– Вот.
Кит поднял свою сумку и протянул ее Стелле.
Она вытащила из нее и аккуратно разложила на полу копии дневников, поэму в прозе, которую они нашли в заключительном дневнике, и собственные бумаги с попытками воспроизвести символы майя, обнаруженные в других томах дневника.
– Я говорила вам по телефону, что нам удалось найти ряд записей, сделанных при помощи каких-то символов. Они являются частью шифра – мы сумели в нем разобраться благодаря некоторым записям в дневниках. Они представляют собой матрицу двенадцать на двенадцать. – Стелла разложила листы на полу. – Вы можете их прочитать?
Урсула уже опустилась на четвереньки и почти сразу же стала читать вслух.
– «Я, друг… женщины ягуара… я пишу эти… записки о моей жизни, о том, что знаю…» Тут не совсем понятно, мне нужно кое-что уточнить, сложное место. «Я начну в… городе с великой рекой» – должно быть, это Париж. Он никогда не бывал в Лондоне – «и с моей встречи с созерцающим звезды и предсказателем… истинных будущих». Вероятно, это Нострадамус, мы знаем, что они встречались в Париже. О боже…
Урсула задрожала; страницы трепетали в ее пальцах, в глазах загорелся лихорадочный огонь.
– Стелла, это Эльдорадо, главная жила всех золотых жил. Седрик Оуэн прожил тридцать два года в Новом Свете среди майя. Если он записывал то, чему они его учили, этого будет более чем достаточно. Где-то здесь должно быть написано, куда и когда мы должны доставить камень. Как быстро вы сможете подготовить всю рукопись?
– Теперь, когда у нас есть написанная Китом программа, довольно быстро.
– Так чего же вы ждете? – Урсула покраснела, как школьница. – Вы пишите, а я стану переводить. Если мы не будем отвлекаться, то закончим перевод всех тридцати двух тетрадей за неделю.
ГЛАВА 20
Южные земли майя, Новая Испания
Октябрь 1556 года
Седрика Оуэна разбудил дождь, который не был дождем. Над ним стоял Диего и брызгал ему водой в лицо. Живой камень, лежавший в заплечном мешке, давил ему на спину. Оуэн вспомнил, что потерял сознание и упал. Перекатившись на бок, он увидел, что ягуар присел на задние лапы и с любопытством на него смотрит.
Теперь Оуэн мог разглядеть, что страшная морда ягуара являлась всего лишь частью шкуры, надетой на туземца, линии, идущие от оскаленных зубов, были вовсе не усами, а шрамами на щеках смуглого лица, а огромные белые зубы ягуара – всего лишь ожерельем, украшавшим вместе с двумя передними лапами фигуру туземца… под ними он увидел два изящных холмика…
Слишком поздно Седрик Оуэн понял, что так сильно напугавший его зверь является женщиной и что под пятнистой шкурой хищника она совершенно обнажена.
Он провел много времени на корабле, где его окружали лишь мужчины. Его взгляд скользнул от головы женщины к ее ногам, а потом вернулся к груди, прежде чем Оуэн взял себя в руки и вспомнил, что он врач и человеческое тело не содержит для него ни тайн, ни соблазна.
Из того места, куда он более не осмеливался смотреть, послышался низкий хриплый голос, в котором трепетал смех.
– Седрик Оуэн, хранитель голубого живого камня, ты боишься смотреть на меня?
Он боялся, но совсем не так, как недавно, думая, что видит живого ягуара. Теперь он боялся за свою гордость и за умение держать себя в руках, а не за тело и душу. Однако он сумел справиться с собой.
Оуэн встал и заставил себя посмотреть на нее. Женщина-ягуар оказалась на голову ниже, чем Диего, который был невысок ростом, но держалась с такой уверенностью, какой Оуэн не видел ни в одной женщине, даже в Медичи, королеве Франции.
Он рассмотрел ее более внимательно – ее тело оказалось мускулистым, как у воина, выделялись лишь более широкие бедра, мягкий изгиб живота и грудь… На его профессиональный взгляд, у нее было никак не меньше троих детей.
В свете заходящего солнца он попытался оценить ее возраст. Поначалу он решил, что она почти его ровесница и ее возраст лишь немногим превышает два десятилетия. Но теперь она подошла поближе, чтобы получше его разглядеть, и он за уродливыми шрамами на ее лице увидел морщины вокруг глаз, огрубевшую кожу шеи и серебрившиеся на висках волосы. В конце концов он пришел к выводу, что ей ближе к сорока, чем к двадцати. Однако от этого женщина-ягуар не показалась ему менее ужасной и одновременно красивой.
Он молча смотрел на нее, что было не слишком приличным. Наконец, стиснув зубы, Оуэн отвел взгляд. Она взяла его за подбородок и повернула к себе.
– Ты меня не знаешь?
– К сожалению, нет, мадам. – Смущение заставило его говорить официально. Он неловко поклонился – мешала ее ладонь – и покраснел, когда она рассмеялась. – Я пришел за помощью для моего умирающего друга.
– И только?
«В том числе и для того, чтобы встретить тех, кто откроет тайну камня. Они расскажут, как лучше всего их узнать и сохранить в вечности».
– Нет, мадам. Я пришел сюда для того, чтобы отыскать то, что потеряно: знание, как правильно использовать мой голубой живой камень. Мне дали понять, что здесь я смогу решить обе проблемы: исцелить друга и узнать тайну моего камня, которая была известна прежде, но моя семья ее утратила.
Женщина-ягуар приподняла бровь и сделала шаг назад, чтобы получше рассмотреть Оуэна. Откровенность, с которой она его изучала, вновь вызвала у Оуэна смущение, и его сердце отчаянно заколотилось в груди. Он ужасно не хотел, чтобы эта женщина разочаровалась в нем.
– Я не имел чести быть вам представленным, в то время как вы все обо мне знаете. Могу ли я просить о приведении весов в равновесие?
– Седрик Оуэн, девятый с таким именем. – Она провела языком по зубам, и это движение вызвало у него ужас и желание одновременно.
Оуэн почувствовал, как шевельнулось его естество, и обратил молитву к небесам, чтобы она ничего не заметила. Она оказала ему услугу и не стала смотреть вниз.
– Я знала тебя еще до того, как ты был рожден, – сказала она. – Я знала тебя до того, как ты в последний раз умер, когда ты не был Седриком Оуэном, и до того, задолго до того. Я знаю, кем ты станешь, когда будешь в следующий раз ходить по земле.
Он ничего не смог ответить. И что-то в его молчании помогло ей принять решение. Она склонила голову, как это только что сделал он. Только в ее движении было больше изящества.
– Я Наджакмал. Ты можешь называть меня Долорес, если так тебе будет легче, – это имя дал мне испанский священник, когда еще верил, что купание в холодной воде может приблизить меня к его богу, сотворенному руками людей.
Она имела не больше отношения к Долорес, чем человек, который привел его сюда, к Диего.
– Я бы предпочел называть вас Наджакмал.
Она кивнула. Ее взгляд уже не был таким обжигающим, как прежде.
– У нас мало времени. Ты готов?
– Я не знаю.
– Мои сыновья не рассказали тебе, что потребуется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98