Молодая женщина закрыла глаза и повторила его движение. Облегченно вздохнув, Бренч опустился на нее, наслаждаясь мягкостью прижатой к нему груди и потрясающей плотностью, внутри которой он оказался. Никогда ему еще не было так хорошо. Познав многих женщин, Макколи поражался, что ни разу не испытал чего-либо подобного.
Дело было в Дженне. С внезапной, ощеломляющей ясностью Бренч осознал, что подобной женщины у него никогда больше не будет.
Он любит ее.
Лилибет была всего лишь увлечением, чувственной потребностью. То, что жена так быстро устала от него и вскоре ему изменила, было жестоким ударом для его эго. Но его чувства к Лилибет были ничем по сравнению с теми, что возбуждала в нем Дженна.
Бренч едва смог скрыть усмешку, подумав, что с любой другой женщиной было бы невозможно так долго сдерживаться. Действовать не спеша, медленно разжигая страсть Дженны, вместо того чтобы бросить ее на спину и с силой войти, как он мог бы поступить с другой женщиной, было сущей пыткой. Но он не получил бы никакого удовольствия, если бы она не прошла с ним вместе каждую ступеньку пути. Мысль о том, на какие вершины блаженства может вознести финальный взрыв восторга, разделенного с Дженной, снова вызвала сомнение в способности контролировать себя.
Дженна зашевелилась под Бренчем.
– Это… Это все? – спросила она хриплым шепотом. – Все закончилось?
Тут Бренч уже не смог сдержать смеха. Он поцеловал возлюбленную в нос.
– О нет, дорогая.
Руки молодой женщины попытались остановить Бренча, когда тот медленно подался назад. Протестующее бормотание Дженны превратилось в судорожный вдох, когда Макколи начал с силой входить в нее, с каждым разом все резче и резче, нагнетая напряжение и поднимаясь вместе с ней к туманной вершине.
Обхватив возлюбленную руками за бедра, Бренч поднял ее и обвил вокруг себя ее ноги. Дженна набирала высоту, но уже не карабкалась, а, словно бестелесный дух, летела на крыльях сквозь туман – к невесомым облакам наслаждения. Спеша, изо всех сил стремясь, мчась к неведомой вершине.
И вдруг она замерла на пике ощущений, плененная ни с чем не сравнимым мгновением, когда перестает биться сердце, перехватывает дух и весь мир переворачивается. Тело неконтролируемо содрогалось. А в следующую секунду она уже летела вниз, и каждый спазм наслаждения превращался в маленькую райскую ступеньку спуска.
Еще один, последний раз погрузившись во влажное пламя, Бренч замер. Он запрокинул голову и испустил гортанный крик ликования. Дженна ощутила, как Бренч пульсирует внутри, как содрогается его сильное тело, вторя только что происшедшему с ней самой, и восхитилась неимоверной радости, которую дал им разделить Господь.
Глава шестнадцатая
Дженна балансировала на грани сна, тело насытилось и обмякло, а через дремоту медленно текли мысли о том, какие волшебные ощущения возбудили в ней ласки Бренча, Она теснее прижалась к его нагретому солнцем телу, гадая, испытывала ли мать нечто подобное с отцом. Если да, то теперь ей становилось понятнее, почему Аде было так трудно принять гибель Джеймса Ли-Уиттингтона.
Над головой, ярко вспыхнув оранжево-розовым, промелькнул пестрый дятел и сел на дерево. Черную в кремовых пятнах грудку легко было разглядеть в зеленых листьях осины. Дженна наблюдала, как дятел бьет по коре клювом в поисках насекомых. Когда птица подняла голову и испустила пронзительное «кик-кик», Дженна бросила взгляд на Бренча, проверяя, не разбудил ли его этот крик.
Спутанные волосы и расслабленное во сне лицо придавали Бренчу трогательный мальчишеский вид. Бренч лежал на спине, подогнув ногу; одной рукой он закрывал лицо от солнца, а второй обнимал Дженну.
Молодая женщина скользнула взглядом по сильной, мускулистой фигуре, заметив, как солнце отразилось от светлых рыжеватых волос на груди и уютно устроилось на густом рыжем пучке, где соединялись ноги. Эта часть его тела выглядела совсем иначе, чем несколько минут назад. Дженна с нежностью улыбнулась, пораженная тем, что желание, вызванное ею, могло привести к таким изменениям.
– Не смейся над ним, иначе он больше не сможет поднять свою гордую головку, – пробормотал Макколи.
Взгляд Дженны метнулся вверх, к лицу Бренча, и она покраснела. Макколи улыбался. Юджиния снова положила голову ему на плечо, чтобы спрятать пылающее лицо, но тут почувствовала, что его тело содрогается от беззвучного смеха. Она стукнула его кулаком.
