Флавия говорила, что в четверг Мастерсон, вместо того чтобы присутствовать на заседании комитета, ездила в Падую и изучала в библиотеке работы о фресках Тициана в Скуола дель Сан-то. Я подумал, что наитие свыше может снизойти именно в обители святого.
— И что вы рассчитываете найти?
Аргайл помотал головой:
— В самом деле не знаю. То, что искала Мастерсон. Она съездила туда, затем объявила, что собирается переработать текст своей работы, и быстренько угодила в лапы смерти.
— Что ж, — проворчал Боттандо, — если инстинкты подсказывают, что следует ехать, надо ехать. Я далек от того, чтобы отдавать приказания.
Сам Боттандо не видел в поездке никакого смысла и сомневался в способности Аргайла откопать оный, если таковой все-таки имеется. И с этим отправился в постель. А Флавия предложила прогуляться для лучшего пищеварения.
Они снова заблудились и уже начали раздражаться оттого, что Венеция никак не соответствовала планировке нормальных городов. Там все как положено: улицы относительно прямые, вокзал с одной стороны, собор — с другой, все остальное между ними, такси довезет куда надо. Другое дело — Венеция. Флавия любила этот город и в то же время приходила от него в отчаяние. Пошла к Боволо — потерялась, пошла к Лоренцо — снова потерялась. Сейчас никуда конкретно не шла, но потерялась в третий раз. И поэтому вспомнила, что в деле тоже не было никакого продвижения, и легче ей от этого не стало.
А Аргайл беззаботно вышагивал рядом, и казалось, что ему на все наплевать. Неисправимый турист, он вертел по сторонам головой и то и дело принимался убеждать Флавию прекратить бегать и насладиться видом фасада какой-нибудь церкви. Но она упрямо двигалась вперед, прогоняя ощущение, что ходит не как-нибудь, а все более и более сужающимися кругами.
— Все! — наконец взорвалась она и швырнула в своего спутника замусоленной картой. — С меня довольно! Разбирайся сам, где мы очутились и как отсюда добраться домой!
Аргайл развернул карту, посмотрел название улицы, перевернул карту на сто восемьдесят градусов и снова вгляделся в изображение. Затем двинулся с места и повернул направо.
— Взгляни — как насчет этого?
Его предложение не произвело на Флавию никакого впечатления.
— Это не наша улица.
— Ясное дело, — согласился он и направился к высокому горбатому мостику через неширокий канал. — Понимаю, что не наша. Но это то место, где выловили из воды Робертса. Для начала неплохо. Дальше ты и сама справишься. Робертс жил там. — Аргайл показал налево. — А Большой канал там. — Указующий жест направо. — Это значит… — Он помолчал, подумал, ткнул пальцем в пространство и абсолютно неправильно, но с чувством превосходства заключил: — Нам туда.
Он отдал Флавии карту, чтобы она наглядно убедилась, какой он превосходный лоцман. И пока Флавия восхищалась его уверенностью в себе, но сомневалась в его выводах, достал сигареты. И горестно пробормотал:
— Черт! Так и знал, что что-то забыл. — Пачка оказалась пуста. Аргайл запустил руку в карман, тщетно надеясь, что где-нибудь в глубинах завалялась последняя сигарета. Ничего. Он скомкал пачку и швырнул за перила вниз.
— Ты ведешь себя антиобщественно, — заметила Флавия.
Аргайл посмотрел на черную воду. Скомканный белый картон плыл по поверхности в окружении полудюжины пустых пластиковых бутылок, какого-то серого кома — наверное, дохлой крысы, нескольких обрывков газеты и разношерстного ассортимента отбросов. Они наблюдали, как весь этот набор медленно дрейфовал в сторону Большого канала, где ему суждено было влиться в общий поток мусора, а затем выйти на широкие просторы Адриатического моря.
— Извини, — отозвался он.
Они еще посмотрели, как хлам медленно продолжал свой путь. Что-то в его движении было не так, как надо.
— Он плывет не в ту сторону! — воскликнула Флавия. Они присмотрелись внимательнее. Мусор медленно гнало вниз по течению.
— В самом деле, — через несколько мгновений согласился Аргайл. — Накануне вечером вода поднималась от Большого канала, а сегодня течет в его сторону. Странно, правда?
— Течения, — со знанием дела заявила она.
— Прости, не понял?
— Ничего. Не хочешь прокатиться на лодке?
Такого предложения Аргайл не ожидал. Обычно Флавия противилась всякому легкомыслию и забавам — во всяком случае, во время работы. Но с какой стати он станет отговаривать ее на часок отвлечься от дел? Хотя время, скажем прямо, было не совсем подходящим.
— Сейчас? В одиннадцать часов холодным октябрьским вечером. Что ты хочешь: гондолу и бутылку вина?
