И убедить Джека в том, что она может обойтись без его опеки, будет непросто.
– В ближайшее время я собираюсь найти квартиру и работу. С моим опытом, я думаю, это будет не трудно.
– В театре? А ты знаешь, что в очередях безработных полно голодных артистов?
– Джек, я не в силах запретить себе играть. Я могу делать что угодно, в том числе, если придется, прислуживать в ресторане. Я буду довольно далеко от Брайена, чтобы чувствовать себя свободной, но достаточно близко, чтобы он мог видеться с Элизабет, когда захочет.
– А как же твой театр «Королевская сцена»? Ты окончательно от него отказалась?
Карен опустила глаза.
– У меня нет выбора. Три месяца уже истекли. «Карлейль-банк» в понедельник лишит меня права на выкуп.
– Проклятие! – пробормотал Джек.
– Теперь ты понимаешь, что мне просто необходимо сменить обстановку. Начать все заново.
Джек взял со стола пачку и достал сигарету.
– Не знаю, детка. Нью-Йорк – жестокий город.
– Я сама не из робкого десятка.
Он посмотрел на Карен, на ее решительный вид и чуть не рассмеялся.
– А как насчет денег? – спросил Джек, все еще сомневаясь.
– Я возьму половину того, что осталось у нас на счету. Кое-что из мебели и наши личные вещи. Остальное пусть забирает Брайен.
По резкому тону чувствовалось, что она уже пережила свое несчастье. «Может быть, и правда все обойдется», – с грустью подумал Джек.
– Я знаю, как ты беспокоишься о нас, – сказала Карен, мягко сжав пальцами его огромную руку. – Но ты не бойся, у меня все будет хорошо. Особенно теперь, когда я уверена, что у вас с Ширли все в порядке. Как думаешь, вы смогли бы присмотреть здесь за Элизабет, пока я буду искать квартиру?
– Ты ведь знаешь, что сможем, – сказал он, загасив сигарету в пепельнице. – Но прежде чем ты что-то найдешь, вы с Элизабет будете жить у нас. Я не хочу, чтобы этот мерзавец, которого ты называешь мужем, приближался к тебе ближе, чем на сто метров.
Карен стоило огромного труда объяснить дочери свое намерение развестись с Брайеном. Как может восьмилетний ребенок все понять и объективно оценить ситуацию, если ему можно рассказать лишь половину того, что есть?
– Ты хочешь сказать, что я никогда больше не увижу папу? – спросила Элизабет, и ее глаза наполнились слезами.
– Ну конечно, ты будешь с ним видеться, счастье мое! – И чуть было не добавила: «Столько, сколько захочешь».
Но они жили в доме Витадини вот уже три дня, а Брайен пока не делал никаких попыток встретиться с дочерью.
– А если мне там не понравится? Если мне не понравятся школа и люди, которые там живут? – В ее голосе слышался ужас. – А что, если я там ни с кем не подружусь?
Карен встала и весело предложила:
– А может, мы лучше подождем и посмотрим, что будет?
Через два дня они встретились за обедом, чтобы обсудить все, что касается развода и его свиданий с Элизабет. Брайен был со всем согласен. Договорились, что он будет приезжать раз в месяц по воскресеньям, забирать девочку на неделю летом и на один день в рождественские праздники.
– Я нашел работу, – объявил Брайен, помешивая свой кофе.
Карен подавила улыбку. Почему он не сделал этого раньше, когда в семье все еще могло наладиться?
– Прекрасно! А где?
– На фирме «Прэтт-системы». Буду помощником руководителя проекта в отделе электроники. – Он старался не встречаться взглядом с Карен. – Зарплата, конечно, не сказочная, но хватит на хозяйство, и через две недели я смогу уже выплачивать алименты.
– Спасибо, – сказала Карен.
Ни разу за несколько встреч Брайен не сказал ей, что жалеет о случившемся, и не попросил прощения.
Карен понадобились две недели и пять поездок в Нью-Йорк, чтобы найти жилье, которое по крайней мере не вызывало отвращения.
Квартирка была не бог весть какая: маленькая спальня, столовая-гостиная, выходящая на шумную улицу, ванная комната с душем и крошечная замызганная кухонька, обставленная какой-то рухлядью.
Джек одолжил на своей газовой колонке грузовик, чтобы помочь перевезти мебель. С помощью Ширли они заново выкрасили квартиру, повесили занавески на окна и украсили стены оставшимися от родителей семейными реликвиями.
За день до окончательного переезда соседка, двадцатилетняя студентка-художница по имени Дебби Рескот появилась на пороге с шестью огромными шоколадными пирожными, которые только что испекла.
– У меня в Спокане осталась маленькая сестра, так она ест эти пирожные быстрее, чем я успеваю их выпекать. И я подумала, что вашей дочери они, наверное, тоже понравятся.