– Эй! – Теперь он открыто расхохотался, крепче прижимая Дженну. – Будь со мной нежной, а не то берегись!
– И что будет?
Он поцеловал ее в нос, губы, подбородок, потом стал покусывать шею. Рука обхватила грудь.
– Я что-нибудь придумаю.
Сердце молодой женщины забилось быстрее.
– Мигель и Голубка станут волноваться, думать, куда мы исчезли.
– Хм, и, наверное, будут надеяться, что мы подольше не вернемся и дадим им возможность заняться тем, чем мы только что занимались сами.
Он обвел большим пальцем ее сосок.
– Сомневаюсь. Она еще никогда не позволяла ему к себе прикоснуться.
Бренч фыркнул.
– Она проститутка, Дженна.
– Это не значит, что у нее нет чувств. Думаю, она его любит.
Бренч повернулся на бок, лицом к Дженне.
– Тогда они на равных. У Мигеля десятилетний сын от ее сестры – ты знала об этом? Он бы женился на Голубке, когда умерла его жена, если бы у него была такая возможность.
– А что случилось?
– Трое белых мужчин нашли ее и еще одну девушку, когда они далеко от поселка собирали коренья. Они изнасиловали их. А потом забрали с собой на золотые прииски, разбили лагерь и стали продавать их шахтерам. Но это было только начало.
Дженна содрогнулась.
– А я гадала, как она оказалась у тетушки Фэнни. Это печально. Она так прекрасна и… величественна.
– Она гордая, в ней говорит индейская кровь. Но хватит о Голубке, меня волнует другое.
Он опустил голову к груди Дженны.
– Бренч, сейчас середина дня.
– Несколько минут назад это не имело ни малейшего значения. Только не говори, что в моей ведьмочке прячется занудная пуританка.
– Я не занудная!
– Тогда почему твое лицо так порозовело? – Он провел пальцем по ее щеке.
– Может, я обгорела на солнце.
Макколи взглянул на свои ноги, такие бледные по сравнению с загорелой верхней частью тела.
– Если кто-то и может сгореть, так это я. Твои ноги темные по сравнению с моими.
– Моя бабушка была итальянкой. Она становилась шоколадной на солнце, если не соблюдала осторожность.
– Итальянкой, да? – Бренч многозначительно улыбнулся, поглаживая Дженну по бедру. – А ее горячий латинский темперамент тоже передался тебе по наследству?
– Может быть, ее вспыльчивость.
– Я не совсем то имел в виду.
– Знаю. Разве мой темперамент был недостаточно горяч для тебя несколько минут назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Дело было в Дженне. С внезапной, ощеломляющей ясностью Бренч осознал, что подобной женщины у него никогда больше не будет.
Он любит ее.
Лилибет была всего лишь увлечением, чувственной потребностью. То, что жена так быстро устала от него и вскоре ему изменила, было жестоким ударом для его эго. Но его чувства к Лилибет были ничем по сравнению с теми, что возбуждала в нем Дженна.
Бренч едва смог скрыть усмешку, подумав, что с любой другой женщиной было бы невозможно так долго сдерживаться. Действовать не спеша, медленно разжигая страсть Дженны, вместо того чтобы бросить ее на спину и с силой войти, как он мог бы поступить с другой женщиной, было сущей пыткой. Но он не получил бы никакого удовольствия, если бы она не прошла с ним вместе каждую ступеньку пути. Мысль о том, на какие вершины блаженства может вознести финальный взрыв восторга, разделенного с Дженной, снова вызвала сомнение в способности контролировать себя.
Дженна зашевелилась под Бренчем.
– Это… Это все? – спросила она хриплым шепотом. – Все закончилось?
Тут Бренч уже не смог сдержать смеха. Он поцеловал возлюбленную в нос.
– О нет, дорогая.
Руки молодой женщины попытались остановить Бренча, когда тот медленно подался назад. Протестующее бормотание Дженны превратилось в судорожный вдох, когда Макколи начал с силой входить в нее, с каждым разом все резче и резче, нагнетая напряжение и поднимаясь вместе с ней к туманной вершине.
Обхватив возлюбленную руками за бедра, Бренч поднял ее и обвил вокруг себя ее ноги. Дженна набирала высоту, но уже не карабкалась, а, словно бестелесный дух, летела на крыльях сквозь туман – к невесомым облакам наслаждения. Спеша, изо всех сил стремясь, мчась к неведомой вершине.
И вдруг она замерла на пике ощущений, плененная ни с чем не сравнимым мгновением, когда перестает биться сердце, перехватывает дух и весь мир переворачивается. Тело неконтролируемо содрогалось. А в следующую секунду она уже летела вниз, и каждый спазм наслаждения превращался в маленькую райскую ступеньку спуска.