— Не валяй дурака — я имею в виду завтра. Мы можем поехать, когда ты вернешься из Падуи. — Она серьезно посмотрела на Аргайла и добавила: — Джонатан, будь осторожен.
Флавия частенько давала ему такое предупреждение. Аргайл не очень смотрел, куда шел, и по неосторожности то и дело натыкался на всякие препятствия, как-то расставленные местными властями фонари и дорожные знаки. Вот и теперь. В поле зрения мелькнула выхваченная светом фонарей помещенная на церкви Святого Варнавы показавшаяся необыкновенно интересной статуя святого. Аргайл отступил на пару шагов, чтобы улучшить угол обзора. Он обожал статуи святых.
Этот маневр привел к тому, что он крепко приложился лодыжкой о бетонную тумбу, которая была специально поставлена, чтобы предупредить нормальных прохожих, что дальше начинался канал. Но Аргайл в отличие от нормальных шел задом наперед и, естественно, споткнулся, стараясь сохранить равновесие, сделал еще несколько шагов назад, перевалился через край и с испуганным воплем полетел вниз. Крик резко оборвался, когда Джонатан с громким всплеском погрузился в черную, холодную, вонючую воду.
Флавия подбежала к берегу, сильно опасаясь, как бы еще один искусствовед, пусть и отошедший от науки, не оказался добычей венецианской лагуны. Но ее страхи оказались напрасными: Аргайл несколько секунд побарахтался в канале, крепко выругался и встал на ноги: вода была выше коленей. Он был покрыт толстым слоем липкой, отвратительной грязи, чувствовал себя униженным, но за исключением этого не понес никакого урона.
Флавия хихикнула, потом посерьезнела и спросила:
— Как ты там? Ничего?
— Лучше не бывает. Очень мило, что ты интересуешься. А ты как? — Он снова поскользнулся.
— Здесь не очень глубоко, — заметила Флавия.
— Я бы не сказал.
— Не больше метра. Не так много шансов утонуть.
Аргайл пытался стереть с себя грязь. Его нещадно колотила дрожь.
— Немного, если не постараться. Но замерзнуть до смерти можно запросто. Слушай, может, ты перестанешь трепаться и поможешь мне отсюда выбраться?
— Ох, извини. — Флавия закатала рукав и с некоторым отвращением протянула ему руку. — Я имела в виду вот что, — продолжала она, когда Аргайл вылез, и поспешно переместилась в наветренную от него сторону, — если тебе не грозила опасность утонуть, значит, она не угрожала и Робертсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— И что вы рассчитываете найти?
Аргайл помотал головой:
— В самом деле не знаю. То, что искала Мастерсон. Она съездила туда, затем объявила, что собирается переработать текст своей работы, и быстренько угодила в лапы смерти.
— Что ж, — проворчал Боттандо, — если инстинкты подсказывают, что следует ехать, надо ехать. Я далек от того, чтобы отдавать приказания.
Сам Боттандо не видел в поездке никакого смысла и сомневался в способности Аргайла откопать оный, если таковой все-таки имеется. И с этим отправился в постель. А Флавия предложила прогуляться для лучшего пищеварения.
Они снова заблудились и уже начали раздражаться оттого, что Венеция никак не соответствовала планировке нормальных городов. Там все как положено: улицы относительно прямые, вокзал с одной стороны, собор — с другой, все остальное между ними, такси довезет куда надо. Другое дело — Венеция. Флавия любила этот город и в то же время приходила от него в отчаяние. Пошла к Боволо — потерялась, пошла к Лоренцо — снова потерялась. Сейчас никуда конкретно не шла, но потерялась в третий раз. И поэтому вспомнила, что в деле тоже не было никакого продвижения, и легче ей от этого не стало.
А Аргайл беззаботно вышагивал рядом, и казалось, что ему на все наплевать. Неисправимый турист, он вертел по сторонам головой и то и дело принимался убеждать Флавию прекратить бегать и насладиться видом фасада какой-нибудь церкви. Но она упрямо двигалась вперед, прогоняя ощущение, что ходит не как-нибудь, а все более и более сужающимися кругами.
— Все! — наконец взорвалась она и швырнула в своего спутника замусоленной картой. — С меня довольно! Разбирайся сам, где мы очутились и как отсюда добраться домой!
Аргайл развернул карту, посмотрел название улицы, перевернул карту на сто восемьдесят градусов и снова вгляделся в изображение. Затем двинулся с места и повернул направо.
— Взгляни — как насчет этого?
Его предложение не произвело на Флавию никакого впечатления.
— Это не наша улица.
