– Нет, пока вы спали, мы собрали отряд из нескольких человек, – ответил Саймон. – Это не представляло большого труда: многие горят желанием избавить Данкрейг от вашего кузена. Это он вас так жестоко избил?
– Нет. Для этого у него есть человек, Эган. Он возложил эту честь на него, – объяснила Аннора. – Эган был рад воспользоваться моментом и отыграться на мне, потому что, прежде чем мы покинули Данкрейг, Джеймс вступился за меня. А что, Доннел не расправился ни с кем из Макларенов? Когда я видела его в последний раз, он грозился стереть Макларенов в порошок.
Торманд покачал головой:
– Нет, им удалось уйти. Однако некоторых из них Саймон решил привлечь на нашу сторону. Эти хорошо обученные бойцы могут сослужить нам хорошую службу. Они помогут нам освободить Данкрейг от власти Маккея.
– Разумеется, Макларены охотно согласятся помочь. Когда мы двинемся в путь?
– Через час.
Аннора тяжело опустилась на подушки, которые Ида подложила ей под спину.
– Тогда дайте мне эту тряпку.
Торманд протянул ей влажную ткань, и Аннора приложила ее к глазами облегченно вздохнула. Услышав, как дверь комнаты закрылась, она с тревогой спросила:
– Ты здесь, Ида?
– Да, я здесь, детка. Отдыхай. В следующие несколько часов тебе понадобится много сил.
– И на этот раз у нас все получится, правда, Ида?
– О да, обязательно! Я нисколько в этом не сомневаюсь.
– До сих пор не могу понять, как ей удалось дойти до деревни и разыскать нас. Эган так ее отделал, что бедняжка едва на ногах держится, – сказал Торманд, входя в спальню Саймона.
Саймон налил два кубка эля и протянул один из них Торманду.
– Глядя на нее, не скажешь, что в ней столько силы.
– Я вижу, вы больше не сомневаетесь в ней, – заметил брат Джеймса.
– Нет. И не только потому, что она пришла сюда вся избитая. Достаточно было видеть ее лицо, когда вы назвали ее девушкой Джеймса. Она вся так и просияла, несмотря на свои синяки и ушибы. А потом эти слова, которые у нее вырвались: «Ах, как прекрасно это звучит!» – Когда Саймон попытался передать, какой мечтательный голос был в это время у Анноры, Торманд улыбнулся.
– Да, так говорить может только женщина, которой кажется, что она влюблена.
Торманд посмотрел на Саймона укоризненно и покачал головой:
– Вы циник, Саймон. Вы – человек жесткий. Надеюсь, что однажды вы расскажете мне, что сделало вас таким и почему вы так скептически относитесь к вопросам любви и брака. И почему в глубине души вы не доверяете женщинам.
– Может быть, но сейчас это к делу не относится. Я полагаю, что этой девушке кажется, что она влюблена, и из-за этого она совершила нечто из ряда вон выходящее. Не рассказал ли вам Джеймс о том, где находится потайной ход, который ведет в Данкрейг? Тогда бы этой женщине не пришлось вести нас туда.
– Джеймс собирался мне сообщить об этом, даже начертил для меня карту, но сразу вслед за этим началась вся эта заварушка, и он попытался сбежать.
– В таком случае, слава Богу, что девушке известно о потайном ходе, иначе вашему братцу пришел бы конец. А мы с вами оба знаем, что Маккей не даст умереть ему быстро и без мучений.
Торманд сделал глоток эля и стал внимательно разглядывать деревянный кубок, который держал в руках.
– Этот кубок смастерил Джеймс. Эта вещица простенькая, так, ничего особенного. Изготовить такую для него – пара пустяков. Наверное, хозяин купил эти кубки для самых дорогих комнат в своей гостинице. – Он вздохнул и посмотрел на Саймона. – Я прекрасно знаю, что за человек Маккей. Я понял это уже в тот момент, когда Маккей пересек ворота Данкрейга. Уже тогда я предчувствовал, что скоро моему брату придется пострадать по вине этого человека. Но Джеймс, если нужно, выдержит все, пройдет все испытания. Он будет ждать, когда я приду и вызволю его из тюрьмы. Но если это мне не удастся, он никогда не станет меня ни в чем винить. Полагаю, мне нет нужды говорить о том, что я хочу избавить Джеймса от страданий и спасти ему жизнь. И все же сейчас не это занимает мои мысли. Я думаю, как сделать так, чтобы успеть спасти его, пока Маккей не погубил руки настоящего мастера.
– Руки мастера? – Саймон принялся с интересом разглядывать свой кубок – точную копию того, что держал в руках Торманд. – Да, ваш брат и в самом деле настоящий мастер. Прекрасная работа!
– Вы не поняли. Для Джеймса это не работа. Это его призвание. Сколько я помню, Джеймс всегда что-то мастерил из дерева, вырезал какие-то вещицы. Он может встать возле какого-то куска древесины и подолгу его рассматривать, а затем вдруг начнет что-то из него вырезать. Иногда он сразу мысленно видит какую-то картинку на куске дерева и воплощает этот замысел. А иногда он сначала рисует эскиз на листе бумаги, чтобы убедиться, что узор, который возник в его воображении, будет хорошо смотреться. Так он работает.
– Подобные вещи всегда были недоступны моему пониманию, однако я привык, что меня окружали предметы искусства – от тканых гобеленов до ювелирных украшений. Тем не менее ваш брат все-таки лэрд.
– Это не имеет никакого значения. Будь он хоть сам король, он, даже сидя на троне, все равно что-нибудь мастерил бы из дерева и вырезал на нем узоры. Он просто не может без этого жить. Если Маккей повредит руки Джеймса и лишит его возможности создавать прекрасное, он разрушит что-то у него в душе. То, что не сможет ему заменить даже любимая женщина. Полагаю, то же самое бывает со всеми талантливыми людьми.
– Тогда нам надо освободить вашего брата, пока этого не случилось. Хотя, по моему мнению, вряд ли Маккей что-нибудь понимает в таких вещах, как искусство. Он и не подозревает, как ваш брат уязвим в этом отношении.
– Надеюсь, что вы правы, потому что Маккею известно, как важна для Джеймса работа с деревом. И что у него поистине золотые руки. Поэтому он наверняка первым делом примется за них.
Джеймс очнулся от того, что ему в лицо плеснули холодной водой. От боли раскалывалась голова. Болело все тело – словно он несколько раз кубарем скатился с каменистого утеса. Вернувшись в Данкрейг после неудачной попытки проучить Макларенов, Маккей впал в бешенство. Ему хотелось, чтобы люди Макларена заплатили кровью за попытку захватить Данкрейг. Считая их набег личным оскорблением, Маккей хотел, чтобы ни одному представителю соседнего клана не удалось уйти живым с его земель. А его людям не удалось уничтожить ни одного человека. Раздосадованному Маккею не оставалось ничего другого, как сорвать свою злость на закованном в цепи Джеймсе. После сильного удара в лицо Джеймс впал в спасительное забытье. Но сейчас, похоже, передышка закончилась.
Джеймс очнулся, перед глазами у него все плыло. Наконец он увидел перед собой Большую Марту с ведром воды, тазом и мешочком снадобий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68