Еще один, последний раз погрузившись во влажное пламя, Бренч замер. Он запрокинул голову и испустил гортанный крик ликования. Дженна ощутила, как Бренч пульсирует внутри, как содрогается его сильное тело, вторя только что происшедшему с ней самой, и восхитилась неимоверной радости, которую дал им разделить Господь.
Глава шестнадцатая
Дженна балансировала на грани сна, тело насытилось и обмякло, а через дремоту медленно текли мысли о том, какие волшебные ощущения возбудили в ней ласки Бренча, Она теснее прижалась к его нагретому солнцем телу, гадая, испытывала ли мать нечто подобное с отцом. Если да, то теперь ей становилось понятнее, почему Аде было так трудно принять гибель Джеймса Ли-Уиттингтона.
Над головой, ярко вспыхнув оранжево-розовым, промелькнул пестрый дятел и сел на дерево. Черную в кремовых пятнах грудку легко было разглядеть в зеленых листьях осины. Дженна наблюдала, как дятел бьет по коре клювом в поисках насекомых. Когда птица подняла голову и испустила пронзительное «кик-кик», Дженна бросила взгляд на Бренча, проверяя, не разбудил ли его этот крик.
Спутанные волосы и расслабленное во сне лицо придавали Бренчу трогательный мальчишеский вид. Бренч лежал на спине, подогнув ногу; одной рукой он закрывал лицо от солнца, а второй обнимал Дженну.
Молодая женщина скользнула взглядом по сильной, мускулистой фигуре, заметив, как солнце отразилось от светлых рыжеватых волос на груди и уютно устроилось на густом рыжем пучке, где соединялись ноги. Эта часть его тела выглядела совсем иначе, чем несколько минут назад. Дженна с нежностью улыбнулась, пораженная тем, что желание, вызванное ею, могло привести к таким изменениям.
– Не смейся над ним, иначе он больше не сможет поднять свою гордую головку, – пробормотал Макколи.
Взгляд Дженны метнулся вверх, к лицу Бренча, и она покраснела. Макколи улыбался. Юджиния снова положила голову ему на плечо, чтобы спрятать пылающее лицо, но тут почувствовала, что его тело содрогается от беззвучного смеха. Она стукнула его кулаком.
– Эй! – Теперь он открыто расхохотался, крепче прижимая Дженну. – Будь со мной нежной, а не то берегись!
– И что будет?
Он поцеловал ее в нос, губы, подбородок, потом стал покусывать шею. Рука обхватила грудь.
– Я что-нибудь придумаю.
Сердце молодой женщины забилось быстрее.
– Мигель и Голубка станут волноваться, думать, куда мы исчезли.
– Хм, и, наверное, будут надеяться, что мы подольше не вернемся и дадим им возможность заняться тем, чем мы только что занимались сами.
Он обвел большим пальцем ее сосок.
– Сомневаюсь. Она еще никогда не позволяла ему к себе прикоснуться.
Бренч фыркнул.
– Она проститутка, Дженна.
– Это не значит, что у нее нет чувств. Думаю, она его любит.
Бренч повернулся на бок, лицом к Дженне.
– Тогда они на равных. У Мигеля десятилетний сын от ее сестры – ты знала об этом? Он бы женился на Голубке, когда умерла его жена, если бы у него была такая возможность.
– А что случилось?
– Трое белых мужчин нашли ее и еще одну девушку, когда они далеко от поселка собирали коренья. Они изнасиловали их. А потом забрали с собой на золотые прииски, разбили лагерь и стали продавать их шахтерам. Но это было только начало.
Дженна содрогнулась.
– А я гадала, как она оказалась у тетушки Фэнни. Это печально. Она так прекрасна и… величественна.
– Она гордая, в ней говорит индейская кровь. Но хватит о Голубке, меня волнует другое.
Он опустил голову к груди Дженны.
– Бренч, сейчас середина дня.
– Несколько минут назад это не имело ни малейшего значения. Только не говори, что в моей ведьмочке прячется занудная пуританка.
– Я не занудная!
– Тогда почему твое лицо так порозовело? – Он провел пальцем по ее щеке.
– Может, я обгорела на солнце.
Макколи взглянул на свои ноги, такие бледные по сравнению с загорелой верхней частью тела.
– Если кто-то и может сгореть, так это я. Твои ноги темные по сравнению с моими.
– Моя бабушка была итальянкой. Она становилась шоколадной на солнце, если не соблюдала осторожность.
– Итальянкой, да? – Бренч многозначительно улыбнулся, поглаживая Дженну по бедру. – А ее горячий латинский темперамент тоже передался тебе по наследству?
– Может быть, ее вспыльчивость.
– Я не совсем то имел в виду.
– Знаю. Разве мой темперамент был недостаточно горяч для тебя несколько минут назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97