Горничные были не единственными, кто замечал, как часто он дарил ей цветы или шелковые ленты в тон ее глазам и даже заказывал на кухне ее любимые блюда. Все эти знаки внимания вызывали у Шайн глубокие раздумья. Вздохнув, она покачала головой. Ей оставалось только молиться, что у нее хватит сил сделать то, что она обязана – отпустить Гэмела.
Спустя несколько мгновений ее настроение опять поднялось. К ее восторгу, в комнату внесли лохань для мытья и горячую воду, заказанную для нее Гэмелом. Он постепенно узнавал, что ей нравится. И хотя это был тревожный признак, трудно было сердиться на подобную предупредительность. Едва за горничными закрылась дверь, как Шайн опустилась в горячую воду, благоухавшую лавандой.
Однако когда она расслабилась, откинувшись на бортик ванны, на нее нахлынули мысли, которые она усердно гнала прочь. После такого счастливого утра ей не хотелось думать, что ее брак недолговечен, но ее практичный мозг отказывался пребывать в благостном неведении. Каждый раз, когда она слишком вживалась в роль жены Гэмела, здравый смысл возвращал ее к суровой действительности.
Гэмел назвал ее распутницей. Это была, конечно, шутка, и в тот момент она не задела Шайн, но теперь мучила ее. Может наступить момент, когда он произнесет это слово с горечью, обидой и даже ненавистью. Шайн скорчила гримасу, вспомнив свой разговор с Фартингом накануне встречи с Гэмелом. Тогда, обсуждая отношения между мужчиной и женщиной, она дала себе обет, что испытает во всей полноте то, что Фартинг назвал раем на земле. Но теперь то, что казалось таким заманчивым, превратилось в предмет озабоченности.
Шайн пугала страсть, которую она испытывала к Гэмелу. Она боялась, что наступит день, когда ей, как Арабел, станет недостаточно одного мужчины, чтобы удовлетворить свои плотские потребности. И она не хотела быть с Гэмелом, когда это случится.
– Будь ты проклята, Арабел, – прошептала она, яростно намыливая себя мочалкой. Даже если ее мать потерпит поражение, это не избавит ее от страха. Всю жизнь ей придется бороться с дурной наследственностью.
День уже клонился к вечеру, когда Шайн вошла в комнату, где обычно собирались женщины, чтобы заняться рукоделием. Марго, две старшие дочери леди Эдины и их горничные встретили ее приветливыми улыбками. Шайн улыбнулась в ответ. Она так и не набралась храбрости, чтобы попросить кого-нибудь из них научить ее более сложным видам шитья и, по обыкновению, собрала несколько предметов одежды, нуждавшихся в починке. Считая себя достаточно искусной в этом деле, она не стеснялась заниматься им в присутствии других женщин. Обменявшись улыбкой с Марго, она села на скамью рядом с девушкой и начала зашивать большую прореху на тунике Гэмела.
– Лорд Ангус Макгрегор уже прибыл? – поинтересовалась Марго, вдев желтую шерстяную нитку в иголку.
– Да, и все мужчины собрались в гостиной. Леди Эдина тоже там.
Марго улыбнулась:
– А тебя не пригласили. Представляю, как тебя это бесит.
Шайн рассмеялась:
– Ужасно. – И уже серьезно сказала: – Это моя битва, я ее начала, и именно я выиграю в случае победы. Однако в большинстве случаев я вынуждена ждать в сторонке, когда мне скажут, какие решения принимаются и что делается. Это становится утомительным. – Она рассеянно убрала под накрахмаленный чепец выбившуюся прядь волос. – Впрочем, я начинаю привыкать.
– Но это, наверное, нелегко.
– Ну, я же не воин. Я не знаю, как сражаться с врагами, а на обучение нет времени. Никто не позволит юному пажу командовать сражением. И потом, они стараются защитить меня.
– Таков удел мужчин – защищать женщин и детей, за которых они в ответе.
– Да, конечно. Я всего лишь слабая женщина и не смогла бы противостоять мужчине, даже если бы меня обучили воинскому ремеслу. Но дело не в этом. Лорд Макгрегор наверняка рассказывает о темных делишках Арабел и Малиса. Думаю, мне не позволили присутствовать при этом разговоре, потому что Гэмел и все остальные не хотят, чтобы я слышала подобные вещи. Они опасаются, что это ранит, а может, даже напугает меня.
– Но разве ты не хочешь знать правду?
– Хочу. Хотя, признаться, мне больше нравится, когда Гэмел делится со мной тем, что ему удалось узнать. Он старается смягчить услышанное, насколько это возможно. К тому же мне не нужны лишние свидетельства, чтобы понять, насколько опасна Арабел. Я всегда это понимала. Так что, хотя я возмущаюсь, что меня отодвинули в сторону, я рада, что мне не приходится выслушивать рассказы жертв Броуди об их гнусных деяниях. Мне и без того стыдно.
