому и бежал с утеса сломя голову.
Но человек не может убежать от себя. Рано или поздно ему придется посмотреть правде в лицо.
Звук неуверенных шагов подсказал Деметрио, что это случится скоро. Не стоило надеяться, что Натали растворится в воздухе, как утренний туман. Деметрио сделал глубокий вздох и обернулся.
– Я принесла Пиппо домой, – робко сказала девушка. – Не думаю, что ты оставишь его слоняться по берегу. И это единственная причина, по которой я здесь. Я знаю, ты хочешь, чтобы я ушла.
Да, но больше всего он хотел ее саму, хотел заставить ее смеяться и плакать, хотел, чтобы они разделили простой ужин и бутылку вина, хотел поведать ей историю своей семьи.
– Можешь остаться. Еды много, хватит на всех. Девушка нервно облизала губы.
– Пытаешься быть вежливым?
– А почему бы и нет, принцесса? Хорошие манеры – прерогатива не только богатых людей.
– Я не на это намекала! – зардевшись, объяснила она.
– Тогда не стой истуканом, бери бокал, а я положу еду на тарелки.
– Ты умеешь готовить?
– Да. – Деметрио открыл бутылку. – Чему ты удивляешься?
– Большинство мужчин, которых я встречала, даже воду не умели вскипятить. А что ты готовишь?
– Фирменное блюдо Бертолуччи «Паста а-ля карбонара»…
Деметрио открыл холодильник и начал вытаскивать из него продукты.
Заинтересовавшись новым рецептом, Натали сделала шаг вперед.
– Ты только это и умеешь готовить?
Мужчина уже раскладывал ингредиенты на столе: яйца, тонкие куски сыра, хлеб, лапша, вылепленная утром в пекарне Поситано, помидоры…
– Не только, – хмыкнул он. – Я итальянец и не имею права готовить плохо.
Девушка опустила собаку на пол, села на табуретку и взяла свой бокал.
– Тогда откуда американский акцент?
– Моя мама американка. Она встретила отца, приехав в Италию в отпуск. Они поженились в том же месяце. Когда он умер, она вернулась в Штаты и взяла меня с собой. Мне тогда было четыре года.
– О Деметрио! – Натали широко распахнула свои красивые дымчатые глаза. – Бедная женщина! Какая трагедия – овдоветь в столь юном возрасте и растить ребенка без отца.
Деметрио прибавил огня под сковородой, влил в нее немного оливкового масла и, ловко орудуя огромным поварским ножом, мелко накрошил чеснок.
– В твоем мире, вероятно, это несчастье, но не в моем, – он бросил чеснок и сыр на сковородку. – Мой отец умер смертью гангстера. Его застрелили посреди многолюдной улицы в разгар дня. Думаю, мать не пролила по нему ни слезинки. Потом я узнал, что их брак оказался ошибкой, и она всегда чувствовала себя здесь чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27