— Ясное дело, — согласился он и направился к высокому горбатому мостику через неширокий канал. — Понимаю, что не наша. Но это то место, где выловили из воды Робертса. Для начала неплохо. Дальше ты и сама справишься. Робертс жил там. — Аргайл показал налево. — А Большой канал там. — Указующий жест направо. — Это значит… — Он помолчал, подумал, ткнул пальцем в пространство и абсолютно неправильно, но с чувством превосходства заключил: — Нам туда.
Он отдал Флавии карту, чтобы она наглядно убедилась, какой он превосходный лоцман. И пока Флавия восхищалась его уверенностью в себе, но сомневалась в его выводах, достал сигареты. И горестно пробормотал:
— Черт! Так и знал, что что-то забыл. — Пачка оказалась пуста. Аргайл запустил руку в карман, тщетно надеясь, что где-нибудь в глубинах завалялась последняя сигарета. Ничего. Он скомкал пачку и швырнул за перила вниз.
— Ты ведешь себя антиобщественно, — заметила Флавия.
Аргайл посмотрел на черную воду. Скомканный белый картон плыл по поверхности в окружении полудюжины пустых пластиковых бутылок, какого-то серого кома — наверное, дохлой крысы, нескольких обрывков газеты и разношерстного ассортимента отбросов. Они наблюдали, как весь этот набор медленно дрейфовал в сторону Большого канала, где ему суждено было влиться в общий поток мусора, а затем выйти на широкие просторы Адриатического моря.
— Извини, — отозвался он.
Они еще посмотрели, как хлам медленно продолжал свой путь. Что-то в его движении было не так, как надо.
— Он плывет не в ту сторону! — воскликнула Флавия. Они присмотрелись внимательнее. Мусор медленно гнало вниз по течению.
— В самом деле, — через несколько мгновений согласился Аргайл. — Накануне вечером вода поднималась от Большого канала, а сегодня течет в его сторону. Странно, правда?
— Течения, — со знанием дела заявила она.
— Прости, не понял?
— Ничего. Не хочешь прокатиться на лодке?
Такого предложения Аргайл не ожидал. Обычно Флавия противилась всякому легкомыслию и забавам — во всяком случае, во время работы. Но с какой стати он станет отговаривать ее на часок отвлечься от дел? Хотя время, скажем прямо, было не совсем подходящим.
— Сейчас? В одиннадцать часов холодным октябрьским вечером. Что ты хочешь: гондолу и бутылку вина?
— Не валяй дурака — я имею в виду завтра. Мы можем поехать, когда ты вернешься из Падуи. — Она серьезно посмотрела на Аргайла и добавила: — Джонатан, будь осторожен.
Флавия частенько давала ему такое предупреждение. Аргайл не очень смотрел, куда шел, и по неосторожности то и дело натыкался на всякие препятствия, как-то расставленные местными властями фонари и дорожные знаки. Вот и теперь. В поле зрения мелькнула выхваченная светом фонарей помещенная на церкви Святого Варнавы показавшаяся необыкновенно интересной статуя святого. Аргайл отступил на пару шагов, чтобы улучшить угол обзора. Он обожал статуи святых.
Этот маневр привел к тому, что он крепко приложился лодыжкой о бетонную тумбу, которая была специально поставлена, чтобы предупредить нормальных прохожих, что дальше начинался канал. Но Аргайл в отличие от нормальных шел задом наперед и, естественно, споткнулся, стараясь сохранить равновесие, сделал еще несколько шагов назад, перевалился через край и с испуганным воплем полетел вниз. Крик резко оборвался, когда Джонатан с громким всплеском погрузился в черную, холодную, вонючую воду.
Флавия подбежала к берегу, сильно опасаясь, как бы еще один искусствовед, пусть и отошедший от науки, не оказался добычей венецианской лагуны. Но ее страхи оказались напрасными: Аргайл несколько секунд побарахтался в канале, крепко выругался и встал на ноги: вода была выше коленей. Он был покрыт толстым слоем липкой, отвратительной грязи, чувствовал себя униженным, но за исключением этого не понес никакого урона.
Флавия хихикнула, потом посерьезнела и спросила:
— Как ты там? Ничего?
— Лучше не бывает. Очень мило, что ты интересуешься. А ты как? — Он снова поскользнулся.
— Здесь не очень глубоко, — заметила Флавия.
— Я бы не сказал.
— Не больше метра. Не так много шансов утонуть.
Аргайл пытался стереть с себя грязь. Его нещадно колотила дрожь.
— Немного, если не постараться. Но замерзнуть до смерти можно запросто. Слушай, может, ты перестанешь трепаться и поможешь мне отсюда выбраться?
— Ох, извини. — Флавия закатала рукав и с некоторым отвращением протянула ему руку. — Я имела в виду вот что, — продолжала она, когда Аргайл вылез, и поспешно переместилась в наветренную от него сторону, — если тебе не грозила опасность утонуть, значит, она не угрожала и Робертсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55