— Наверняка. Но я не послушалась его совета и не сбежала до того, как вы напали на нас, значит, не оставлю его и теперь. Особенно после того, как увидела, что вы не умеете лечить раненых!
Гейбл собирался что-то возразить, но Эйнсли перебила его:
— Если ты не дозволяешь мне ехать одной, мы можем поехать вместе на моей лошади.
— Нет, не дозволяю, — передразнил он ее. Эйнсли никак не отреагировала на его насмешку, хотя и была изрядно раздосадована.
— Тогда поедем вместе. Дорогу я знаю, а мой конь очень вынослив.
— Твой друг рассказал мне, где находится пещера.
— Значит, ты не позволишь мне сбиться с пути.
Когда Гейбл вскочил в седло и очутился за спиной Эйнсли, она бросила быстрый взгляд на смуглые руки, обнявшие ее за талию, и бедра, коснувшиеся ее ног.
— Надеюсь, вы не потеряли свою одежду, сэр Амальвилль? Но если так, то вы жестоко об этом пожалеете, когда начнется дождь.
Он усмехнулся и вместо ответа велел своим людям следовать за ним. Не успели они проехать и нескольких метров, как Эйнсли поняла — очутиться в одном седле с этим человеком было не лучшей затеей. Его горячее дыхание обжигало ее волосы, и это ощущение вызвало у Эйнсли какое-то непонятное чувство. Ноги Гейбла касались ее ног, отчего это чувство усиливалось, и вскоре Эйнсли с ужасом поняла, что испытывает желание. Да, ее тело безрассудно отвечало на близость мужского тела с потрясающей быстротой и страстью.
Эйнсли страшно разозлилась на себя. Сейчас не время для эмоций. Она — пленница Гейбла де Амальвилля. Он поклялся, что ее честь не пострадает, но тогда разговор шел о насилии. О том, что Гейбл не попытается соблазнить ее, речи не было. Значит, стоит ему заметить ее интерес, как он не преминет затащить ее к себе в постель. Чувства, обуревавшие Эйнсли, ясно показывали, что рыцарь добьется успеха. Если она сдастся добровольно, это не будет означать, что он нарушил клятву. Поскольку до сих пор ни один мужчина не вызывал у Эйнсли такого желания, она не знала, как сдержать свои чувства.
В следующую минуту Эйнсли мысленно пожурила себя за излишнее самомнение. Ей не часто доводилось избегать непрошеного внимания со стороны мужчин, значит, нет причин считать, что Гейбл захочет получить то, к чему другие оставались равнодушны. Даже когда девушка резонно напомнила себе, что до сих пор почти не встречалась с мужчинами, разве что с родственниками, ей не стало легче.
Холодные капли дождя отвлекли Эйнсли от этих невеселых мыслей. Она, нахмурясь, взглянула на небо.
— Боюсь, что дождь вряд ли будет ждать, пока мы доберемся до пещеры.
Гейбл тоже поднял глаза.
— Если твой родственник сказал правду, мы уже почти у цели.
— Он не соврал. Рональд не захотел бы очутиться на открытом месте во время бури.
Взглянув на Гейбла, Эйнсли улыбнулась. Его обнаженное тело уже покрылось гусиной кожей — слишком резким был ветер и холодным дождь.
— Ты скоро пожалеешь о том, что на тебе так мало одежды.
— Что-то ты уж очень беспокоишься о моей одежде, красотка.
— Просто мне не хочется лечить еще одного норманна.
— Я не растаю от маленького дождичка. Он лишь смоет дорожную пыль.
— Теплый французский дождик действительно подействовал бы освежающе, сэр Гейбл. Но горный ливень — совсем другое дело, тем более в это холодное время года. Ты продрогнешь до костей.
— Тогда заставь своего скакуна двигаться побыстрее. Пещера уже недалеко.
— Боюсь, моему коню не под силу бежать быстрее. Он не привык носить на себе такую тяжесть.
— Да это могучее животное не заметит, даже если на него усядутся два рыцаря в полном снаряжении! — со смехом возразил Гейбл и потрепал коня по шее.
— Вообще-то ты прав, но сегодня он много часов проскакал без передышки, спасаясь от французских разбойников.
— Я не разбойник. Как только доберемся до пещеры и разожжем костер, мы с тобой побеседуем. Я уверен, что когда ты узнаешь меня поближе, то убедишься в этом.
Как раз более близкого знакомства Эйнсли хотелось меньше всего. Она и так с трудом поборола в себе чувства, возникшие при виде стройного тела и красивого лица Гейбла. Да, он слишком привлекателен и этим опасен. Страшно подумать, что может случиться, если она проникнется к рыцарю уважением или, чего доброго, влюбится. Подгоняя своего коня — пещера была уже совсем близко, — Эйнсли приготовилась к решительному отпору всем попыткам сэра Гейбла очаровать ее. Она ни на минуту не должна забывать, что находится в плену, даже если он попытается убедить ее, что она для него не просто пленница.
Глава 3
— Мой кузен больше не нуждается в твоем лечении, красотка, — заметил Гейбл, подходя к Эйнсли.
Девушка вздрогнула и тут же мысленно отругала себя за это. Она намеренно избегала сэра Гейбла с той минуты, как отряд очутился в пещере. Меньше всего на свете ей хотелось сидеть рядом с ним у огня и разговаривать. «Узнаешь меня поближе» — так он, кажется, выразился. Нет, только не это! Должно быть, чувства Эйнсли были написаны у нее на лице, потому что Гейбл усмехнулся. Девушка снова отругала себя за трусость.
— Я зашивала его рану, — пробормотала Эйнсли и покраснела, заметив, как иронически улыбнулся Гейбл.
— За это время можно было сшить целое платье, миледи. — Взяв девушку за руку, он увлек ее к костру. — Тебе надо согреться. Не откажись отведать нашей еды и вина.
— Я лучше взгляну, как себя чувствует Рональд, — возразила Эйнсли, пытаясь отнять руку.
— Думаю, за последние пять минут ему не стало хуже — а ведь именно столько прошло с тех пор, как ты его проведывала. Садись! — приказал Гейбл, силой заставляя девушку сесть.
Эйнсли повиновалась, бросив недовольный взгляд на рыцарей, гревшихся у костра. Они явно наслаждались ее гневом, и их усмешки бесили Эйнсли. Она молча взяла предложенные сыр и хлеб. Внутренний голос подсказывал ей, что не стоит обольщаться, считая, что ее похитители добрые и милые люди. Если они действительно таковы, то должны отпустить ее и Рональда.
— Наша пища тебе по вкусу? — с улыбкой осведомился Гейбл, когда Эйнсли с жадностью набросилась на второй кусок.
— Такую еду не берут с собой, отправляясь в набег, — заметила девушка, дожевав сыр.
— Это был не набег, а праведная месть рассерженного короля. — Не обращая внимания на гневные взгляды Эйнсли, Гейбл продолжал: — Пускаясь в путь, я всегда беру с собой хорошую еду и вино. Как правило, наши походы длятся недолго, и я не могу себе позволить тратить драгоценное время на пополнение припасов. Заниматься мародерством мне претит. Ведь при этом страдают бедняки.
— Похвальная чувствительность, милорд, но вряд ли вас это останавливает, не так ли?
— Вы правы, миледи злючка. Люди должны есть.
Эйнсли отпила вина из бурдюка и не слишком грациозно вытерла рот рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86