– Куда мы пойдем сегодня, Аннора? – спросила Мегги.
Анноре хотелось бы сказать Мегги, что сегодня они вместе совершат побег во Францию. Данкрейг, томящийся под гнетом жестокого правителя Доннела, неподходящее место для такого милого ребенка, как Мегги, но Анноре нечего было ей предложить. Здесь у Мегги есть какая-никакая, а крыша над головой, есть место для ночлега, вкусная еда. Совершив побег из Данкрейга, Аннора едва ли будет в состоянии обеспечить ребенку даже эти нехитрые радости. Как ни неприятно было Анноре это признавать, они с Мегги находились в безвыходном положении: им приходилось терпеть тиранию лэрда Данкрейга. Просто нужно стараться не привлекать к себе внимание Доннела, чтобы на ее голову снова не обрушился его гнев. По крайней мере раньше, чтобы Доннел ее не поколотил, Аннора именно так и поступала. Но угроза, прозвучавшая из уст Доннела, напугала ее гораздо больше, чем его грозный крик и побои. Душевные муки гораздо сильнее страданий тела. Сердце у Анноры так и разрывалось от боли, когда она представляла, как останется одна, без Мегги.
– Сегодня мы отправимся на прогулку, – ответила Аннора девочке и, взяв ее за руку, вышла с ней из большого зала. – Мы пойдем за стены Данкрейга, посмотрим на то, как весна вступает в свои права. Ты увидишь, как все красиво вокруг. – Аннора мечтала о том, что в один прекрасный день она что-нибудь придумает, и они с Мегги возьмутся за руки – вот так же, как сегодня, – и отправятся куда глаза глядят. Выйдут за ворота и покинут пределы Данкрейга. Уйдут далеко-далеко, и страх – вечный ее товарищ – покинет Аннору навсегда.
Джеймс едва сдерживался, слушая, как Доннел разговаривает с Аннорой. Когда Маккей угрожал найти для Мегги другую няню, нельзя было не заметить, как девушка расстроилась и испугалась, хотя изо всех сил старалась владеть собой. Джеймс видел, как она побледнела. По какой-то неизвестной ему причине Аннора не хотела, чтобы ее разлучали с Мегги. Надменная ухмылка Доннела, довольного тем, что его угроза возымела действие, только подтвердила догадки Джеймса.
– Боюсь, моя кузина вообразила себя тем, кем не является на самом деле, – сказал Доннел.
– Не понимаю, – пробормотал Джеймс с ужасным французским акцентом.
– Она же никто, незаконнорожденная, а я принял ее в своем доме с распростертыми объятиями и милостиво предложил ей стать няней моего ребенка – любой мечтал бы о такой работе. Но эта выскочка все время старается вести себя так, словно она мне ровня, настоящая леди по рождению и воспитанию.
Джеймсу с трудом удавалось держать себя в руках. Ему хотелось наброситься с кулаками на Доннела Маккея, который говорит об Анноре с таким пренебрежением. Из всего того, что до сих пор видел и слышал Джеймс, он мог сделать вывод, что Аннора Маккей – настоящая леди до мозга костей. Он еще не решил, можно ли ей доверять. Но в любом случае Джеймс не одобрял, когда кого-то презирали за грехи, совершенные родителями. Это несправедливо.
Однако больше всего Джеймса разозлило то, что Доннел назвал Мегги своей дочерью. Несмотря на то что Джеймс никогда не был кровожадным человеком, ему хотелось убить Доннела. А он-то уже решил, что научился владеть собой!
Джеймс отдавал себе отчет в том, что прежде всего ему надо доказать свою невиновность, а уж потом он будет думать о мести этому тщеславному человеку, незаконно захватившему его владения. Когда Джеймс избавится от ложных обвинений и ему больше не придется скрываться от людей, он добьется, чтобы правосудие свершилось. Спору нет, месть сладка! Но мимолетное удовлетворение – вот и все, чего можно добиться таким путем. И не исключено, что ему придется заплатить за этот краткий миг торжества клеймом преступника, клеймом, которое будет лежать на нем всю жизнь.
Как Джеймс ни жаждал мщения, вернуть себе свою дочь и снова жить, как свободный человек, было для него гораздо важнее.
– По-моему, девочка к ней привязалась. – Вот и все, что он сказал Доннелу.
– Ну да, но что взять с глупого пятилетнего ребенка? Она еще слишком мала, чтобы что-нибудь смыслить.
Джеймс просто кивнул. Он боялся каким-нибудь неосторожным словом выдать себя. Слава Богу, Доннел затребовал его к себе в Данкрейг! Джеймсу понадобилась всего одна неделя на то, чтобы этого добиться. Он догадывался, что все это время Доннел обдумывал, какую работу даст новому мастеру. Только что Джеймсу пришлось в очередной раз убедиться, как ему будет трудно иметь дело с Доннелом. Ему потребуются недюжинные усилия, чтобы держать себя в руках.
Джеймс всегда недолюбливал Маккея – еще до того, как этот негодяй разрушил его жизнь. Когда Маккей наведывался в Данкрейг – в то время, когда Мэри была еще жива, – он не сразу проявил порочную сущность своей натуры, не сразу показал свое истинное лицо. Однако Джеймс замечал, что Доннел Маккей – грубый, жестокий, тщеславный и алчный человек. Многие имели на него зуб, но поистине звериное предчувствие опасности, которым обладал этот негодяй, неоднократно помогало ему спасать свою шкуру. Его звериное чутье и дьявольская хитрость.
– Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать и где у тебя будет мастерская, – сказал Маккей, выходя из комнаты. – Я подобрал для тебя прекрасную древесину, с которой ты будешь работать.
Следуя за Маккеем, Джеймс внимательно изучал людей, служивших в охране Маккея. Он не увидел среди них ни одного стражника из тех, что работали раньше у него.
Осмотрев комнату, которую выделили ему под мастерскую, а также изучив инструменты и материал для работы, собранный Маккеем, Джеймс устроился в тесной комнатушке, расположенной в одной из башен. Узнав, что будет проживать в самом замке, Джеймс удивился и несказанно обрадовался. В те времена, когда он был лэрдом Данкрейга, это помещение было отведено под кладовую. Вскоре он понял, что все хранившееся здесь ранее – отрезы тканей, нитки и другие хозяйственные принадлежности – израсходовано и новые запасы никто не сделал. Когда Джеймс снова станет лэрдом, ему, несомненно, потребуется немало времени и средств, чтобы восстановить все, что было растрачено в ненасытном стремлении Маккея к роскоши.
Вместо окна в спальне Джеймса имелась одна-единственная очень узкая прорезь в стене, в которую могла пройти только стрела. Вместо кровати стояла простая лежанка. Еще в комнате находилась небольшая жаровня, чтобы в случае необходимости обогревать помещение. В дальнем углу комнаты на грубом деревянном столе стояли кувшин с водой и таз для умывания. Очевидно, Маккей считал, что Рольф Лавенжанс чем-то отличается от прочих работников замка, раз удостоил его такой чести. Может, это из-за того, что Джеймс назвался французом? При этой мысли Джеймс скривил губы в улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68