Марго покачала головой:
– Тебе нечего стыдиться.
Шайн отложила заштопанную тунику и взяла рейтузы, порванные на колене.
– Она моя мать. И тут уж ничего не поделаешь.
– Насколько я знаю, она всего лишь произвела тебя на свет, а потом тобой занимался исключительно твой отец. Когда его убили, ты оказалась на попечении Фартинга. Скорее ты их дитя, а не дочь Арабел.
В душе у Шайн вспыхнула искорка надежды.
– Надеюсь, ты права. Я была бы безмерно рада, если бы знала, что порочность Арабел не коснулась меня. Однако мы с ней одной крови. Я никогда не забываю об этом печальном факте, – добавила она, с огорчением отметив, что Марго промолчала.
Шайн почти закончила со штопкой, когда в комнату вприпрыжку вбежала одна из сводных сестер Гэмела, пятилетняя малышка Лилит, и сообщила Шайн, что ее хочет видеть Гэмел. Стараясь не подавать виду, что ей не терпится явиться на зов мужа, Шайн последовала за девочкой, но, оказавшись во дворе, ускорила шаг. Гэмел стоял у открытых ворот, глядя вслед небольшому отряду всадников, удалявшихся от Данкойла. Шайн озадаченно нахмурилась.
– Лорд Макгрегор уехал? – спросила она, подойдя к нему.
– Да, – отозвался Гэмел, обняв ее за плечи. – Бедняга не совсем здоров. Он хотел остаться, но отец убедил его вернуться к жене. Зато он оставил нам дюжину опытных воинов.
– Думаешь, они нам понадобятся?
– Весьма возможно. Вряд ли Броуди согласятся мирно расстаться с добром, которое они годами прибирали к рукам. Им нужна звонкая монета, чтобы поддерживать свой роскошный образ жизни. Если они сдадутся, то потеряют большую часть своего состояния. Земля и золото вернутся к тем, кого они обманули и ограбили. Я подозреваю, что они будут драться за каждую овцу и каждую кочку, поросшую мхом, которыми они владеют ныне.
Шайн кивнула:
– Да. Они будут бороться и воспользуются моим присутствием здесь, чтобы оправдать свои действия. Как ты думаешь, кто-нибудь поверит им?
– Едва ли. Отец направил послание королю и уже получил ответ. Король не будет вмешиваться. Он считает это семейной ссорой, не требующей его участия. – Гэмел иронически улыбнулся.
– Семейной ссорой? – Шайн рассмеялась, хотя нашла этот факт скорее печальным, чем забавным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Спустя несколько мгновений ее настроение опять поднялось. К ее восторгу, в комнату внесли лохань для мытья и горячую воду, заказанную для нее Гэмелом. Он постепенно узнавал, что ей нравится. И хотя это был тревожный признак, трудно было сердиться на подобную предупредительность. Едва за горничными закрылась дверь, как Шайн опустилась в горячую воду, благоухавшую лавандой.
Однако когда она расслабилась, откинувшись на бортик ванны, на нее нахлынули мысли, которые она усердно гнала прочь. После такого счастливого утра ей не хотелось думать, что ее брак недолговечен, но ее практичный мозг отказывался пребывать в благостном неведении. Каждый раз, когда она слишком вживалась в роль жены Гэмела, здравый смысл возвращал ее к суровой действительности.
Гэмел назвал ее распутницей. Это была, конечно, шутка, и в тот момент она не задела Шайн, но теперь мучила ее. Может наступить момент, когда он произнесет это слово с горечью, обидой и даже ненавистью. Шайн скорчила гримасу, вспомнив свой разговор с Фартингом накануне встречи с Гэмелом. Тогда, обсуждая отношения между мужчиной и женщиной, она дала себе обет, что испытает во всей полноте то, что Фартинг назвал раем на земле. Но теперь то, что казалось таким заманчивым, превратилось в предмет озабоченности.
Шайн пугала страсть, которую она испытывала к Гэмелу. Она боялась, что наступит день, когда ей, как Арабел, станет недостаточно одного мужчины, чтобы удовлетворить свои плотские потребности. И она не хотела быть с Гэмелом, когда это случится.
– Будь ты проклята, Арабел, – прошептала она, яростно намыливая себя мочалкой. Даже если ее мать потерпит поражение, это не избавит ее от страха. Всю жизнь ей придется бороться с дурной наследственностью.
День уже клонился к вечеру, когда Шайн вошла в комнату, где обычно собирались женщины, чтобы заняться рукоделием. Марго, две старшие дочери леди Эдины и их горничные встретили ее приветливыми улыбками. Шайн улыбнулась в ответ. Она так и не набралась храбрости, чтобы попросить кого-нибудь из них научить ее более сложным видам шитья и, по обыкновению, собрала несколько предметов одежды, нуждавшихся в починке. Считая себя достаточно искусной в этом деле, она не стеснялась заниматься им в присутствии других женщин. Обменявшись улыбкой с Марго, она села на скамью рядом с девушкой и начала зашивать большую прореху на тунике Гэмела.