Карен рассмеялась и поблагодарила.
– Мне кажется, вы с Элизабет станете хорошими друзьями.
Дебби, симпатичная голубоглазая блондинка с длинными кудрявыми волосами, обладающая тонким художественным вкусом, прошлась по гостиной и заглянула в бледно-розовую спальню Элизабет.
– Вашей дочери наверняка понравится.
«Боже, как я надеюсь на это! – горячо взмолилась про себя Карен. – Как надеюсь!»
Они переехали утром двадцать первого сентября. Стоял великолепный солнечный день.
– Ну, как тебе? – спросила она дочь, поставив чемодан на пол.
Элизабет прошла до середины гостиной, медленно окидывая взглядом потертый ковер, обеденный уголок, в котором едва умещались стол и самая необходимая посуда, коричневый вельветовый диван и стул, которые Карен купила на распродаже в подвале их дома.
– Это и есть квартира? – спросила дочь.
Карен закрыла дверь и сделала вид, что не заметила разочарования Элизабет и ее мрачного взгляда. Всю последнюю неделю она держалась угрюмо и замкнуто, но мать понимала, что девочке трудно смириться с такими переменами в жизни, и поклялась себе быть терпеливой.
– Это, конечно, не дворец, – весело сказала она, – но я покрасила все в твои любимые цвета, а наша соседка такая симпатичная. И согласна посидеть с тобой, когда будет нужно.
– Мне не нравится вся квартира! Она ужасная, темная. И в ней плохо пахнет.
– Ее просто нужно проветрить и немного обжить.
Элизабет продолжала стоять посреди комнаты, сложив на груди руки и стиснув зубы.
– Я не хочу здесь жить. Я хочу домой. Хочу вернуться в Хэддонфилд.
– Элизабет, ну будь умницей. Я же объяснила, дорогая, почему мы не можем вернуться. Мне очень жаль, что тебе не понравилась квартира. Я и сама от нее не в восторге, но это лучшее, что я смогла найти.
В три часа того же дня Карен записала дочь в школу и загрузила холодильник. Поскольку это был их первый вечер в новом доме, она решила немного покутить: приготовила гамбургеры и картошку фри. А с завтрашнего утра начнет экономию.
Карен уже чувствовала какое-то новое возбуждение. Работать в Нью-Йорке – мечта всей ее жизни, и вот теперь эта заветная мечта была близка к осуществлению.
В середине ночи Карен почувствовала, что дочка пришла к ней на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– В ближайшее время я собираюсь найти квартиру и работу. С моим опытом, я думаю, это будет не трудно.
– В театре? А ты знаешь, что в очередях безработных полно голодных артистов?
– Джек, я не в силах запретить себе играть. Я могу делать что угодно, в том числе, если придется, прислуживать в ресторане. Я буду довольно далеко от Брайена, чтобы чувствовать себя свободной, но достаточно близко, чтобы он мог видеться с Элизабет, когда захочет.
– А как же твой театр «Королевская сцена»? Ты окончательно от него отказалась?
Карен опустила глаза.
– У меня нет выбора. Три месяца уже истекли. «Карлейль-банк» в понедельник лишит меня права на выкуп.
– Проклятие! – пробормотал Джек.
– Теперь ты понимаешь, что мне просто необходимо сменить обстановку. Начать все заново.
Джек взял со стола пачку и достал сигарету.
– Не знаю, детка. Нью-Йорк – жестокий город.
– Я сама не из робкого десятка.
Он посмотрел на Карен, на ее решительный вид и чуть не рассмеялся.
– А как насчет денег? – спросил Джек, все еще сомневаясь.
– Я возьму половину того, что осталось у нас на счету. Кое-что из мебели и наши личные вещи. Остальное пусть забирает Брайен.
По резкому тону чувствовалось, что она уже пережила свое несчастье. «Может быть, и правда все обойдется», – с грустью подумал Джек.
– Я знаю, как ты беспокоишься о нас, – сказала Карен, мягко сжав пальцами его огромную руку. – Но ты не бойся, у меня все будет хорошо. Особенно теперь, когда я уверена, что у вас с Ширли все в порядке. Как думаешь, вы смогли бы присмотреть здесь за Элизабет, пока я буду искать квартиру?
– Ты ведь знаешь, что сможем, – сказал он, загасив сигарету в пепельнице. – Но прежде чем ты что-то найдешь, вы с Элизабет будете жить у нас. Я не хочу, чтобы этот мерзавец, которого ты называешь мужем, приближался к тебе ближе, чем на сто метров.
Карен стоило огромного труда объяснить дочери свое намерение развестись с Брайеном. Как может восьмилетний ребенок все понять и объективно оценить ситуацию, если ему можно рассказать лишь половину того, что есть?
– Ты хочешь сказать, что я никогда больше не увижу папу? – спросила Элизабет, и ее глаза наполнились слезами.
