Кэролайн ждала, что же произойдет теперь. Уже с полчаса она ощущала только одно — жалость к супругам Роли исчезла, и все ее чувства сосредоточились на слепой ненависти к Даруэнту.
Она сама не знала почему. Еще недавно Кэролайн любила его больше всего на свете. При известии о мнимой гибели Даруэнта ее сердце едва не разорвалось от горя. Конечно, она не показывала своих переживаний — в 1815 году леди могла только забиться в угол и плакать, пока ее глаза не перестанут видеть.
Но Даруэнт был жив, а та девушка умерла, и он не сомневался, что Кэролайн повинна в ее смерти. Недоверие в его голосе причиняло резкую боль, словно пощечина.
Кэролайн могла бы вынести и это, если бы поведение Даруэнта не свидетельствовало, что он любил покинувшее жизнь жалкое создание. Ревность была причиной жгучей ненависти, и Кэролайн поняла бы это, если бы попыталась привести в порядок свои мысли, покуда Малберри шел через холл.
Теперь в тусклой комнате горели только две свечи. Чтобы скрыть выражение своего лица, Кэролайн задула свечу, поставила ее на пол, потом подошла к столу и встала спиной к нему. Позади, на некотором расстоянии от нее, находились освещенное бутафорской луной окно и статуя Пана.
Когда Кэролайн заговорила, она надеялась, что голос не будет дрожать. Ее надежда сбылась — голос звучал холодно как лед.
— Вы оказали мне честь, сэр, поставив меня последней в очереди?
Даруэнт не ответил. Он поднял свою свечу, словно желая лучше разглядеть Кэролайн.
— И каким же образом, сэр, вы намерены обеспечить мое молчание?
Вновь не получив ответа, Кэролайн воскликнула, будто удивляясь собственным чувствам:
— Господи, как же я вас ненавижу!
Даруэнт склонил голову. Его голос звучал еще спокойнее и холоднее, чем ее:
— Тогда вы облегчаете мою задачу, мадам.
— Охотно верю. Вы всегда предпочитаете легкие задачи. Вам не хватает смелости. Какие же угрозы вы намерены использовать, чтобы заставить меня молчать?
— Никаких, мадам.
— Ну-ну! Как неуклюже вы лжете! Вы собираетесь угрожать мне аннулированием нашего брака, при котором мне придется унизить себя объяснением, почему я вышла за вас. Боюсь, милорд, вы не в состоянии драться честно. Вы не ощущаете удовлетворения, если не можете нанести удар ножом в спину.
Кэролайн удивлялась собственным словам. Она не хотела их произносить, но не могла справиться с желанием ранить Даруэнта как можно больнее.
— Два дня назад, — продолжала она, — эта угроза могла бы подействовать. Но не сейчас, милорд. Чтобы не унижаться перед вами, я бы пожертвовала двумя состояниями и пошла бы под арест, как обычная шлюха с Шарлотт-стрит! Так что ваша угроза не сработает.
Даруэнт внимательно смотрел на нее.
— Признаюсь, я думал о такой угрозе. Но не бойтесь. Я не смогу ею воспользоваться.
— Не сможете? Интересно, почему?
— Потому что я люблю вас, — отчеканил Даруэнт. Внезапно его гнев вырвался наружу, и он громко крикнул: — А теперь заткнитесь, пока я не скажу вам то, что собирался сказать!
Послышался негромкий стук, словно Кэролайн ударилась о стол. Позади нее усмехался бог Пан.
— Я не ожидаю, что вы меня поймете, — продолжал Даруэнт, взяв себя в руки. — Несомненно, в строго анатомическом смысле вы обладаете таким жизненно важным органом, как сердце. Если после смерти вы подвергнетесь вскрытию, этот орган, по всей видимости, обнаружат. Я не вижу иного способа убедиться в его существовании. Да, я люблю вас. Все, что я говорил вам в оперной ложе, вернее, все, что вы вытянули из меня, бог знает почему, — истинная правда. Даже проклиная себя, неизвестно за что, у смертного одра бедной Долли, я знал, что никогда не любил ее. По какой-то нелепой причине я выбрал вас. Примите мои проклятия, но не опасайтесь никаких угроз и никакого вреда с моей стороны. Даже зная, что вы собой представляете, я не мог бы вынести вашего горя и унижения и не дал бы ломаного гроша за жизнь того, кто попытался бы причинить вам зло. Можете считать это особой формой идиотизма!
Он был так взбешен, что не слышал голоса Кэролайн:
— Постойте, Дик! Вы никогда не говорили...
— А теперь, — закончил Даруэнт, — пожалуйста, заберите ваши драгоценные деньги и уматывайте к дьяволу! Набейте ими карманы, съешьте их — приятного вам аппетита и хорошего пищеварения!
Внезапно он обнаружил, что Элфред, появившийся рядом с ним, словно джинн из арабских сказок, протягивает ему письмо, запечатанное зеленым сургучом с гербом Кэролайн.
— От мистера Херфорда, милорд. Если вы прислушаетесь, то услышите, как отъезжает его карета. Кажется, письмо очень срочное.
— Срочное? — тупо переспросил Даруэнт.
Элфред выскользнул из комнаты. Все еще держа свечу в правой руке, Даруэнт сломал печать и неловким движением развернул послание. Слова, написанные мелким аккуратным почерком, расплывались у него перед глазами.
"Милорд!
Если я рискую вмешиваться в дела Вашей милости, то лишь потому, что знаю по собственному опыту — я приношу пациенту куда меньше пользы, чем те, кто его окружает, приносят ему вреда.
Если бы Вы расспросили миссис Демишем (экономку) и Мег Сондерс (горничную), то узнали бы, что покойной мисс Спенсер чудом удалось так долго продержаться на ногах. Она в любой момент могла свалиться в обморок. Ее слух и зрение уже были поражены.
А если бы Вы удосужились расспросить непредубежденных свидетелей сцены на лестнице... "
Глаза Даруэнта широко открылись. Буквы стали четкими, как текст в газете.
«...то узнали бы, что, судя по вопросам, задаваемым мисс Спенсер, ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять по лицу Вашей супруги, что случилась какая-то беда. Думаю, она едва слышала слова Вашей жены. Ее обморок надолго задержался, но был неизбежен».
Вновь прервав чтение, Даруэнт посмотрел на Кэролайн, чей силуэт темнел на фоне белой статуи.
"Как я уже упоминал, я прибыл в карете, когда Вы поднимались по ступенькам к парадному входу, поэтому многое видел сам. Если Вы в состоянии объяснить, каким образом леди, стоящая в освещенном холле с полными слез глазами, могла узнать человека в черном на фоне ночного неба, я думаю, Ваши теории могли бы представить интерес для изучающих оптику.
С возрастом, милорд, мы понимаем всю степень нашей глупости. Но мудрец находит утешение в знании того, как не стать круглым дураком.
Ваш покорный слуга
Сэмюэл Херфорд".
Даруэнт медленно опустил руку с письмом и уставился в иол. К его удивлению, Кэролайн подбежала к нему. В ее голубых глазах светился испуг.
— Что там такое, Дик?
Даруэнт протянул ей письмо.
— Если мы возьмем термин «круглый дурак», — с горечью усмехнулся он, — и прибавим к нему все известные крепкие эпитеты, какой высоты достигнет подобное сооружение? Монблана? Вавилонской башни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66