– Лорд Ангус Макгрегор уже прибыл? – поинтересовалась Марго, вдев желтую шерстяную нитку в иголку.
– Да, и все мужчины собрались в гостиной. Леди Эдина тоже там.
Марго улыбнулась:
– А тебя не пригласили. Представляю, как тебя это бесит.
Шайн рассмеялась:
– Ужасно. – И уже серьезно сказала: – Это моя битва, я ее начала, и именно я выиграю в случае победы. Однако в большинстве случаев я вынуждена ждать в сторонке, когда мне скажут, какие решения принимаются и что делается. Это становится утомительным. – Она рассеянно убрала под накрахмаленный чепец выбившуюся прядь волос. – Впрочем, я начинаю привыкать.
– Но это, наверное, нелегко.
– Ну, я же не воин. Я не знаю, как сражаться с врагами, а на обучение нет времени. Никто не позволит юному пажу командовать сражением. И потом, они стараются защитить меня.
– Таков удел мужчин – защищать женщин и детей, за которых они в ответе.
– Да, конечно. Я всего лишь слабая женщина и не смогла бы противостоять мужчине, даже если бы меня обучили воинскому ремеслу. Но дело не в этом. Лорд Макгрегор наверняка рассказывает о темных делишках Арабел и Малиса. Думаю, мне не позволили присутствовать при этом разговоре, потому что Гэмел и все остальные не хотят, чтобы я слышала подобные вещи. Они опасаются, что это ранит, а может, даже напугает меня.
– Но разве ты не хочешь знать правду?
– Хочу. Хотя, признаться, мне больше нравится, когда Гэмел делится со мной тем, что ему удалось узнать. Он старается смягчить услышанное, насколько это возможно. К тому же мне не нужны лишние свидетельства, чтобы понять, насколько опасна Арабел. Я всегда это понимала. Так что, хотя я возмущаюсь, что меня отодвинули в сторону, я рада, что мне не приходится выслушивать рассказы жертв Броуди об их гнусных деяниях. Мне и без того стыдно.
Марго покачала головой:
– Тебе нечего стыдиться.
Шайн отложила заштопанную тунику и взяла рейтузы, порванные на колене.
– Она моя мать. И тут уж ничего не поделаешь.
– Насколько я знаю, она всего лишь произвела тебя на свет, а потом тобой занимался исключительно твой отец. Когда его убили, ты оказалась на попечении Фартинга. Скорее ты их дитя, а не дочь Арабел.
В душе у Шайн вспыхнула искорка надежды.
– Надеюсь, ты права. Я была бы безмерно рада, если бы знала, что порочность Арабел не коснулась меня. Однако мы с ней одной крови. Я никогда не забываю об этом печальном факте, – добавила она, с огорчением отметив, что Марго промолчала.
Шайн почти закончила со штопкой, когда в комнату вприпрыжку вбежала одна из сводных сестер Гэмела, пятилетняя малышка Лилит, и сообщила Шайн, что ее хочет видеть Гэмел. Стараясь не подавать виду, что ей не терпится явиться на зов мужа, Шайн последовала за девочкой, но, оказавшись во дворе, ускорила шаг. Гэмел стоял у открытых ворот, глядя вслед небольшому отряду всадников, удалявшихся от Данкойла. Шайн озадаченно нахмурилась.
– Лорд Макгрегор уехал? – спросила она, подойдя к нему.
– Да, – отозвался Гэмел, обняв ее за плечи. – Бедняга не совсем здоров. Он хотел остаться, но отец убедил его вернуться к жене. Зато он оставил нам дюжину опытных воинов.
– Думаешь, они нам понадобятся?
– Весьма возможно. Вряд ли Броуди согласятся мирно расстаться с добром, которое они годами прибирали к рукам. Им нужна звонкая монета, чтобы поддерживать свой роскошный образ жизни. Если они сдадутся, то потеряют большую часть своего состояния. Земля и золото вернутся к тем, кого они обманули и ограбили. Я подозреваю, что они будут драться за каждую овцу и каждую кочку, поросшую мхом, которыми они владеют ныне.
Шайн кивнула:
– Да. Они будут бороться и воспользуются моим присутствием здесь, чтобы оправдать свои действия. Как ты думаешь, кто-нибудь поверит им?
– Едва ли. Отец направил послание королю и уже получил ответ. Король не будет вмешиваться. Он считает это семейной ссорой, не требующей его участия. – Гэмел иронически улыбнулся.
– Семейной ссорой? – Шайн рассмеялась, хотя нашла этот факт скорее печальным, чем забавным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77