– Ну конечно, ты будешь с ним видеться, счастье мое! – И чуть было не добавила: «Столько, сколько захочешь».
Но они жили в доме Витадини вот уже три дня, а Брайен пока не делал никаких попыток встретиться с дочерью.
– А если мне там не понравится? Если мне не понравятся школа и люди, которые там живут? – В ее голосе слышался ужас. – А что, если я там ни с кем не подружусь?
Карен встала и весело предложила:
– А может, мы лучше подождем и посмотрим, что будет?
Через два дня они встретились за обедом, чтобы обсудить все, что касается развода и его свиданий с Элизабет. Брайен был со всем согласен. Договорились, что он будет приезжать раз в месяц по воскресеньям, забирать девочку на неделю летом и на один день в рождественские праздники.
– Я нашел работу, – объявил Брайен, помешивая свой кофе.
Карен подавила улыбку. Почему он не сделал этого раньше, когда в семье все еще могло наладиться?
– Прекрасно! А где?
– На фирме «Прэтт-системы». Буду помощником руководителя проекта в отделе электроники. – Он старался не встречаться взглядом с Карен. – Зарплата, конечно, не сказочная, но хватит на хозяйство, и через две недели я смогу уже выплачивать алименты.
– Спасибо, – сказала Карен.
Ни разу за несколько встреч Брайен не сказал ей, что жалеет о случившемся, и не попросил прощения.
Карен понадобились две недели и пять поездок в Нью-Йорк, чтобы найти жилье, которое по крайней мере не вызывало отвращения.
Квартирка была не бог весть какая: маленькая спальня, столовая-гостиная, выходящая на шумную улицу, ванная комната с душем и крошечная замызганная кухонька, обставленная какой-то рухлядью.
Джек одолжил на своей газовой колонке грузовик, чтобы помочь перевезти мебель. С помощью Ширли они заново выкрасили квартиру, повесили занавески на окна и украсили стены оставшимися от родителей семейными реликвиями.
За день до окончательного переезда соседка, двадцатилетняя студентка-художница по имени Дебби Рескот появилась на пороге с шестью огромными шоколадными пирожными, которые только что испекла.
– У меня в Спокане осталась маленькая сестра, так она ест эти пирожные быстрее, чем я успеваю их выпекать. И я подумала, что вашей дочери они, наверное, тоже понравятся.
Карен рассмеялась и поблагодарила.
– Мне кажется, вы с Элизабет станете хорошими друзьями.
Дебби, симпатичная голубоглазая блондинка с длинными кудрявыми волосами, обладающая тонким художественным вкусом, прошлась по гостиной и заглянула в бледно-розовую спальню Элизабет.
– Вашей дочери наверняка понравится.
«Боже, как я надеюсь на это! – горячо взмолилась про себя Карен. – Как надеюсь!»
Они переехали утром двадцать первого сентября. Стоял великолепный солнечный день.
– Ну, как тебе? – спросила она дочь, поставив чемодан на пол.
Элизабет прошла до середины гостиной, медленно окидывая взглядом потертый ковер, обеденный уголок, в котором едва умещались стол и самая необходимая посуда, коричневый вельветовый диван и стул, которые Карен купила на распродаже в подвале их дома.
– Это и есть квартира? – спросила дочь.
Карен закрыла дверь и сделала вид, что не заметила разочарования Элизабет и ее мрачного взгляда. Всю последнюю неделю она держалась угрюмо и замкнуто, но мать понимала, что девочке трудно смириться с такими переменами в жизни, и поклялась себе быть терпеливой.
– Это, конечно, не дворец, – весело сказала она, – но я покрасила все в твои любимые цвета, а наша соседка такая симпатичная. И согласна посидеть с тобой, когда будет нужно.
– Мне не нравится вся квартира! Она ужасная, темная. И в ней плохо пахнет.
– Ее просто нужно проветрить и немного обжить.
Элизабет продолжала стоять посреди комнаты, сложив на груди руки и стиснув зубы.
– Я не хочу здесь жить. Я хочу домой. Хочу вернуться в Хэддонфилд.
– Элизабет, ну будь умницей. Я же объяснила, дорогая, почему мы не можем вернуться. Мне очень жаль, что тебе не понравилась квартира. Я и сама от нее не в восторге, но это лучшее, что я смогла найти.
В три часа того же дня Карен записала дочь в школу и загрузила холодильник. Поскольку это был их первый вечер в новом доме, она решила немного покутить: приготовила гамбургеры и картошку фри. А с завтрашнего утра начнет экономию.
Карен уже чувствовала какое-то новое возбуждение. Работать в Нью-Йорке – мечта всей ее жизни, и вот теперь эта заветная мечта была близка к осуществлению.
В середине ночи Карен почувствовала, что дочка пришла к ней на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102